Наиболее крупный хорек поднял голову, окидывая чужаков злобным взглядом.

— Пшли вон, проходимцы! Волки позорные, кони педальные, лоси картонные! — заверещал он на чистейшем английском.

«Так волки, кони или лоси?» — мысленно уточнил Никки у чудика.

«Не старайся, они нас не поймут», — Сириус фыркнул. — Это джарви, на удивление безмозглые существа. Не понимают ни речь, ни мыслеобщение».

— Чего вылупились? Глазенками хлоп-хлоп, катитесь отсюда! Образины неповоротливые!

«Пойдёмте, наверное, а то мне что-то не по себе», — Олаф первым двинулся вперёд, огибая недоброжелательных обитателей леса. Вслед им ещё долго доносились ругательства.

От следующей встреченной группы джарви оборотни и анимаги улепётывали со всех ног, поскольку эти твари оказались какими-то совсем уж неправильными. Размером они не сильно уступали волками, при этом жутко воняли, имели густую шерсть длиной с ладонь взрослого мужчины и очень густой подшерсток, который прокусить было крайне непросто.

Кусаться они не пробовали, просто бежали следом и визжали: «Покайтесь, грешники!», «Конец света близок!», «Покайтесь и уверуйте!», и всё в таком духе. От их воплей чувствительные уши волков закладывало, а от вони невыносимо хотелось куда-нибудь скрыться.

Наконец стая остановилась на какой-то поляне, только чудом не растеряв никого по дороге. Джарви остались где-то позади, а впереди мирно паслось с полдюжины не очень крупных особей местной фауны, отдаленно напоминающих кабанов.

«О, еда!» — обрадовался Никки, забывая обо всем и бросаясь к ним.

«Ник, нет! Твою мать…» — обречённо подумал Сириус, оттаскивая одного из этих зверей от молодого оборотня.

Никки несколько растерялся, обычно добыча предпочитала убегать, а не пытаться сожрать его в ответ. На яростное хрюкание пострадавших на поляну сбежалось ещё с десяток этих тварей. Они ходили кругами, нехорошо посматривая на сбившихся в кучу оборотней и анимагов, периодически будто растворяясь в воздухе и появляясь уже в другом месте.

«Это тибо, обладают способностью становиться невидимыми, жутко злопамятны. Никогда раньше с ними не сталкивался, только на картинках видел», — пояснил Донован.

Тибо ринулись в атаку. Сначала они пытались идти напролом, но быстро поняли, что голыми копытами им волков не взять. Разделившись на небольшие группки, они начали нападать с разных сторон. Сириус и Антонин вернули себе человеческий облик, но это помогало слабо. Воевать с невидимками было не так-то просто.

— А давайте сделаем вид, что мы их вообще не видели, — предложил выдохшийся Сириус минут через пять после начала активных боевых действий. Отправляя в полёт очередного хряка, он мысленно вызвал домовиков.

Когда эльфы перетащили всю их весьма помятую и мрачную компанию в маггловский лес, анимагии снова перекинулись в животных и стая наконец отправилась на охоту.

— Может, стоило им помочь? — хмыкнул Ильвис, глядя волкам вслед. — Кажется, они приняли поражение слишком близко к сердцу.

— Ну уж нет, — проворчал Каспар, — набегался я за ними по лесу, пусть здесь охотятся. Тут хоть за ними следить не нужно и убирать с их пути особенно зловредную «еду». Как они вообще на этих кабанов напоролись, мы же проверяли всё в радиусе мили.

Ильвис пожал плечами, и домовики вернулись в поместье, докладывать Петунии, что в магическом лесу никого не сожрали.

***

Остаток января обитатели мэнора старались ходить на цыпочках. Особенно оборотни, шутки которых последнее время частенько заканчивались весьма плачевно в первую очередь для них самих.

А всё потому, что Люциус и его компания заговорщиков наконец продумали свой план и теперь с нетерпением ждали приближающегося заседания палаты лордов, которое было назначено на последнюю субботу января.

Женщины сначала пытались выведать у них подробности, но быстро пришли к выводу, что до заседания им на глаза лучше не показываться. Чем ближе подходил день «икс», тем дёрганнее и невыносимее становились лорды.

