А пока я засеиваю поля квартиры семенами полезных приборов, из них вырастет новый пейзаж, сажаю тенистый сад вещей и огород необходимой для жизни утвари. Но никаких ваз, не терплю бесполезные вещи, цветы, корзинки, подушки, безделушки не выношу.

Крис отрешенно созерцает свой паспорт. Держит на вытянутой руке, смотрит на него, как художник на созданное полотно. Кладет паспорт на подоконник, насвистывая, делает круг по комнате, потом резко оборачивается к окну – опа! Не сон! Лежит! Паспорт! Она снова его открывает и читает: Кристина Николаевна Баштан. Кристина Николаевна. Баштан. Счастливо вздыхает. На лице блаженство, будто она читает письмо любимого. И пальцем касается строчек. У нее с паспортом роман.

Она кладет паспорт на кухонный линолеум. Нет ничего красивее, констатирует она.

– Этому линолеуму нельзя доверять, – говорю я. – Давай лучше отразим твой паспорт в раковине.

В алюминии паспорт отражается бурым пятном.

– Нет, – говорит она, – лучше всего он смотрится на ладони.

– Да-а-а, – вздыхаю я умиротворенно, – настают хорошие времена.

Она смотрит на меня снисходительно. «Эх, Серега, разве можно сравнить твою квартирную удачу с экзистенциальным счастьем», – читается в ее взгляде.

– Да, теперь заживем, как люди, – кивает. – С новым паспортом я человек. И работу найти – тьфу. Раз плюнуть.

Мы стоим на балконе, вдыхая речную свежесть. Трясогузка зажала в клюве что-то зеленое. Нас переполняет волнующее чувство начала новой, удивительной жизни, и кажется, что и лет нам много меньше, не тридцать, не сорок, а, скажем, двадцать один.

– Лилу Даллас. Мультипаспорт, – повторяет Крис, старательно тараща глаза. – Мультипаспорт.

Мы с трясогузкой смеемся.

В черном костюме с щедрого Риткиного плеча Крис выглядит решительно и опасно. Рукава пиджака и брюки коротки. Я одергиваю и тяну рукава вниз.

– Не слишком строго для дизайнера? – говорю.

– Костюм – шах. Портфолио – мат! Пусть видят, что перед ними не какой-нибудь самовлюбленный лентяй, презирающий рутину, а редкий экземпляр, серьезный графический дизайнер, сочетающий в себе талант и дисциплину. Впрочем, ладно, я надену зеленую блузку, розовые бусы и надушусь бергамотом, а то и правда подумают, что у меня нет воображения.

В зеленой блузке в «Зеленый город» по зеленой ветке. Так называется компания. Крис отвергла предложения микояновского мясокомбината и одной известной косметической фирмы из-за того, что она тестирует продукцию на животных. После несчастного случая на рыбалке Крис вегетарианка и planetfriendly.

– Удочкой можно уничтожить мир. Ты знал? Рыбак-палач.

Не только. Удочкой можно порвать пейзаж пополам. Удочка-гильотина. Тогда опрокинется озеро. Деревья исчезнут, и место неба займет рыбья голова. Тьфу, сгинь!

Удочка – не лучший способ рыбной ловли. Лучший способ рыбной ловли – это японское искусство укай.

– Господи, помоги! Последний раз, Господи! Ты же знаешь, Господи, как нужно мне это место, оно идеально для меня, – бормочет Крис, воздев к потолку глаза. По потолку бежит таракан.

***

Кутиков заглядывает в лежащую перед ним бумажку:

– Ваши положительные черты характера?

– Креативность, ответственность, добросовестность, стрессоустойчивость, – чеканит заученное Крис. – Политкорректность, законопослушность, многофункциональность, вездесущность.

– Я вегетарианка, – рассказывает, переведя дыхание. – Люблю все зеленое. Видите, на мне зеленое.

Она снимает туфлю и тянет Кутикову под нос.

– Мои туфли из экокожи. Видите? Тетради из переработанной бумаги. Видите, мешок? Он диспоузл. Я сдаю макулатуру. Мусор сортирую. Знаете, какая у меня мечта? Я мечтаю, чтобы баки для раздельного мусора стояли в каждом дворе!

