— Хорошо. Она попала к нам в общий блок в тысяча восемьсот восьмидесятом году. То, что происходило с ней эти шесть лет — неизвестно. Скорее всего ее держали где-то в стороне, проверяя силы. Когда она попала в Бран, то сразу стала одной из самых востребованных фавориток на долгие сорок лет. Мики не повезло, ее обратили в разгар тотального подавления, поэтому среди нас всех ни у одно и не было даже намека на то, чтобы как-то воспротивиться. Конечно, потом она ему надоела. Тотальный контроль сменился частичным, что дало какую-то, но свободу воли. При замене камня, я воспользовалась своими силами и несколько лет ходила с подделкой, оказывая такую же услугу пророку. Остальным я не успела помочь.
Когда же это обнаружилось, я ударилась в бега. Спряталась в самых дебрях России и жила там достаточно долго. Про камень Кейти так никто и не узнал. А меня по итогу нашли и бросили в темницу. Но вскоре начали ходить слухи о том, что с фаворитками что-то не так. Это заставило Адониса снова включить тотальный контроль, но лишь на несколько лет. Потом ты, наверное, уже знаешь. Он снова заинтересовался Микой и бла-бла-бла. Важно вот что: благодаря поддельным камням, я и Кейти имели возможность поддерживать внутренний баланс, благодаря которому смогли выйти в резонанс с неким божеством. Имен здесь не будет, страшно ведь вот так столько раз называть ее.
Матерь — хитрое и падкое на веселье существо. Однако, заключив с кем-то контракт оно, по-сути, становится так же его заложником. В вечер нападения на Бран, когда вы забрали Микасу и Освальда, она должна была умереть. Я видела то, что происходило в той камере. Никто после такого не просыпался. Так вот! Моя теория состоит в том, что когда ты сорвал камень с ее шеи, да, об этом я тоже знаю, ее личность раздробилась на мелкие кусочки. Она находилась в состоянии отключки один на один со своим внутренним миром. То бишь, со своими раздробленными личностями. Номер один: Микаса дочь шерифа. Номер два: Микаса санторина, и три: Микаса свободная, но ограниченная собственным сознанием. И он знает это. Что продемонстрировал во время нападения на вас в ту ночь. Он активировал ту Микасу, что была раньше. И она способна подавлять все остальное. И если личность дочери шерифа и последняя, третья соединились в одну, то та самая часть — никак не хочет утихать. Так, о чем же я пытаюсь сказать? Да о том, что в ту ночь она умерла и к ней в сознание пришло некое божество, горячо желающее наконец избавиться от своего контракта.
Обещав вернуть Мику к жизни, оно потребовало условие, которое запустит после себя цепь событий. Однако условие не выполнено. Божество чувствует себя отвергнутым и оскорбленным, но решает дать последний шанс, хоть и с наказанием. Что мы имеем в итоге: Микаса — та самая пешка, которая нестабильна и опасна как для нас, так и для врагов. Из-за расщепления ее сознания невозможно предугадать ее действия, и влияние других на нее. Поэтому Актеон медлит. Боится, что, пробудив двух прямых потомков некого божества, — личность Микасы, а также и наши, собственно, будут окончательно невозможно контролировать. Со временем мы можем стать опасны для общества и нового уклада, поэтому, нас попытаются убрать или ослабить. Всем здесь выгодно держать ее в коматозном состоянии с повреждённым зрением, однако никто не думает о том, что сейчас она так же может входить в контакт с чем-то более опасным, чем мы. Скажи честно, Эрен, видел ли ты неясыть? Уверена, что да. И много раз. И в ту ночь именно неясыть сидела на уличном подоконнике ее покоев все это время. Эта чертова птица парит над особняком все это время.
Ирина замолчала, но тут же хмыкнула, постукивая по столу длинными ногтями.
— Все не так просто, как кажется. Ведь мы так же, как и она, существуем с расщеплением. У кого-то больше, у кого-то меньше. И на то, чтобы полностью восстановить разум нужно время. Много времени. Так что, по моим прогнозам, все веселье начнется на Крите. Ведь именно там зародилась наша история. Маркус, Талия и их потомки. По преданиям древних минойцев на острове Санторин жила богиня, дарующая великую силу, способную сокрушить горы. И именно к ней обратилась Талия, сломленная безответной любовью ведьма. Тогда богиня даровала ей бессмертие, а ее паре — безумные чувства, не перестающие утихать даже спустя тысячи лет. Некое божество любит наблюдать за нами, как за крысками. Оглянись, вдруг оно и сейчас подслушивает, смеясь с моих умозаключений.
