– Ну и? Кто был прав? Ты или я?

– Никто. Это Хабаровский Дима… – отвечаю сестре с улыбкой. – Однако он тоже может оказаться маньяком. Чисто теоретически.

– И что пишет твой теоретический маньяк?

– Желает хорошего дня, надеется, что я проснулась в замечательном настроении и предлагает встретиться…

– Мам! – в нашем разговоре появляется третий. – А кто такой маньяк?

– Так, похоже, нам пора исключить это слово из лексикона, – с улыбкой заключает Зоя. – Или заменить…

Не успеваю я высказать своей вариации замены, как дверь с моей стороны распахивается. От неожиданности я вздрагиваю. Надо мной нависает крепкая фигура. Это муж сестры. Он протягивает мне свой телефон.

– Тебя… – комментирует Артур и после того, как я беру в руки его мобильник, отходит в сторону.

Не смотря на изумление, я догадываюсь, в чем дело, поэтому для разговора, еще не ответив по телефону, выхожу из машины. И, о чудо! На меня не льет! Дождь закончился совсем. Ну, хоть на этом спасибо! Возрадовавшись погоде, я бросаю в трубку неловкое:

– Да! Я слушаю…

– Привет, Элен! – раздается бодрый голос Димы.

– Привет! – отвечаю я и замолкаю в ожидании следующей его фразы.

– У нас здесь полная облава, так что мне никак не выбраться.

И чего это он такой непринужденный? И правда считает, что умеет передавать мысли без слов? Совсем не думает, что по-хорошему стоило сообщить мне о вылете?

Так. А что он сказал? Не выбраться?! Уууу….

– Жаль… – вздохнув, заключаю. Однако я немного повеселела оттого, что этот «пижон» решил поговорить со мной. Потому тоже перехожу на непринужденную манеру подачи:

– Выходит, мой коварный план сорвался!

– Какой еще план? – по интонации Димки становится понятно, что он улыбается. Что ж, мне удалось его заинтриговать.

– Улететь вместе с тобой. Получается, зря тащила чемодан… – пытаюсь пошутить, но по ощущениям, выходит это как-то неловко.

– А ты с вещами? – Дима делает вид, что поверил; подыгрывает мне. – Ну, я бы с радостью тебя взял. Правда, тот самолет, на котором мы полетим, совсем не такой, как рейсовые. Так что тебе, можно сказать, повезло, что не получается на нём прокатиться.

– Возможно… – коротко отвечаю, и после нависает неловкая молчаливая пауза. Наверное, Димка не знает, что еще сказать, а я жду. Жду, и тоже не знаю чего. Наверное, того, что даст мне надежду. Однако вместо этого, спустя еще нескольких секунд, я слышу только:

– Ну, заезжай в гости, если будешь в Питере. А сейчас мне уже надо бежать, извини.

– Да, конечно. Ну, давай! Хорошего полета! – не дожидаясь следующей фразы, я кладу трубку. Похоже, все-таки переборщила с наигранной любезностью, которая, наверняка, выдала мое разочарование.

Вскоре я возвращаюсь в машину, где уже вовсю бушуют непоседливые мальчишки, и это притом, что один из них еще пару минут назад спал. Но их веселье длится недолго, ведь Макс и Антоша снова оказываются закованными в детских креслах. Такая вот своего рода смирительная рубашка для маленьких попрыгунчиков.

– Ну что, поговорили? – спрашивает меня Зоя с наступлением редкой тишины. Она бросает на меня загадочный взгляд и улыбается, как будто уже уверена в том, что их дорогой Димыч сделал мне предложение руки и сердца, а я все никак не объявлю эту радостную новость.

– Поговорили… – отвечаю сестре тоже с улыбкой, но, увы, невеселой. Ведь разговор оказался чисто символическим.

