Рассмеявшись, Йегер мазнул носом по шее Аккерман, вновь устраиваясь на ее плече.
— Вообще не удивляюсь теперь, почему Эрвин пытался внушить, насколько слаб Освальд, как мне повезло обрести нового отца… Придурок. Я из-за него, как из бункера вылез, в который не поступала никакая информация. Ощущения не из лучших. Получу потом земли… Выстроим свою систему, и будем наслаждаться обществом друг друга.
— Обязательно. — Микаса сжала его ладонь. — Вот знаешь, чего я хочу? Конюшню. Просто ужасно. В Бране нам не позволялось ездить верхом, а сейчас уже время другое. Жаль правда, что не вернуть былых питомцев.
— Да это будет первым, что я сделаю — конюшня. Самая лучшая. Займемся разведением и все такое. Только… Давай не будем вспоминать о них, ладно? У меня… Не лучшие ассоциации связаны со всем, что касается Каули. — Напрягшись, Эрен нахмурился, сильнее сжав ее ладонь. — Но вот от идеи с конюшней я не откажусь. Представь, какая-нибудь теплая Австралия…
— Ненавижу пауков. Что угодно, но не Австралия. — она уткнулась лбом в его плечо. — Хочешь честно? Иногда я задумываюсь, может, было бы лучше если бы я действительно умерла тогда? Спокойнее. Отчасти я чувствую вину за то, что живу.
Замерев, Эрен отстранился, хмурясь. Он бросал на Микасу периодически беглый взгляд, пытаясь сообразить, о чем она вообще сейчас говорила. Если раньше он боялся своей смерти, как бы парадоксально это ни звучало в сложившихся обстоятельствах. То теперь он боялся вновь остаться одному, вновь пережить это чувство — потерю любимой. Прижав ладонь к груди, он ощущал, что начинал злиться, теряя возможность грамотно выстраивать предложения.
— Мне не было бы спокойнее. Ни тогда, ни сейчас. Никогда. Совершенно не было бы. Скажи, тебе настолько тошно сейчас жить? Даже учитывая, что я рядом?
— Нет. Ты не понял, что я имела в виду. — Микаса нахмурилась, приподнимаясь. — Я говорила о комплексе вины выжившего. Когда я очнулась, увидела город, усеянный трупами. С запекшейся кровью, мухами и смрадом. Все трупы потом собрали в братскую могилу и закопали, но вонь так и не уходила. И тогда я думала: зачем? Почему именно я? Ведь они все погибли. Я — нет. Чем моя жизнь была важнее моих соседей? Детей? Сейчас это чувство не так сильно, как раньше. От тебя пахнет агрессией, если ты не успокоишься, мне станет дискомфортно здесь находиться.
— Прости, — прошептал Эрен, устраиваясь удобнее, пытаясь думать о чем угодно, но не о собственном возникшем раздражении. Немного получалось. — Я не… Микаса. Я злюсь на себя, на несдержанность. Я ведь думал, что сойду с ума, как та тварь, что тебя убила. Думал, что без тебя жизнь остановилась. Так и было. Я… Я не различал никого и одновременно помню лица каждого. До сих пор. Я не хочу это вспоминать, но это помогало мне жить и не умирать, чтобы отомстить за тебя при первой возможности.
— Неприятная тема. Прости, что вспомнила. — Она снова расслабилась, делая глубокий вздох. — Давай просто забудем о том, что случилось тогда.
Эрен утянул ее в объятия, крепко прижимая к себе, как последнее, что у него осталось. Самое ценное. Он проходился ладонями по ее волосам, плечам, пока не остановился на бедре.
— Я бы очень хотел просто стереть некоторые события из памяти, выкинуть и уничтожить. Но это делает меня более человечным, понимающим. Я боюсь потерять себя, став равнодушным и уставшим от всего. Да и ты… Понимаю, о чем ты. Сейчас понимаю. Ненавидел себя за то, что выжил я, а не ты. Что я все еще был способен ощущать аромат сцилл весной, но не ты. Хотя именно ты была достойнее жизни. И я должен был оказаться на твоем месте. Помимо моих чувств, это одна из основных причин, по которой я хочу, чтобы ты жила дальше, хотела жить дальше. Микаса. Ты всегда будешь моей любимой. Вот и все, что я должен сказать, а не разводить всю эту никому ненужную демагогию. Наверное, я в жизни не болтал так много, как сейчас это делаю.
