— Это вскоре закончится, — сказала она сквозь шум ливня. — Не важно, как: на ногах или на коленях.

Она сделала шаг вперёд. И Мисселина, на миг прикрыв глаза, взмахнула хлыстом.

***

Эскель вернулся в заезд только ближе к вечеру, успев промокнуть под ливнем и мысленно обругать ту женщину, которая вчера предложила ему этот заказ, оказавшийся липовым. Так что преодолев путь в порт и обратно, ведьмак вошёл в заезд мокрый до нитки и раздосадованный как никогда. Он устало вздохнул, когда увидел приближающегося к нему Лютика, и хотел было просить барда отвянуть, если бы не разглядел выражения лица поэта. Сжатые губы, беспокойный взгляд и скрещённые на груди руки - что-то неладное произошло в отсутствие Эскеля.

— Так было в порту чудовище? — тут же спросил Лютик, едва успев приблизиться к ведьмаку. Тот сокрушённо и отчасти недовольно покачал головой.

— Нет. Кто-то либо обманул меня, либо решил меня разыграть, — Эскель прикрыл глаза. — Им это, по крайней мере, удалось.

— Святой Лебёда… — прошептал бард, опустив руки. Краски сошли с лица Лютика и тот вернул руку на свой лоб, проводя рукой по кудрям под красной шляпой. Ведьмак недоумённо развёл ладонями.

— Что случилось?

— Я не должен был её отпускать, — полушёпотом произнёс бард. Эскель, нахмурившись, положил руки на плечи Лютика. — Эскель, она ушла.

— Кто - она?

— Мисселина! — воскликнул бард. — Она побежала за тобой в порт, когда я рассказал ей про заказ. Видно, сразу поняла, что он липовый…

Дальше Эскель уже ничего не слышал. Сердце громко ухнуло, и в голову прилила кровь.

— Она… что?

— … Побежала за тобой, — повторил поэт, кивнув. — Сорвалась с места, как только я ей сказал, где ты. Еле успел отдать ей этот гребешок…

— Какой. Блять. Гребешок? — сквозь зубы процедил ведьмак, сильнее сжав плечи барда. Лютик мгновенно схватил Эскеля за кисти, вырвавшись из крепкой хватки охотника на чудовищ.

— Который ты таскал за собой! — воскликнул Лютик. — И кинжал. А потом она просто пропала! До сих пор не вернулась.

Эскель попятился назад, тяжело дыша и хватаясь одной рукой за голову. Нет, мысленно запротестовал он. Этого не могло, не должно было произойти!

Но тем не менее, произошло. И Мисселина была в опасности. Он нутром чувствовал давящее ощущение, что стягивало живот навязчивыми спазмами. И что хуже всего - это была его вина. Если бы сам не купился на этот дешёвый спектакль, если бы сам не ломанулся на другой конец Оксенфурта, оставив её одну. Лютика ведьмак, впрочем, не винил - вряд ли бард смог справиться с крутым нравом спутницы Эскеля.

Он прикрыл глаза. В голове всплывали ужасные картины, которые он не хотел бы видеть никогда в жизни. Это было то, чего и врагу не пожелаешь. И что самое ужасающее - эти вещи могли происходить с его Мисселиной в этот самый момент, когда он просто стоит и бездействует.

Поправив перевязь на груди, ведьмак круто развернулся и направился к двери, и Лютик безмолвно последовал за ним. В мгновение ока Эскель выбежал под ливень, не страшась снова вымокнуть. Какое ему дело до этого? Сейчас важна была только она.

«Где ты, Мисселина?»

Прошло несколько мучительно долгих мгновений, пока не послышался оглушительный треск, совершенно не похожий на гром. И вдруг прямо посреди улицы открылся портал, сияющий в дожде своим огненным свечением. А из него в прямом смысле слова выпрыгнула девушка в чёрной рубашке и с хлыстом, сжатым в руке. Наспех произнеся заклинание, она закрыла портал, вернув улицу в прежнюю серость. Она успела только скользнуть взглядом по фигуре Эскеля, прежде чем, без сил упала на мостовую.

В мгновение ока ведьмак оказался рядом с Мисселиной, лежавшей на земле, мелко дрожа и глядя на мужчину через полузакрытые веки. Эскель опустился на колени рядом с ней, укладывая её голову на сгиб локтя одной руки. Другой же ведьмак убрал прилипшие к девичьему лицу мокрые волосы, и погладил её бледную щеку.

