– Мы пришли на твой зов, поэт, – хрипловатым голосом сказала королева. – Я превратила свой лес в зверей, можете их погладить, если хотите.

– Привет, леди! – Сван весело помахал рукой. Он был единственным из присутствующих, кто не выглядел так, будто его ударила молния. – Вообще я Хью звал, но здорово, что вы пришли!

– Она настоящая? – пролепетал Олдус.

Королева улыбнулась. В полутьме она казалась слепленной из полупрозрачного черного камня.

– Если не верите, могу вас поцеловать, – учтиво предложила она, и Олдус передвинулся за ближайшее дерево.

– Спасибо, не стоит. Я женатый человек, – слабым голосом сказал он. Кажется, за последние дни все его представления о мире рухнули с треском.

– Я делаю это не для тебя, наследник. – Королева повернулась к Генри и протянула руку, будто хотела погладить его по щеке. – Мы не ввязываемся в войны людей, но если Освальд победит, он уничтожит все, что осталось от волшебства. А мой лес достоин лучшей судьбы.

– Например, погибнуть в бою с огненными тварями? – резко спросил Генри.

Ледяных зверей было семь, и он сразу понял, зачем она их привела. Помощь была, конечно, кстати, но он не хотел, чтобы Ледяной лес из-за него погиб, – и так слишком много всего произошло по его вине.

Королева скользнула ближе к нему; кажется, ногами она вовсе не ходила, просто гладко сдвигалась с одного места на другое.

– Это не только твое королевство, наследник. А если будешь со мной спорить, тебя тоже поцелую.

Генри сердито отвернулся от нее и посмотрел вдаль – туда, где огненные звери ярко освещали лагерь. Освальд ходил вдоль своих войск: видимо, давал указания. За плечом Освальда стоял Хью, весь скарб был привязан у него за спиной – он и сейчас не мог с ним расстаться. Генри даже отсюда видел, что Хью вполне доволен – голова гордо поднята, спина прямая. Он быстро кивал, слушая Освальда. Джетт был там же, его держали под руки два крупных воина, и Генри мельком подумал: он же трус, наверняка не хочет идти сражаться. Ну и хорошо, что Освальд его заставит, пускай Джетт посмотрит, до чего довела его ложь.

А потом Генри внимательно присмотрелся к движениям рук Освальда и перемещениям его солдат, и лоб у него разгладился.

– У меня две новости, хорошая и плохая, – пробормотал он. – Положено начинать с хорошей? Чтобы ловить нас в роще, Освальд отобрал всего один отряд. Если бы он пустил сюда всех, они бы и ему мешали искать дверь, бессмысленно толкались бы тут, натыкаясь на деревья. Но зато отряд он выбрал самый сильный. Видите, около сотни воинов стоят отдельно? Это те пятьдесят человек, что были в башне, и пятьдесят посланников.

– Четверо против ста – звучит обнадеживающе, – слабым голосом сказал Олдус.

– О нет, – Генри усмехнулся. – Не четверо.

Он обернулся: уже почувствовал, что в роще они не одни. За их спинами стояла толпа скриплеров, вооруженных палками, глиняными горшками и лопатами. Пал тоже был с ними, держал наперевес ножку стола, – Генри узнал его по цветочному венку.

– Знаете в этой роще какое-нибудь строение? – спросил Генри.

Скриплеры тут же начали смотреть в разные стороны, старательно делая вид, что не понимают человеческую речь, и Генри понял: даже если знают, не скажут.

И он повернулся к людям. Серый, призрачный свет постепенно наливался силой, теперь уже можно было разглядеть и корни, избороздившие землю, и контуры деревьев на десяток шагов вперед.

– Слушайте, я не умею красиво говорить, так что скажу как есть, – произнес Генри, ни на кого не глядя, – иначе не смог бы закончить. – Я все это время думал, что мы в этом походе по ошибке. Наверное, где-то есть более подходящие герои, но сейчас между Сердцем и Освальдом – только мы, а значит, уже не важно, кто мы такие, верно? Важно только то, что мы сделаем. И чем бы все ни закончилось… – Он перевел дыхание. Первый луч рассвета ударил по земле, роща вспыхнула серебристым светом. – Пора идти. Ваша задача простая: не отставайте от меня, помогите найти дверь и не дайте себя убить.

– Когда победим, устроим праздник, – предложил Сван.

– Конечно. – Генри улыбнулся спокойной, уверенной улыбкой. Этому он тоже научился: бывают моменты, когда лгать лучше, чем говорить правду.

Он кивнул всем, стоявшим вокруг, – людям, скриплерам, зверям из Ледяного леса – и сорвался с места.

