— Малфой? — «Говорят, зеленый — цвет надежды». Поттер смотрит на него именно с этим чувством, игнорируя вопли рыжего. — Есть еще какие-то способы?
— Есть. Я обдумывал один до вашего прихода. Но это рискованно, — на самом деле идея появилась только сейчас, после того, как Драко понял, что, помимо пищи, Гермионе нужно еще и пространство. — Мы можем заточить ее внутри барьера на ограниченной территории. Желательно там, куда волшебники не смогут попасть просто так, — Драко сначала чувствует дискомфорт в венах и только потом слышит разъяренный рев.
— Нет! Ты не посмеешь! — теперь протуберанцы исходили из тела Гермионы, повторно разрушая мебель в палате. — Я умру взаперти.
— Малфой, ты уверен, что у нас получится? И что есть такое место? — Поттер не колебался. Это всегда было в нем — способность действовать в любой критической ситуации, спасая.
— Гарри, ты слышишь себя? Ты хочешь выпустить это на свободу? — еще больше кипятился Уизли.
— Рон, она наша лучшая подруга. И нет. Я не собираюсь отпускать Гермиону. Я понимаю, на что она способна, — Драко еще только пытается осознать движение, а Поттер уже подхватывает бессознательное тело, пораженное заклинанием. — Так будет лучше.
Уложив Уизли на диване в наиболее правдоподобной позе, они опустились в кресла.
— Я предлагаю в качестве «заповедника» Малфой-Мэнор. Он огромный, и в нем никто не живет. Мои родители во Франции. Там никто не сможет на нее случайно наткнуться, а значит, никто не навредит ей и никому не навредит она, — Драко старается не настаивать, а предлагать, но голос то и дело подводит.
— А как… Как она будет питаться? — «А вот этого тебе знать не нужно».
— В Мэноре даже камни пропитаны магией, ей надолго хватит. — «Будь Поттер начитаннее, раскусил бы ложь на корню».
Все то время, пока Драко ведет с Поттером разговор о необходимых приготовлениях, по его венам струится жидкий огонь. Только усилием воли он справляется с болевыми ощущениями, с трудом представляя, как будет чувствовать себя, когда придется наложить аналогичное заклятие на поместье.
Когда он возвращается к палате, Гермиона уже не демонстрирует признаков недовольства. Замерев у стекла, она смотрит сквозь него. Скорее всего, она понимает, что выбора у нее нет. Да, суккуб питается не так уж часто, но это все равно чьи-то разрушенные жизни.
— Вы все решили? — взгляд вишневых глаз тверд.
— Да, ты будешь жить со мной, — фраза звучит и в половину не так романтично, как в его мечтах. — И питаться ты будешь тоже мной.
— А если я ошиблась и наследие не защитит тебя? — что-то похожее на переживание отражается на ее лице, и Драко решается дать ей то, о чем она просила до прихода друзей.
— Значит, я стану сквибом, а ты вырвешься на свободу, — он подходит к стеклу вплотную. — Но ты никогда не ошибаешься. Ты ведь Гермиона Грейнджер, — размера отверстия хватает только на то, чтобы прошло предплечье. И то острые края царапают кожу.
— Я ошиблась с «Сердцем», — она пораженно смотрит, как Драко преодолевает сопротивление магических прутьев. Его они не обжигают, но и приятным это назвать нельзя. — Ты не боишься, что я использую твою кровь, чтобы выбраться отсюда? — тоненькие пальчики касаются его руки.
— Нет. Магия печатей работает не так. И ты это знаешь, — Драко невольно улыбается. Невинное прикосновение оказывается очень приятным.
Так они и стоят, разделенные холодным стеклом, но связанные теплыми чувствами. Драко отчаянно хочется поверить, что, даже слившись с беспощадной магией, Гермиона все еще чувствует что-то к нему. Что любовь действительно сильнее всего, как говорил Дамблдор.
Впервые с того времени, как он нашел ее в этой палате, Драко позволяет себе думать о будущем. О том, что все может получиться, несмотря на внесенные судьбой коррективы.
Комментарий к Бороться
Мы приближаемся к финишной прямой. Осталась последняя глава и эпилог.
========== Любить ==========
Несмотря на видимое согласие Гермионы с планом, придуманным Драко, все оказалось гораздо сложнее, чем представлялось изначально.