— Мисселина… Мисселина! — срывающимся шёпотом позвал он её, когда веки Мисселины окончательно опустились, а глазные яблоки заметались под ними. Девушка безшумно выдохнула, едва заметно шевеля губами, словно бы стараясь произнести что-то.

Тихо выругавшись, Эскель подхватил её на руки, и направился обратно в заезд - медленно, чтобы не сделать ей ещё хуже. Однако когда ладонь ведьмака легла на бок девушки, он почувствовал, как пальцы опускаются во что-то вязкое. Мисселина нервно дёрнулась в руках мужчины, болезненно простонав. И много времени не потребовалось, чтобы понять, что это была рана.

— Чёрт…

Бранное слово слетело с губ Эскеля, когда он снова оказался в заезде, прямо перед Лютиком. Глядя на промокшего до нитки ведьмака и его побледневшую спутницу, бард коротко кивнул и набросил плащ, который до этого лежал на сгибе его локтя.

— Ей плохо. Она ранена, — шепнул Эскель.

— Я позову медичку, — пообещал Лютик, тут же пропадая в белесой завесе дождя.

Не теряя времени, ведьмак направился в их комнату, попутно поглядывая на Мисселину. Но всё было так, как прежде - она дрожала всем телом, от ступней до кончиков волос. Лицо её было бледным, усыпанным мелкими капельками воды и холодного пота. А губы так и застыли чуть приоткрытыми, пока руки девушки безвольно повисли, словно у куклы. Эскель хотел было отвернуться, но не мог. Прижав её к себе крепче, ведьмак коснулся губами влажного лба девушки.

Оказавшись, наконец, в комнате, мужчина бережно уложил её на кровать. Оказавшись на простынях, Мисселина что-то невнятно простонала, прежде чем снова застыть и закрыть глаза. А Эскель, торопливо прижав к её ране валявшиеся рядом полотенце, склонился над ней и потормошил за плечо.

— Мисселина! — но она не ответила на его оклик, так и продолжив лежать без сознания, содрогаясь всем телом. — Нет…

В этот момент ведьмак вдруг пожалел, что исцелить Мисселину было не в его силах. Хотя прямо сейчас он бы отдал всё, чтобы она пришла в сознание, и открыла глаза, и не засыпала - хотя бы это. Эскель вдруг почувствовал, как его обуял сильный, почти невероятный ужас, который вряд ли можно с чем-то сравнить. Это был страх за жизнь Мисселины, которая лежала перед ним, истекая кровью и трясясь в лихорадке. И Эскель знал, что ничем он не может ей помочь. Ничего, кроме этого жалкого полотенца под её рёбрами, он сейчас не мог дать.

Ведьмак зажмурился, сжал свободной рукой дрожащую ладонь Мисселины, и крепко поцеловал её тыльную сторону. Знал, что она об этом никогда не узнает, но всё же сделал это. Если бы только это могло помочь…

— Прошу тебя… — прошептал он в её ладонь. — Мне ведь больше ничего не нужно… ты же знаешь. Только… — на секунду он запнулся, и качнул головой. — Только ты мне нужна. Мисселина…

Внезапно в голове Эскеля пропали все мысли, все образы, увиденные им за долгую жизнь. Сейчас, стоя на коленях у кровати, на которой его любимая медленно умирала, ведьмак был готов на что угодно: молить о её исцелении богов, в которых никогда не верил. Готов был совершить любое безумство, пойти на самые опасные авантюры… Лишь бы она осталась в живых. Только бы она снова вернулась к нему во всей своей глубине - нежная, дерзкая, остроумная, колкая и любящая… только бы она снова вернулась.

В этот самый миг Эскель осознал, что ради неё готов отдать свою жизнь без раздумий.

За окном прогремел оглушительный раскат грома, когда дверь отворилась и в комнату вбежал Лютик, держа в руке тяжёлую с виду сумку. За ним вошла молоденькая - не старше восемнадцати лет, - девушка с тёмно-рыжими волосами, подстриженными чуть выше плечей. Когда она сбросила с плечей промокший насквозь плащ, ведьмак заметил светло-зелёное платье медички, расшитое мудрёным золотистым узором.

Не став терять зря времени, она приблизилась к Мисселине, словно не замечая ни Эскеля, ни Лютика. Медичка прикоснулась ко лбу раненой, нащупала пульс на шее и кисти, а затем обратила свой взгляд на рану. Рыжеволосая что-то внимательно рассматривала, прежде чем не обернуться в сторону мужчин.