С призывом новых домовиков пока решили не спешить, поскольку никак не могли определиться, к кому или к чему в этом мире их привязывать. Том сказал, что у них с Каспаром есть идея, но объяснять в чем она заключается, не торопился.

Все вообще ходили такие таинственные, даже явно задумавшие какую-то грандиозную гадость оборотни. Петунье становилось страшно при одной лишь мысли о том, во что всё это может вылиться. Дети и те, казалось, затаились. Они быстро приняли Невилла в свою компанию и постоянно где-то пропадали.

Беллатрикс и Августа после серьёзного разговора неплохо поладили. И теперь Августа проводила почти всё свободное время в компании остальных женщин поместья. К ним даже присоединилась Алекто, попросив только ни о чём её пока не спрашивать. Она сначала тоже входила в группу заговорщиков Люциуса, но вскоре вечно нервные лорды её достали.

И только Джина по-прежнему окопалась в библиотеке с остальными экспериментаторами.

Накануне дня «икс» Донован отловил своего вожака.

— Ты чего такой хмурый? Мы все нервничаем, но ты как оголённый провод, — спросил он без прелюдий.

— Это из-за Робина, — не стал скрытничать Рик. — Точнее нет… это из-за меня. Я не совсем понимаю, что со мной происходит.

— И тебя это пугает?

— Меня это злит.

— Тебя это злит, потому что тебя это пугает, — уверенно сказал Донован.

— Допустим…

— Ты не понимаешь, почему в тебе внезапно проснулся родительский инстинкт, так?

— Это настолько очевидно? — Рик нахмурился. — Я вроде стараюсь закрываться от связи.

— И у тебя отлично получается, но я бы на твоем месте боялся именно этого. Хотя на самом деле бояться нечего, это всё из-за ритуала. Он не навязывает какие-либо посторонние чувства по отношению к ребёнку, но укрепляет привязанность к нему и пробуждает этот самый родительский инстинкт. Если его изначально в человеке нет или если будущий родитель ничего к ребенку не чувствует, то ритуал ничего между ними не меняет. Кстати, в обратную сторону это тоже работает. Присмотрись к Лестрейнджам, они уже, кажется, забыли о том, что Тилли не их родной сын… и что он вообще не человек. А ведь раньше я был готов поспорить, что на такую льдышку как Беллатрикс ритуал не окажет никакого влияния. Теперь-то я понимаю, что это не так.

— Я не имею права выделять кого-то из своих волков, — Рик наконец заговорил о том, что действительно его волнует.

— Кто тебе сказал такую ересь? — недовольно поинтересовался Донован. — Забудь, живи и получай от жизни удовольствие. У тебя теперь есть сын, наследник. Проводи с ним время, учи его чему-нибудь… будь отцом, в конце концов.

— Если наша стая когда-нибудь начнет жить по законам вервольфов…

— А зачем? — перебил его Донован. — Зачем тебе нужен этот геморрой? Ты нам не доверяешь?

— Доверяю, всем вам. И ты это знаешь. Но если затея Люциуса сработает, то нас станет больше, много больше. И вот тогда без строгой иерархии будет уже не обойтись.

— Не обязательно, — Донован отмахнулся от его опасений. — Пусть сами создают себе стаи, с блэкджеком и… Эратами*. Ты же не думаешь, что Петуния будет в восторге, если мы сюда притащим ещё пару десятков, а то и сотен оборотней?

— Ну, я вообще-то думал, что мы…

— Переедем? А ты этого хочешь?

— Нет, но…

— Хватит! Ты слишком много думаешь. Прекращай, иначе свихнешься.

— Я наш вожак, я обязан думать, — огрызнулся Рик, понимая, что Донован прав.

— Ты обязан думать о стае и о своей семье. О каких-то левых оборотнях тебе думать не обязательно. Мы дадим им всё для того, чтобы они смогли начать новую жизнь. Но отдавать им свою жизнь ты не обязан. И не имеешь права…

— Потому что моя жизнь уже принадлежит вам?

— Именно, — Донован самодовольно ухмыльнулся.

— А как тогда мы будем контролировать новых оборотней?

— Что-нибудь придумаем, вон пусть Том над этим голову ломает. Он же у нас хотел создать новый мир, так пусть пашет. А то всю ответственность на Каспара свалил…