— Деньги, Генри, огромные деньги, — сказал Хэммонд, — индустрия развлечений сейчас на подъеме. По расчетам наших экспертов, вскоре после открытия прямой доход от Парка превысит десять миллиардов долларов в год, а за счет торговли, телевидения и всяких вспомогательных служб эти деньги удвоятся.
— Двадцать миллиардов в год, — Ву покрутил головой, — я и подумать не мог.
— И это не предел, — довольно захихикал Хэммонд, — мы в намного более выгодном положении, чем, если бы начали работать…ну, скажем в индустрии фармакологии. Допустим, ты изобрел уникальное лекарство…от рака или там, сердечной недостаточности. И хочешь его продавать по назначенной тобой цене — за тысячу или даже две за дозу. В конце концов, ты же изобрел лекарство, ты оплатил расходы по его разработке и испытанию. А раз так, то ты вправе назначать такую цену, какую пожелаешь! Но неужели ты думаешь, что правительство тебе позволит? Нет, Генри, оно тебе не позволит. Больные не скажут тебе «спасибо», а будут вне себя от ярости. «Синий крест» тоже развопится, что это грабеж средь бела дня. У тебя появятся проблемы: либо тебе не дадут патент, либо будут тянуть с разрешением либо придумают что то еще. Так или иначе, тебя заставят продавать лекарство по низкой цене. С точки зрения делового человека, помогать людям очень рискованно, Генри.
Ву слышал подобные речи уже не раз и знал, что Хэммонд во многом прав. Многие биоинженерные компании, занимающиеся фармпрепаратами, действительно страдали от бюрократической волокиты когда им ставили препоны при получении патентов.
— А теперь, — вновь заговорил Хэммонд, — подумай, насколько все иначе в развлекательном бизнесе. Развлечения нужны всем! И правительство в это не вмешивается. Если мне придет в голову запросить за день работы моего Парка пять тысяч долларов, кто меня остановит? В конце концов, сюда никого на аркане на тащат. И высокая плата за вход вовсе не рассматривается как грабеж на большой дороге, а, напротив, увеличивает притягательность Парка. Посещение Парка становится символом определенного статуса, а это американцы обожают. И японцы тоже, а у них денег еще больше. Именно поэтому, кстати, я открыл первый Парк именно в Азии. Хотя, если все пойдет как задумано, уже есть планы на аналогичные проекты в Европе и Америке.
Хэммонд доел мороженое, и Мария молча унесла блюдечко.
— Она не отсюда, — пояснил Хэммонд. — Она с Гаити. Ее отец француз. Так вот, я занялся бизнесом в сфере развлечений именно потому, что хотел избавиться от вмешательства любого правительства. Однако, не мы одни такие умные — и наши конкуренты, рано или поздно, попробуют украсть твои открытия. И в этом им могут помочь некоторые государственные структуры — из тех, что имеют на меня зуб. Правда, я заблаговременно принял меры, — Хэммонд самодовольно усмехнулся, — именно поэтому я собираюсь организовать на острове «карманное» государство, которое будет обслуживать интересы исключительно Парка. Контингент в руководство тут подходящий — никто так не жаден до легких денег, как бывшие коммунисты. Но они не защитят нас от промышленного шпионажа. Поэтому, я хотел спросить — можно ли сделать так, чтобы наши динозавры могли существовать только в Парке?
— Вполне решаемо, — кивнул Ву, — можно устроить так, что ящеры станут потреблять только пищу, произведенную «ИнДжин», например. Можно устроить им зависимость от определенного типа аминокислот, вроде лизина, если убрать ген ответственный за выработку этого вещества в организме. Способов, в общем, хватает, самых разных.
— Если уж совсем начистоту, те динозавры, что у нас есть, не совсем подходят для нашей цели, — продолжал Хэммонд.
— Не подходят? Почему?
— Во-первых, они слишком быстро двигаются, — ответил Хэммонд. — Людям может показаться странным проворство таких гигантских животных. Я боюсь, посетители решат, что это похоже на кино, которое крутят с повышенной скоростью. Ну и во-вторых, они слишком опасны — без Кортни мы можем говорить об этом откровенно. Может, нужна новая версия: более медлительный, более послушный ящер?
— В принципе, это тоже возможно, — задумчиво проговорил Ву, — но как тогда быть с уже существующими животными?
— Их придется убрать, — решительно сказал Хэммонд, — истребить, проще говоря.