Вместе с солнцем поднялся и ветер, холодный, пронзительный, он раскачивал деревья, продувал рощу насквозь, взметал с земли ворох сладко пахнущих листьев, бросал их Генри в лицо, мешал бежать, заставил замолчать всех птиц, и Генри был рад ему, как никогда. Все посланники вооружены луками и стрелами, но при таком ветре о меткой стрельбе можно забыть.

Когда в воздухе раздался пронзительный свист, Генри сначала решил, что ветер совсем разошелся, но потом, приглядевшись к Пропастям, мелькавшим за деревьями, понял: стражи поднялись из всех щелей и бросились на воинов, пока те переходили Пропасти. На какое-то время это задержит Освальда. Вдруг за это время они успеют найти дверь?

Не успели. Повсюду тянулись бесконечные ряды одинаковых деревьев, нигде ни намека на дорогу, здание, реку, хоть что-нибудь, нарушающее однообразие серебристого леса. А потом рядом с Генри в ствол эвкалипта воткнулась стрела. Он вовремя дернулся в сторону, но уже было ясно: отряд Освальда добрался до рощи.

– Я их всех знаю! – крикнул у Генри за спиной запыхавшийся Олдус. – Это же мои посланники, я знаю, кто как стреляет, я отвлеку их!

И прежде чем Генри успел сказать, что это ужасная идея, что у посланников сотни стрел, а у Олдуса всего три, тот бросился в сторону, прячась за деревьями.

Генри заставил себя не думать о том, чем это кончится, чтобы не потерять боевое спокойствие, и помчался дальше, утягивая за собой Агату и Свана, но далеко они не убежали.

Лицо обдало жаром, листва ближайшего дерева обуглилась, и огненный волк выскочил им наперерез. Генри рванулся назад, закрывая собой остальных и судорожно соображая, что делать. Волк был огромный – за три дня у Освальда он разъелся на старинных предметах, и в яростных алых глазах теперь горела такая жажда убийства, какой Генри в жизни не видел ни у одного зверя.

Генри бессильно замер. Все мысли насчет того, что прорваться сквозь армию Освальда будет легко, казались ему сейчас просто безумными. Голос отца в голове приказывал ему не паниковать, сосредоточиться и найти решение, но какое тут может быть решение, когда…

– «Мы братья, и если мы вместе споем, то песня тебя сохранит, как броня!» – пропел у него над ухом Сван. Он вцепился Генри в плечо и трясся всем своим обширным телом, но голос его не дрожал.

В ту же секунду раздалось пронзительное шипение, во все стороны полетели брызги воды и ошметки пепла. Ледяной олень на всем скаку снес волка с дороги и прижал копытами к земле, но тот вывернулся и когтями вспорол оленю спину. После столкновения олень и волк стали меньше, но ярости у обоих не убавилось: они сшиблись снова, и Генри не стал ждать, чем это закончится, он уже мчался дальше. За спиной у него Сван на одной ноте бормотал свою песню, а потом вдруг остановился, пронзительно крикнул: «Там Хью!», бросился назад – и Генри не успел его удержать. Толстяк бесстрашно бежал, оступаясь, туда, где воины в черном густо загородили путь. Против солдат песня толстяку не поможет, а он этого даже не понимал, и Генри рванулся за ним, но Агата со всей силы потянула его дальше. Лицо у нее было мокрое.

К тому времени, как их остановили снова, они успели пробежать большую часть рощи, но вокруг ничего похожего на дом не попадалось, и Генри начал всерьез думать о том, что ошибся. Потом думать стало некогда: путь перекрыли десять человек из отряда, спавшего в башне, – с мечами, в старой, полуистлевшей одежде, они надвигались отовсюду, и первый уже занес меч, но тут Агата запустила руку в мешок с перцем и ловко швырнула пригоршню ему в глаза.

Воин закричал, выронил меч и схватился за лицо, остальные продолжали идти вперед, но через пару секунд еще трое зажмурились и схватились за глаза: с меткостью у Агаты все было отлично. Она замычала, сердито махнула Генри рукой и снова полезла рукой в мешок. Генри сглотнул. Нельзя ее тут оставлять. Но за спиной у воинов тянулся единственный участок рощи, который они еще не осмотрели, и невозможно допустить, чтобы Освальд нашел его первым: вдруг тоже придумает способ открыть дверь без ключа? К тому же воины нападали только на него, они даже не понимали, что Агата их враг, – она ведь была в доспехах. Отнять у нее мешок или хотя бы проткнуть его мечом тоже никому в голову не приходило. И Генри помчался дальше.