— Тебе не понравится. — Микаса поджала губы, выдыхая. — Слушай, может, не стоит?

Нервно проведя ладонью по лицу, смахивая попадающие на него капли, Эрен напрягся, сильнее прижимаясь к Аккерман. Он ткнулся носом в ее шею, прошелся губами выше, чуть царапнув зубами щеку, и тут же отстранился. В голове все смешивалось, словно из-за сильнейшего опьянения, и совсем не получалось соображать трезво.

— Отец сказал, что я виноват в том, что, возможно, потом произошло. Я хочу это знать. Я должен. — На короткое мгновение он засомневался, хотел ли действительно знать все это, но вскоре вновь вернул уверенность и кивнул. — Я в любом случае узнаю все это. Блять, Микаса. Только скажи, и мы вообще исчезнем, скроемся, забыв обо всем, и просто будем вдвоем. Я не стану копаться в твоем прошлом, а ты не узнаешь то, что было со мной. Начнем заново.

Его руки блуждали по ее телу, пробираясь все выше по ногам к бедрам, задирая ткань.

— Я хочу убить… — Микаса сжала его футболку, выдыхая. — Его сама. Хорошо. Я покажу тебе.

Она прокусила свою губу, впиваясь в него поцелуем, передавая воспоминания вместе с кровью.

От нахлынувших горячей волной всех эмоций было не спрятаться, не спастись ни под холодным потоком воды, ни вжимаясь в тело Микасы. Они раскаленной магмой мучительно медленно текли по венам, вытесняя остатки контроля. Эрен уперся лбом в плечо Аккерман, стиснув до скрежета зубы, непроизвольно вновь впиваясь в нее, словно и этого ему было мало. Он видел все, ощущал, испытывая полнейшее отвращение и злобу, неведомую ранее. Каждое воспоминание убивало его.

Отстранившись в ужасе, Йегер уставился на Микасу, слегка пошатываясь, и только потом медленно попытался стереть с лица кровь, но только размазал, смешав со своей. Глаза леденило от переизбытка собственных чувств.

— Убью. Лично. Сейчас. — Его голос разительно отличался от обычного, сдобренный хрипом и яростью, переполнявшей его целиком. — Останешься здесь. Я сам.

— Нет! Не уходи от меня. — Она вцепилась в его руку, притягивая к себе назад, едва ли не начиная плакать. — Я теперь тебе противна?

— Глупый вопрос, Микаса, — сердито оборвал все допущения Эрен, застыв, не смея сдвинуться. — Я без тебя себя не представляю абсолютно. Рядом с тобой с ума схожу, как никогда раньше, стоит только уловить, что ты где-то рядом. Я думаю только о тебе. Противна. Как же. Ты все мои мысли занимаешь. Постоянно. Какой к хренам контроль, если я хочу тебя постоянно рядом видеть? Черт. Просто хочу. И ты еще задаешь такие вопросы? — Зажмурившись, Йегер провел языком по шее Микасы до самой мочки уха, перешел на поцелуи, вновь двигаясь ниже к ямке на шее, ощущая слабую пульсацию под губами. — Но ты не знаешь, каково было все эти года жить с ощущением, что ты появишься в любой момент, потому что сознание отказывалось принимать твою смерть. Но я же понимал, что остался один. Блять. И сдохнуть нельзя было. Я жажду только его мучительной смерти за все твои страдания. За сто сорок шесть лет моего личного кромешного ада. Отпусти, и я заставлю его страдать. Уничтожу. Мне плевать каким образом, но я сделаю это. Он поплатится за то, что касался тебя. Подвешу его, чтобы захлебывался своей же кровью.

Вновь не удержавшись, Эрен дернул ткань, оголяя грудь Микасы, и, облизнув клыки, впился ими в область ключицы, мгновенно слизывая выступавшую густую кровь. Только теперь все меркло перед глазами уже по иной причине, заволокло разум, путая мысли. Да какой к чертям сейчас Адонис, если перед ним была лучшая в мире женщина? Его Микаса.

— Ты не сможешь. Не сейчас. — Сквозь стон прошептала она, прогибаясь навстречу ему. Сжав его ладонь, она вцепилась зубами в его запястье, удовлетворенно простонав и обхватив его талию ногами.

Стянуть с себя одежду и откинуть ее в сторону — дело секунды. Только вот платье Микасы раздражало своим наличием в целом. Не желая ждать и как-то церемониться, Эрен в прямом смысле сорвал его, оставив ненужной тканью под ногами.

