Когда они отошли на достаточное расстояние от остальных и присели на скамейку, Натаниэль наконец заговорил.

— Говорят, у тебя неплохо получается давать советы… — он склонил голову, пытаясь скрыть печальную усмешку за чёлкой.

— Что случилось? — Маринетт решила не уточнять, кто именно так говорит, справедливо полагая, что Макс вряд ли стал бы распространяться об их приватном разговоре, а значит, остаётся только Аля.

— Родители хотят забрать меня из школы, перевести на домашнее обучение, — Натаниэль не стал ходить вокруг да около. Он поднял голову, стряхнул волосы с лица и уставился на Маринетт обречённым взглядом.

— А ты не хочешь этого? — уточнила она, больше для того, чтобы потянуть время. Ответ на свой вопрос Маринетт и так видела в его глазах. Но что сказать на это, она не знала, как и не понимала, почему он обратился именно к ней.

— Знаешь, — Натаниэль снова невесело усмехнулся, — теперь не хочу. Не знаю почему, но я хочу остаться в школе. Хотя нет, наверное, всё-таки знаю… — он на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. — Так или иначе, моего согласия никто не спрашивает, до конца года я буду учиться на дому по специальной программе. Мои родители медики…

— Они хотят, чтобы выбирая направление в старшей школе, ты пошёл по их стопам? — догадалась Маринетт. Дождавшись утвердительного кивка, она спросила: — А чего хочешь ты? Рисовать?

— Я хочу не просто рисовать, я хочу оживлять свои рисунки, — фанатичный огонь, вспыхнувший в глазах Натаниэля, даже напугал Маринетт.

— Понятно, ты хочешь стать художником-аниматором, — произнесла она, невольно отводя взгляд от его лица.

— Для начала, да, — мечтательно ответил Натаниэль, но потом вздохнул и продолжил уже совсем другим голосом, нерешительно и печально. — Но родители говорят, что максимум, на который я могу рассчитывать в этом случае — должность иллюстратора в какой-нибудь жалкой конторке.

— А они видели твои рисунки? — Маринетт почему-то казалось, что она знает ответ.

— Нет, — подтвердил её подозрения Натаниэль. — Сначала они и сами не хотели ничего видеть или слышать, а потом…

— Ты не хочешь никому показывать свои работы, — Маринетт понимающе улыбнулась, встречая его удивлённый взгляд. — Но ты ведь согласился нарисовать что-нибудь для Али…

— И струсил, — Натаниэль окончательно закрылся в себе, вновь прячась за челкой, словно она была щитом, отгораживающим его от реальности. — Я не могу…

— Знаешь, ты мог бы выкладывать свои рисунки под псевдонимом и попросить кого-нибудь читать тебе отзывы на них, настоящие отзывы. Я понимаю, как сильно может ранить бездумная и необоснованная критика… — заметив на его лице недоверие, Маринетт пояснила: — Я ведь с самого детства мечтаю стать дизайнером. Не думаешь же ты, что я никогда не сталкивалась с людьми подобными Хлои, для которых нет большей радости, чем облить грязью чужое творение.

— И как ты справляешься? — в глазах Натаниэля загорелся огонёк надежды, но лишь на мгновение. — Впрочем, это уже не важно, родители всё решили за меня…

— А они смотрели утренние новости? Мне показалось, что ЛедиБаг была очень убедительна сегодня. Мои родители весь день ходили вокруг меня на цыпочках, пытаясь выяснить, всем ли я довольна и нет ли у меня проблем в школе или какой-нибудь несчастной любви.

— Везёт, — с лёгкой ноткой зависти буркнул Натаниэль. — Но мои родители не поверят в существование ЛедиБаг и Кота Нуара до тех пор, пока те не нагадят им в домашние тапочки.

Маринетт расхохоталась.

— Прости, прости, — повинилась она, зажимая рот ладонью и пытаясь успокоиться, но судя по всему, Натаниэль не неё не злился. Он смущённо улыбался и терпеливо ждал, пока она отсмеётся. Взяв себя в руки, Маринетт снова заговорила: — Это ужасно. Я не про тапочки, а о том, что они не поверили… или не об этом… нет, точно об этом.

Натаниэль понимающе кивнул, и грусть снова поселилась в его глаза. Маринетт не могла не поразиться тому, как быстро менялось его настроение.

— Знаешь, — он поднялся на ноги, — я, наверное, пойду. Ты прости, что я вот так вывалил на тебя свои проблемы.