Прошло чуть больше месяца. И самым значимым событием за это время, пожалуй, стало наступление осени. Димка позвонил мне, когда приземлился в Питере, сказать, что он в порядке. И… все. Потом звонила я. Пару раз. Но он не отвечал. Лишь перезванивал через много-много времени. И тут мое настойчивое альтер эго отступило. Нет же тревожащего объекта рядом. А грусть… Грусть, она, вроде, всегда в легкой форме должна присутствовать осенью. Ведь каждый уважающий себя человек, который умеет хотя бы чуть-чуть хандрить, обязательно должен посидеть на окне с кружкой чая и с тоской посмотреть на падающие листья. Но меня листья мало тревожат, тем более во Владивостоке они еще на месте. Осень здесь теплая и лучистая, словно конец лета. Но редкий прохладный ветерок ненавязчиво напоминает, что ждать зимы все-таки стоит. Хоть до нее и далековато. Ведь сейчас только конец сентября. Я гуляю в рваных джинсах, кедах и толстовке. Настоящий подарок для человека, родившегося и выросшего в Сибири, где люди уже прячутся от снега под шапками и пальто. А моя легкая грусть – это завершение нашего общения с Димой. Такое бесстрастное, вялое завершение. А вот кого-то после расставания гложет ярость. Или обида. Сильные, в общем, эмоции. А я ощущаю лишь тупое разочарование. Даже не пострадать, как следует! Вот такая скучная смерть нашего недоромана. И Димку в нем я могу сравнить разве что с талым эскимо. Вытащил его такой, как дурак, полностью из упаковки, раз-два надкусил, а оно – полностью на асфальт.

А вообще, знаете, много разных забавных сравнений в голову приходит. Но они не совсем умны. Или даже совсем неумны. В голове сущий бред, приправленный больной фантазией. Иной раз могу, просто идя по улице, так крепко призадуматься, что прохожу мимо нужного места. Однако, будучи в компании моих маленьких родственников, я изо всех сил стараюсь держать себя в руках, ибо без должного внимания дети творят невероятные вещи. Но сейчас, наблюдая за тем, как Макс весело разъезжает на своей мини-машине, отталкиваясь от асфальта ногами, я между делом строю предположения о том, поздравит ли меня Димка с грядущим днем рождения… Мама Зоя назначила меня надзирателем старшего малыша, чтобы отлучиться с младшим «по техническим причинам». Сегодня мы вчетвером пребываем в детском парке развлечений. Развлекаемся, пока папа Артур трудится в этот ясный субботний денек.

– Не все еще ботинки стер со своим дрифтом? – с улыбкой обращается ко мне Зоя по возвращению. Она не отводит взгляда от Максима, который все энергичнее разгоняет свое «авто». – Все думаю, когда уже эта машина сломается? Пять пар обуви за лето прикончил…

– Подожди, скоро Антоша на нее пересядет… – тоже улыбаясь, отвечаю сестре.

– Нет уж! Я думаю, что мы ее где-нибудь перед следующим сезоном «нечаянно» забудем…

Снова собравшись, мы отправляемся в дальнейший путь по парку, и вскоре оказываемся рядом с аттракционом, похожим на американскую горку. В уменьшенном варианте. Этакая детская версия. Завидев сие устройство, вдохновленный Макс, который почти все время передвигался на своем персональном авто, резко бросает его и мчится к аттракциону.

– У него рельсы… – приговаривает Максим. – Какие большие!

Широко распахнув глаза, он внимательно рассматривает изгибы трассы, как будто обводя взглядом ее контуры. При виде такого восхищения в глазах ребенка, наверное, у каждого взрослого машинально рука перетекает в карман или в кошелек. У Зои так же.

– Хочешь прокатиться? – спрашивает она Максимку.

– Конечно, мамочка! – будто не веря своим ушам, радостно отвечает Макс.

И вот уже через считанные минуты я и мой племянник сидим в вагончике перед подъемом на трассу: он спереди, я сзади. Не то, чтобы мне тоже так же рьяно захотелось прокатиться, тут, скорее, я очень не против такой развлекаловки. Но в первую очередь просто подхожу по параметрам для сопровождающего. Мелкая. А моя Зоя роскошных форм девушка. Да еще и Антоша пытается повиснуть на ней в самом прямом смысле этого слова…

К нам подходит оператор аттракциона, юный паренек, на вид еще школьник, и пристегивает нас какими-то серьезными на вид ремнями.

– Ого! – приговариваю я, а сама убираю свои распущенные (вечно мешающие!) волосы назад. – Очевидно, мы готовимся к полету!

– Ты держись! – по-свойски обращается ко мне малышонок и строго указывает на ручки, которые находятся перед сиденьем.

Ох! Вот же нагнал жути! На детском-то аттракционе!

Я выполняю указание, проверяю, сделал ли то же самое Макс, и после поворачиваю голову в сторону Зои с Антошей. Взглядом я изображаю что-то вроде: «Видела, как тут все серьезно?!», а Зоя просто посмеивается. Знаю, над чем. Над тем, что очередной подросток принимает меня за свою.