– Сортируете, значит?

Взгляд у будущего начальника недоверчивый. Он снимает ногу с ноги, меняет местами. Крис уязвлена. Она с достоинством выворачивает рюкзачок. На стол падают пять стаканчиков из-под кофе, пластиковая бутылка из-под воды, пакетики.

– Вот. Пока не встречу контейнеры сортирующие, ношу с собой.

– Хотел предложить вам кофе, – Кутиков флегматично поймал на краю стола убегающую бутылку, – но вижу, вы уже прилично его выпили.

***

На самом деле Крис – гений графического дизайна. Можно смело сказать, что приняв Крис на работу, на «Зеленый город» свалилась удача, сравнимая с везением Чаеуправления, заключившего контракт с Маяковским.

Каждое утро Крис отправляется на работу в район Динамо. Едет от одной конечной трамвая до другой. Она выходит из трамвая с чувством завершенности и садится на зеленую ветку.

У компании ребрендинг. Крис ищет вдохновение в чем попало, любая деталь и мелочь способны вдохновить ее, даже туфельная пряжка.

У Крис редкая способность растягивать время. Сутки удлиняются, вытягиваются, истончаются. Она приходит с работы все позже. В сутках тридцать часов. Мы может быть, больше не на Земле.

Она возвращается и просит составить ей компанию за поздним ужином. Мы смотрим на Луну и Юпитер в ясную погоду, выпиваем немного бренди, иногда молчим, иногда бросаем малозначительные реплики: я в основном о свете далеких звезд и муках творчества, Крис о том, как ей повезло, не работа, а пионерский хор, крылатые качели, и чем она заслужила, конечно, ничем, о своем Кутикове, он святой, у него нимб, она сама видела боковым зрением небесное свечение.

– Укай, – говорю я.

– Что-что?

– Укай – это не только японское искусство рыбной ловли при помощи бакланов, но и злоупотребление начальника своей властью. Профессиональный и грамотный руководитель, – говорю я с намеком, – чтит трудовой кодекс и не заставляет работать до ночи.

– Он – отличный мужик, чего ты, – обижается. – Просто работы много. Новый проект. Так всегда.

– Каков он из себя? – спрашиваю.

– Внешне?

– Ну да.

– Благородный такой, – отвечает, подумав. – Представительный. Лицо интересное такое, умное.

Я качаю головой.

– Я тебе еще не надоела? – задает свой обычный вопрос.

– Перестань. Живи, сколько хочешь.

Мне самому это удивительно, но она меня нисколько не стесняет, Крис верх тактичности и понимания, пожалуй, даже чересчур печется о моем настроении. Она производит впечатление человека чувствительного и ранимого, больше всего на свете она боится задеть или обидеть, она судит людей по себе, окружающие ей кажутся такими же уязвимыми, как она сама.

Она прикормила мебельных жучков.

Сначала жучков было несколько. Пять или шесть. Пришла Марго и начала давить их, тыча указательным пальцем в подоконник. Крис закричала.

– Але!!! Ты че?!

– А че?

– Как че?!

В живых остался только один.

– Заведи Красную книгу и занеси его туда, – предложил я.

Она кормит его яблоком.

Природа захватывает старое жилище. Как мне сказали, именно в день смерти прежней хозяйки, старушки семидесяти пяти лет, набежали тараканы. Как они узнали? Они радовались, пировали. Улыбались в усы и ели из тарелок. Новый владелец, то есть я, попросил их уйти. Они напряглись. Со всех сторон летели оскорбления. Меня оскорбляли тараканы.

В бутерброде на столе дыра. Аккуратный такой овал. Я смотрю через нее на все новое и на все старое.

– Это мышь, – говорит Крис. – Надо завести кота. Тогда они уйдут.

– Кого надо завести, чтобы ушли тараканы?

Тараканы боятся пауков-хищников, птиц, медведей. Неплохо бы завести паука, птицу, а медведя в квартире держать нельзя.

Крис накрывает таракана стаканом и выбрасывает в окно. Но таракан возвращается. Ему нравится летать. Он кричит «еще! еще!» И сам бежит в стакан.