— Истребить? — изумленно вскинул брови Ву, — вы серьезно, Джон?
— Более чем, — спокойно кивнул Хэммонд, — речь идет о слишком больших деньгах, Генри. Разумеется, к этому мы приступим не сразу — на меня давят инвесторы, им нужно как можно скорее «отбить» свои расходы. Так что какое-то время придется работать с тем, что есть. Но по мере того, как будут подрастать «отредактированные» динозавры мы будем потихоньку изымать из Парка старые особи и… Что там еще такое?
Сквозь шум дождя донесся взволнованный крик.
— Мистер Хэммонд! Мистер Хэммонд!
— Арнольд! — воскликнул Джон, — наверное, есть вести из Парка!
— Мистер Хэммонд, подобные твари слишком опасны…
— Чертов Кортни, — усмехнулся Хэммонд, — никогда не думал, что буду так рад слышать этого солдафона. Я же говорил, что они скоро вернутся.
— Мистер Хэммонд! — еще один взволнованный крик из-за дверей.
— Да иду, уже иду, — сказал Хэммонд, берясь за ручку двери, — Генри, ты со мной?
— Да, конечно, — сказал генетик, вставая из-за стола. Хэммонд не дожидаясь подчиненного, уже вышел за дверь, почти сразу оказавшись под сеню окружавших бунгало пальм.
И в этот миг погас свет.
— Вот ты и попался, сукин ты сын!
Аронольд, с азартом молотя по клавишам, прильнул к монитору, на котором сменяли друг друга таблицы и столбцы цифр. Ему, наконец, удалось найти команду, возвращающую программу к исходному виду. Про себя инженер выругался в адрес Недри — теперь он был убежден, что это не сбой в программе, а намеренное вредительство. Недри состряпал команду, связывающую воедино системы безопасности и электроограждение, а затем отключающую и то и другое. В какой-то момент он привел эту команду в действие, а потом, по какой-то причине не смог или не захотел вернуть все обратно. Арнольд сейчас не собирался думать, зачем это было нужно Недри — как только предоставится возможность, он сдаст жирного ублюдка службе безопасности. Но для начала нужно вернуть контроль над Парком, заставить заработать все системы.
Арнольд клацнул еще несколько клавиш и на экране высветилась надпись «Пожалуйста, перезагрузите компьютер». На мгновение Арнольд заколебался — перезагрузка означала отключение света не только в Парке, но и во всем гостиничном комплексе, за исключением самого компьютера. С другой стороны, это должно занять не больше десяти минут. Преодолев секундное колебание, Арнольд решительно навел курсор на экран и нажал на мышку. Что-то громко щелкнуло и контрольный центр погрузился во тьму.
— Мистер Хэммонд! — Ву застыл на пороге, вглядываясь в ночную тьму, — где вы?
— Ты идешь, Генри? — раздался из темноты голос Хэммонда.
— Да, конечно — успокоенный Ву шагнул вперед, поежившись от капель дождя. Вот-вот должен разразиться настоящий тропический ливень. Он невольно оглянулся на бунгало — лишенное света оно показалось ему зловещим.
— Мистер Хэммонд! — повторил Ву.
— Мистер Хэммонд, — эхом повторил в темноте Арнольд.
— Эта тварь слишком опасна, — вмешался в разговор Кортни.
Эти звуки слышались из высоких древовидных папоротников, постоянно перемещаясь по лесу — будто Ву окружало множество людей, но, сколько он не вглядывался во мрак, он не мог разглядеть ни одного. Средь ветвей слышались шорох, будто там и вправду кто-то двигался — слишком быстро, чтобы генетик мог его заметить.
— Эти твари слишком опасны, — повторил Кортни и Ву вдруг пробил холодный пот — он вспомнил, где он слышал эту фразу. Именно от Кортни — и там же были Арнольд, Хэммонд и он сам, представлявший руководству Парка свое очередное творение.
Прогремел гром, блеснула молния, и в ее свете Ву увидел Хэммонда. Старик сидел у пальмы — словно присел отдохнуть, откинув голову. И на его шее красовался аккуратный алый шрам, словно второй рот, открывшийся на горле. Еще более жуткую картину представляло тело Хэммонда — вместо живота зияла истекавшая кровью дыра. Ву, сгибаясь в три погибели и извергая только что съеденный обед, еще успел заметить, в новом всполохе молнии, что у хозяина Парка не хватает многих внутренностей.