— А ты не хочешь… — Маринетт окинула взглядом одноклассников, к ним уже присоединилась Аля. Хлои и Сабрины пока на горизонте не наблюдалось.

— Я не могу, — Натаниэль понял её без слов. — Не думаю, что сегодня я готов… может, когда-нибудь потом. Ты не говори им пока ничего, вдруг случится чудо… или…

— Давай, я провожу тебя до дома, — предложила Маринетт, когда поняла, что договаривать он не собирается. Ей почему-то очень не хотелось отпускать его одного.

Но Натаниэль отрицательно покачал головой.

— Я тут недалеко живу, мы с Иваном и Милен соседи. Только они, наверное, даже… — он снова замолчал, задумавшись о чём-то своём, потом тряхнул головой, откидывая чёлку назад, и неуверенно улыбнулся. — Увидимся, надеюсь…

Маринетт ещё долго смотрела ему вслед и не могла отделаться от ощущения неправильности происходящего. Натаниэль не должен был покидать их, только не сейчас. Он открылся ей, показал свои страхи и надежды, и она могла помочь ему преодолеть их. Но только пока он был рядом.

***

Бражник стоял у окна в своей башне и усиленно думал.

Художник подходил на роль новой марионетки как нельзя лучше. Но Бражник понимал, что у него была всего одна попытка, чтобы договориться с мальчишкой по-хорошему. Использовать его вслепую Бражник не хотел, и это был совсем не тот случай, когда можно было действовать силой.

Он отвернулся от окна, вытянул руку вперёд, по-прежнему не открывая глаз, и безмолвно позвал. Уже через мгновение Бражник ощутил сознанием ответный зов, и одна из его бабочек послушно опустилась к нему на ладонь.

— Лети, моя маленькая акума, попробуем помочь бедняге,— вновь сконцентрировавшись на своей цели, он увидел, что мальчишка уже вернулся домой и заперся в своей комнате, игнорируя возмущение родителей. — Почистим себе карму, нагадим в пару тапок…

«Аниматор, меня зовут Бражник», — мысленно проговорил он, когда акума под ошеломлённым взглядом Натаниэля без следа впиталась в карандаш, который тот держал в руке.

Бражник не пытался как-то воздействовать на сознание своей новой жертвы, понимая, что любая малейшая ошибка может выйти боком. В голове этого мальчишки творилась такая неразбериха, что Бражник поневоле удивлялся, как тот ещё не сошёл с ума.

Хотя, задумавшись об этом на мгновение, он пришёл к выводу, что такую возможность тоже исключать нельзя, все гении в какой-то степени безумны, а рисунки этого мальчишки наводили Бражника на мысль, что он точно был гением.

«Спасибо».

Бражник вздрогнул от неожиданности и едва не потерял концентрацию.

«Простите, я напугал вас. Я не хотел подслушивать, просто вы так громко думали. Меня зовут Натаниэль… и мне правда очень приятно, что вы такого высокого мнения о моих работах».

Подавив не пойми откуда взявшееся смущение, Бражник попытался собраться с мыслями, до окончания трансформации осталось совсем немного времени.

«Ты хочешь доказать своим родителем, что силой они ничего не решат? Покажи им, что ЛедиБаг была права, что их упрямство может стоить им сына».

«Как?»

«Делая то, чего ты так желаешь — оживляя свои фантазии. Покажи всем, что ты умеешь, но помни, как только ты решишь играть в открытую и продемонстрируешь свою силу окружающим, начнётся отсчёт…»

«ЛедиБаг и Кот Нуар выйдут на охоту? Понимаю. А что получишь с этого ты?»

«Попробуй забрать у них талисманы — кольцо Кота и серьги ЛедиБаг. Не причиняя вреда».

«Я готов, Бражник. Я начну немедленно».

***

— Я готов, — повторил Натаниэль вслух.

Он смотрел на себя в зеркало и не узнавал. Но не маска и бледно-фиолетовый грим на лице делали его совершенно непохожим на самого себя, а уверенный взгляд и коварная ухмылка, застывшая на губах.

Его рыжие волосы стали огненно красными, а облегающее трико, которое в другое время заставило бы его смутиться, сейчас казалось Натаниэлю очень стильным. Белое от шеи и до пояса, украшенное фиолетовыми полосами, ближе к бёдрам сливающимися в сплошной фиолетовый цвет, который в районе икр плавно переходил в красный, под цвет волос.