Для начала требовалось накрыть всю территорию поместья куполом, сравнимым по мощи разве что с защитой Хогвартса. И хотя сейчас, в отличие от шестого курса, Драко прекрасно разбирается в хитросплетениях чар, проблема лежит в области, о которой он до этого не задумывается ни разу.
Будучи чистокровным волшебником, Драко не обращает внимания на то, сколько магической энергии требуется для того или иного заклятия. Он просто берет в руки палочку, произносит словесную формулу и делает необходимые пасы. Иногда, в очень редких случаях, Драко чувствует незначительную слабость. Но полное опустошение, как после того, как становится «обедом» Гермионы, — никогда.
Но сейчас, чтобы сдержать всю мощь новорожденного суккуба, о способностях которого сведений крайне мало, да и в достоверности которых есть сомнения, требуется гораздо больше, чем может позволить себе вложить в заклинание Драко. Даже Поттер, успешно запечатавший палату, незначительно склоняет чашу весов.
К тому же остается главный вопрос. Как сделать заклинание нерушимым? Ведь любой волшебник смертен. Чего нельзя сказать о новой Гермионе с той же уверенностью.
Решение оказывается одновременно простым и сложным, требующим привлечения высокопоставленных юристов и Андромеды Тонкс, конечно же, при содействии незабвенного Гарри-куда-же-без-него-Поттера. Все имущество, сбережения и активы, принадлежащие Драко Малфою, после его смерти достанутся его племяннику, ближайшему родственнику по крови и по совместительству крестному сыну Гарри Поттера — Эдварду Люпину. Единственным условием получения наследства является клятва, что ни сам Тедди, ни один из его потомков не станет освобождать двадцать домовых эльфов, указанных в завещании или кого-то из их потомства, предварительно не убедившись в полной необитаемости Малфой-Мэнора. Все дополнительные инструкции и предостережения, вместе с информацией о том, кто именно обитает в поместье, помещают в ячейку семьи Люпинов в Гринготтс.
Андромеда, по необходимости посвященная в тайну, долго сокрушается по поводу нелегкой судьбы Гермионы и выбранной Драко доли «тюремщика». Будучи пусть и изгнанной представительницей древнего чистокровного рода, она представляет, на что именно обрекает себя ее племянник. Так же именно Андромеда подтверждает слова Гермионы о магическом наследии Драко. Их мать, Друэлла Блэк, урожденная Розье, была на четверть вейлой, что, конечно же, тщательно скрывалось. Но вот сказать, действительно ли это делает его устойчивым к полному поглощению магии не может никто, кроме, пожалуй, Барлоу, которого, конечно же, спрашивать никто не станет.
Едва магия завещания вступает в силу, Драко аппарирует домой. Вызвавшиеся домовики уже ждут у главного входа в особняк. Драко старается оставаться хладнокровным, но в глубине души он очень благодарен каждому из этих созданий. А особенно старому Бруму, служившему, наверное, еще отцу его отца. Именно этот эльф, похожий на ушастую курагу, предложил этот сложный в подготовке, но простой в исполнении план.
— Я должен еще раз спросить вас, уверены ли вы что хотите в этом участвовать? Назад пути не будет.
— Хозяин Драко очень великодушен. Но мы не откажемся от своего обещания, — конечно же, слово берет старейший из домовиков. Все остальные согласно кивают, хлопая ушами.
— Начинаем, — с громким хлопком площадка у крыльца опустела.
Драко сначала чувствует, как сгущается воздух вокруг и только потом видит, как от ворот поместья, где с поднятыми руками застыла маленькая фигурка домовика, поднимается полотно магического щита. Становясь шире, сливаясь с такими же лоскутами с боков и превращаясь в непроницаемый купол высоко над увенчанными флюгерами башнями. Отныне ни один волшебник, магл или существо, кроме хозяина эльфов, не сможет преодолеть барьер. Единственный способ попасть в поместье, минуя его, — это камин главного холла, который после того, как Гермиона окажется в своем новом доме, будет пропускать лишь Драко. Несмотря на то, что Поттер наверняка уже ждет его в госпитале, Драко поднимается наверх в выделенные Гермионе комнаты. Ее вещи уже несколько дней здесь, аккуратно разложенные заботливыми руками эльфов. Кровать с тяжелым балдахином заправлена лавандовыми простынями. На вновь облюбованной лежанке спит Живоглот. «Интересно, ее привязанность к коту осталась?»