— Ко мне так не подкрасться, — небрежнее обычного, лишь бы скрыть переживания насчет Микасы, произнёс Эрен. Поведя плечами, он ощутил, как по спине пронесся холодный ветер, заставляя выпрямиться. Не верить Ирине не было смысла, но и поверить — почти невозможно. — Так… Она умрет? Если так, то хоть сколько заключу контрактов с разными богами, но выбью для неё жизнь.
Сглотнув, Эрен устремил взгляд на Ирину, не ожидав, что спросит так открыто.
— Нет. Она не умрет, раз уж договорилась с ней. Было бы глупо, тебе так не кажется? Выжить тогда, чтобы умереть сейчас. — Ирина хмыкнула. — Не советую тебе контактировать с божествами. Они ужасно жестоки. Что еще хочешь знать?
— Думаю, не мне тебе объяснять, что иногда нарушаешь все правила и идешь на опасные вещи ради любимого человека. Так что и ты не осуждай меня, если буду вынужден пойти на какую-либо сделку. Хотел бы видеть тебя на своей стороне при любых расклада. Раз уж рисковал своей жизнью, чтобы привести тебе дочь. Хотя мог ведь отказаться. — Эрен подошел к Ирине и сжал несильно ее плечо, выражая понимание и поддержку. — Не знаю, что написано в том письме, но мне Григорий рассказал, что раскаивается в своем поступке. Он так и любил тебя с Софией. И до конца мучился тем, что нельзя было ничего изменить, выбрав тебя.
— Я тебе должна, не более. И долги отдавать я умею. — Она отвела взгляд, поднимаясь, вдруг насылая галлюцинацию. — Однако я уважаю Освальда и могу пойти за ним. Сам понимаешь все. И сказать вслух я такое не могу, слишком много ушей. Тебе тоже советую научиться бить не прямо в лоб, а говорить так, чтобы никто ничего не понял.
Она встала, улыбнувшись, словно и ничего не случилось. Он не говорил ей о семье, она — о том, что может предать Актеона.
— В любом случае, спасибо тебе за Софи. Я нарушила закон, но здесь он ничто, и можно пожить хоть немного расслабленно. Ладно, не буду задерживать, иди к Микасе.
— Да обращайся. В целом, приключение довольно забавное вышло, да и вроде с отцом помирился. Так что, тебе тоже благодарность.
Пожелав удачи с дочерью, Эрен не стал мешкать, быстро оказавшись в комнате Микасы, но застыл, словно под гипнозом или получив ощутимый приказ. Он точно никогда не видел раньше эту высокую девушку под три метра, чьи насыщенно рыжие волосы волнами ниспадали по обнаженному телу, покрытому кровавыми пятнами. Она отняла от Микасы руки, с пальцев которых густо стекала кровь. Но, стоило ей повернуться к Йегеру, как в считанные секунды обернулась неясытью, чей крик навевал теперь какой-то допотопный страх и благоговение. Болезненно сглотнув, Эрен послушно отступил от двери, позволяя птице вырваться наружу. Обескураженный и ничего уже не понимающий, он почти рухнул на кровать, присаживаясь спиной к Аккерман. Он мог бы списать это на переутомление, но, вертя в пальцах серое и невзрачное перо, точно понимал, что все случилось наяву. А еще, что божеств точно злить не стоило. Никогда нельзя понять, в какие игры они захотят сыграть в этот раз. Но что, если этой Лилит и впрямь нужна будет Микаса, она заполучит ее, а он? Что останется ему? Звучало эгоистично, но логично. А если она появилась, давая понять, что и у Эрена есть шанс как-то повлиять на положение любимой? Никогда он не любил все эти задачи и головоломки. Чертовы божества, любящие играть в дебильные игры.
Отбросив на тумбочку перо, он выругался, но, немного подумав, погипнотизировав оставленный «подарок», все же поднял его и положил на тумбочку.
— Знаешь, я вообще боялся, что не успе… — Разворачиваясь к Микасе, начал Эрен и оборвался, едва не отскочив в сторону, видя, как она приподнялась на кровати, смотря куда-то сквозь него. По его лицу проскочило множество бесконтрольных эмоций, а сам он коснулся дрожащей рукой ее щеки, пытаясь выдавить из себя хоть одно слово.