Кривая улыбка и явное волнение наполнили Йегера вместе со смущением, которое он постарался спрятать, откашлявшись. Вероятно, на него действовал факт, что они летели с большой вероятностью именно туда, где многое решится. А слова Ирины о связи Микасы с божеством, это странное до жути реалистичное видение в комнате — только нагоняли переживаний, толкавших на признания.
— Со мной все будет в порядке. — Микаса прижала ладони к его щекам, оставляя на его губах легкий поцелуй. — С нами всеми.
========== Глава 25. Триумф ==========
Спустя шесть часов они были в Ираклионе. Конечно, особой слежки здесь не было. Регент всегда находился в Румынии, а те, кто контролировал территорию за него, достаточно быстро сдались. Выехав на яхте к Санторини{?}[Вулканический остров в Эгейском море, входит в архипелаг Киклады; вместе с островами Тирасия, Палеа-Камени, Неа-Камени и Аспрониси образует группу вулканических островов под общим названием Тира.], к ночи они уже были там. Куча белых, наслоенных друг на друга домов, походили на муравейники, из-за чего Актеон недовольно заворчал.
Заселившись в приближенные к берегу дома, они разошлись. Выезд в Куфониси был с рассветом, а пока — время накопить силы. Однако Аккерман никак не могла найти себе места. Стоило ей задремать, как перед глазами сразу хаотично представали картины. Глаза регенерировали достаточно, чтобы видеть малейшие очертания предметов. Не выдержав бесконечного потока мыслей, она выскользнула из дома, направляясь в сторону берега. Темное море странной голубизной отблескивало от лунного света. Может, так ей казалось из-за поврежденных глаз.
Когда холодная вода обволокла обнаженные ступни, Микаса дернулась, чувствуя странное облегчение. Словно всю боль и дискомфорт высасывало из ее тела. Она прошла дальше, не заботясь о том, что одежда промокнет, но, поскользнувшись, она полностью погрузилась в воду. Море вдруг забушевало, из-за чего ее затягивало все глубже, регенерация работала на убой. Уже через несколько секунд она четко могла видеть перед собой камни, лунный свет. Да даже свои руки. Весь шум стих, оставляя лишь тихий шепот, гласящий:
«Чтобы что-то получить, нужно чем-то пожертвовать».
Микасу мгновенно впечатало в холодный, напряженный торс, а лицо обсыпало поцелуями. Эрен, давя в себе животный страх и дрожь, крепко прижимал ее к себе. Сперва его слова были совсем неразличимы, а после паузы, он заключил лицо Аккерман в ладони, пристально вглядываясь.
— Никогда, прошу. Никогда так больше не делай, не нужно. Слышишь? — Его взгляд блуждал по ней, не цепляясь за что-то определенное, а справиться с паникой было все еще сложно, учитывая, что все это походило на сон, в котором он точно знал, что терял Микасу.
— Я слышала шёпот, — сказала она восхищённо, с силой сжимая его плечи. Вдруг, рассмеявшись, она оттолкнула его и направилась на берег, с силой сжимая свои волосы, шею, руки. Море никак не хотело ее отпускать, из-за чего она снова упала на четвереньки, но сразу же перевернулась на спину, тихо шепча: — Я схожу с ума, но луна стала больше, ведь так? Когда ты вообще смотрел на нее в последний раз, Эрен?
— Мне было не до луны все это время, — признался он, подходя ближе, опускаясь рядом на колени. — Да и на что она мне, когда есть ты? — Смахнув с ее лица волосы, он принялся убирать с тела прилипшие водоросли, заботливо смахивать песок, который все равно так и норовил зацепиться за кожу. Эрену было достаточно понимать, что к Микасе вернулось зрение, и он улыбнулся, пусть и немного нервно.
— Какое же упущение. — Микаса сжала его щеки, заставляя посмотреть на луну. — Неужели ты не видишь, какая она алая?
Но, нахмурившись, она утянула его за собой в воду, целуя. Ногти до крови впились в его шею, из-за чего, когда он вынырнул, она прошлась языком по ранам, и поднялась.
— Как жаль, что мы в этом отвратительном месте без возможности направить мою гиперактивность в нужное русло, — прошептала она, сразу же выходя на берег. Закрытое черное платье безбожно липло к коже, а в волосах, все же, остались водоросли, которые она откинула в сторону. — Пойдем! Через несколько часов все свершится.