— А так лучше, — сипло прорычал он, ухмыляясь, вжимая, не задумываясь, Микасу в холодную скалу, крепко сжимая ее бедра. — Заранее прости, но, блять…

В каждом его толчке, только усиливающимся с последующим разом, было столько сдерживаемого до этого момента желания и страсти, что напрочь сносило остатки чего-то здравого, оставляя безудержную похоть, что застилала глаза, разрывала изнутри бешеной яростью на грани боли и удовольствия.

Лизнув ее губы, Йегер прикусил нижнюю, хрипло простонав, и прикрывая на короткое время глаза, только чтобы вновь смотреть на Микасу, не желая отводить от ее лица взгляда. Он запоминал каждую ее эмоцию, каждый стон. Даже обычные, казалось бы, укусы отзывались небывалой ранее чувствительностью, словно каждый атом его организма стал оголенным нервом, приносящим непонятные ощущения, неподдающиеся осознанию.

Она вцепилась рукой в рядом стоящее дерево, царапая другой его плечи и прокусывая губы, вздрагивая каждый раз, когда он входил в нее. Чувствуя, как перед глазами начинает темнеть, она громко простонала, чувствуя давно забытое настоящее удовольствие от секса. Поцелуй получился грязным, кровавым, от чего она только сильнее заводилась, сжимая его, обхватывая плечи двумя руками, в попытке удержаться.

Поза довольно быстро надоела, и никогда еще Эрен не был настолько доволен тем, что являлся вампиром. Переместившись так, что Микаса могла опираться руками о скалу, влажную от брызг водопада, Йегер заставил ее прогнуться в пояснице. Расставив шире ее ноги, он продолжил грубые и резкие толчки. Но, вопреки всему, он все еще оставался внимательным к Микасе, не позволяя себе сорваться полностью. Сжимая с умеренной силой ее грудь, Эрен, произнеся что-то невнятное, то целовал шею Аккерман, то переходил на ее плечи поцелуями, чтобы вонзить болящие клыки, издавая явно довольные звуки.

— Сильнее, пожалуйста. — Она запрокинула голову назад, закусывая губу. Подаваясь ему навстречу, она едва ли не взвизгивала от каждого его движения.

— Не против, — прорычал вновь Эрен, сжимая ее бедра до кровоподтеков, которые довольно быстро исчезали, но тут же сменялись глубокими следами от его ногтей.

Ускорившись до своего предела, Йегер уже забыл, что неплохо было бы убрать клыки, облизывая их с наслаждением, ощущая вкус крови Микасы. Он как-то слышал, что в такие моменты кровь партнера действует, как сильнейший афродизиак, но не особо верил в это, да и проверять как-то не приходилось. Все девушки были для него серой массой, не вызывающей ни капли возбуждения.

Впечатавшись спиной в скалу, Эрен оскалился от боли, чуть не рассчитав собственный маневр, но вскоре вновь вбивался в Микасу, с силой сжимая одной рукой ее ягодицу. Он не разжимал челюсти, впившись в плечо Аккерман, прижимая ее к себе, пока она обвивала ногами его торс.

Вода смешивалась с кровью от всех укусов и царапин, растекаясь под ногами розовым. Йегер даже не думал, мог ли кто их сейчас слышать. Главным было то, что от этой близости было настолько хорошо, что хотелось только еще сильнее, еще больше, дольше. Словно только так Микаса могла быть его полностью.

Она не помнила, сколько все это продолжалось. Очнулась лишь тогда, когда он нежно прижимал ее спиной к себе, оставляя поцелуи на шее. Уже достаточно потемнело.

— Мне не хочется возвращаться, — Мика положила голову на его плечо. — Я чувствую себя странно.

— Я сам не хочу. Мне нравится быть с тобой. Но… — Эрен обеспокоенно взглянул в лицо Аккерман. — Все нормально? В смысле, что-то не так? Что странно?

— Я чувствую, будто что-то не могу никак вспомнить. Что-то грядет. И это решит судьбу Имир. — Микаса отстранилась, ныряя и сразу же выныривая, зачесывая мокрые волосы назад. Выйдя на берег, она накинула сверху платье, замечая, что замок сломался. — Старые привычки?

— Мне было не до платья совершенно. Оно меня только бесило. — Хмыкнув, Эрен последовал примеру Микасы, вставая под водопад, поток которого с силой бил по плечам. — Возьми мою вон футболку, чтобы не голой идти. Уверен, что этот Актеон не настолько зануда, как выглядит. Должен же войти в положение. — Натянув трусы, Йегер непроизвольно облизнул клыки, глядя на Микасу, но, нахмурившись, продолжил уже серьезно: — Расскажи это моему отцу. Он хоть и вредный старик, но что-то, да объяснит, я знаю.