– Да ну тебя! – ответила Салли и Сэм рассмеялся над ней.

– Нет, не рассмотрел, в такую погоду ничего не видно, если только в нескольких метрах перед капотом, но мне повезло, я ехал медленно!

– Спокойных, – сказала Салли и уже заснула.

Сэм сильнее прижался к ней и уснул следом.

Дождь за окном начал стихать и превратился в монотонный и мелкий дождь. Подул ветер и над Липтикутом задребезжали утренние лучи.

– Компьютер не включается! – Сэм встал с кресла и проверил розетки, – свет дали, но компьютер не работает.

– Микроволновка тоже не работает, – ответила ему Салли с кухни.

– Похоже из-за грозы все погорело! Такое бывает, даже если и не включено в розетки, пойду-ка поищу отца, кстати, ты его не видела? – раздосадовался Сэм.

– Нет, – ответила Салли и ушла в ванную.

Поставив телефон на зарядку, Сэм посмотрел отца в спальне, там оказалось пусто и стоял запах сырости. Одежда, скомканная, валялась на стуле. Он надел дождевик и сунул нос во двор, там также не было никого.

– Странно, – подумал парень, – дверь на замке, – Сэм вернулся и проверил вторую дверь, – заперто, – затем проверил ключи, все оказались на месте, – очень странно, – Сэм вышел на улицу и немного погулял во дворе, вышел на дорогу, которая была залита водой по колено, но отца нигде не было.

Вход на чердак оказался открытым, и Сэм поднялся, откуда-то сверху дуло, и он почувствовал запах сырости. Рука щелкнула клавишу выключателя и загорелся свет, освещая одну часть чердака.

Чердак стоял пыльным и сонным, некоторые ненужные вещи прикрывали пакеты.

– Пусто, – подумал Сэм и прошелся по чердаку, – па! – выкрикнул он.

В его голову уже начала проникать тревога.

– А что если отцу плохо и он где-то лежит без сознания и ему нужна помощь? – и как только он об этом подумал, сразу же почувствовал за спиной холод. Большая капля упала ему на плечо и начала медленно стекать, Сэм поднял глаза и увидел над головой разбитое окно, из которого дул ветер.

Свет вновь погас.

Осмотрев еще разок чердак, Сэм спустился и спросил у Салли, готовящей в это время завтрак и ворчащей по поводу света:

– Позвонить ему?

– Попробуй, – ответила Салли, – его нигде нет, да? – изумилась она, – может он в магазин ушел, надо подождать.

– Хорошо, надо звякнуть ему, – Сэм устремился в спальню и, сорвав с зарядки, включил свой телефон.

Заряд батареи показывал пять процентов. Отыскав номер отца, он набрал его. Последовали гудки, но трубку никто не брал.

– Слышишь его? – крикнул он Салли и испугался собственного голоса, телефон?

– Нет! – выйди на улицу, там посмотри, – ответила Салли, – и я все! Иди завтракать.

– Сейчас, сейчас не до завтрака! – Сэм убрал ухо от телефона и стал прислушиваться. Парень обошел все комнаты, но ничего не услышал, тогда он побежал к чердаку и прислушался, и что-то услышал. Сэм вновь забрался на чердак и набрал номер еще раз, вдали чердака, где-то под окном играла музыка.

Сэм спустился и мрачным подошел к Салли и, смотря в ее зеленые глаза, сказал:

– Салли, я нашел телефон наверху, на чердаке… – он проглотил комок в горле и произнес, – отец пропал…

Арона Джонсона разбудил телефонный звонок и это в субботу утром! Он ненавидел, когда его тревожат по пустякам в выходные, Арон приходил в бешенство, это его раздражало и вводило в дикое состояние.

Шериф обеспечивал себе выходные, обманывал иногда жену, а сам отправлялся в бары или к шлюхам.

– Блять, – выругался он, – что за сука звонит! – он встал с постели и дотянулся до проклятого телефона и поднял трубку.

– Каково черта, Джим? – выпалил он, – что? Что, блять, ты несешь! Ты что пьян, Джим… Хорошо, хорошо, я сейчас буду! Прости Джим, прости… просто… да, да! – Арон прекратил разговор, и с озабоченным видом принялся искать штаны, – милочка, а ты не видела мое шмотье? – вид копа стал рассеянным и испуганным.

– В зале, – раздалось откуда-то из под одеяла, – мы трахались в зале.

– А, точно, – Арон встал и начал одеваться в зале.

Молли, местная шлюха – всегда аппетитная соска для Арона. Высокая и стройная блондинка тридцати лет, была безотказной. Стоило ей только понравиться и ты ее уже драл в машине или за ближайшим углом, а трахалась она, как бестия. Арон давно ее трахал, с тех пор, как ей стукнуло двадцать один, с тех пор она пересосала не один десяток херов. Она вела грязную жизнь и притягивала грязь отовсюду, даже от хороших людей. Такие у нее были отношения с местным шерифом.

Среди пустых пивных бутылок она отыскала недокуренную сигарету и чиркнула зажигалкой.

– Что случилось, сегодня же выходной, пошли всех нахер, останься, давай еще трахнемся или поспим, – она улыбнулась и выпустила дым. Пошли нахер этого Джима!

– Не могу, – коротко ответил Арон и прикусил губу, он раздражался, собирая шмотки и застревая в них.

– Да что, блять, случилось, на тебе лица нет! – завопила она.

– Говорю же, блять, не могу! – закричал на нее Арон.

Молли притихла. Арон собрал вещи и вышел.

– Пока, – сказал он ей на прощание.

– Козел, – кинула она тихо ему вослед.

Первым делом Арон промок, залив ботинок водой. Полицейский грубо выругался и сел в свою машину, завел ее, включил вентилятор, чтобы сдуть сырость с лобового стекла, и тронулся в сторону участка.

В машине трещало радио. Он включил рацию, тем временем свет в городе вновь погас.

Арон был грубым и пошлым, но он был хорошим копом, это все и решало, на остальное все закрывали глаза, даже на его грязь и похоть.

Погода все еще была ужасной, конечно, не ужаснее чем это захолустье с дымящими трубами, но она захватила умы всех жителей, все думали о проклятом ливне, ветре и лужах.

Все думали о воде и все боялись ее, кроме Уэсли. Парню было плевать на погоду, она была ему на руку. Ни один лишний хер не сунется на улицу, или по своим делам, поэтому он мог творить всё что хотел. Хаос был его стихией, если бы начался конец света, то Уэсли был бы по уши рад.

Уэсли кончил. Он завалился на спинку дивана и обнял холодный труп и рассмеялся с улыбкой на лице.

– Как тебе такое нравится, подружка? – спросил он у трупа, затем подобрал с журнального столика пачку сигарет, выкурил одну и затушил о тело.

Труп уже остыл и Уэсли не получал уже такого удовольствия, когда труп женщины был еще теплым. Холод перестал его возбуждать, он чувствовал пустоту во влагалище, какую-то резиновую кожу.

Раньше он такого не проделывал. Что-то щелкнуло в голове и перевернулся мир, словно внезапно пошел дождь, кто-то открыл задвижку сверху. Уэсли чувствовал какого-то нового Я внутри себя, какого-то голодного червя. Парень не ощущал себя прежним – это был и не он. Чужой Уэсли подхватил настоящего Уэсли и открыл в нем все самое гадкое, но как?

Уэсли думал об этом, но не понимал ничего, ему вдруг стало похер. Кто-то словно управлял им, кто-то невидимый и без видимых усилий. Уэсли смирился со своей наполовину голубизной, но мысли о том, что подвигло его на извращения он отгонял прочь.

– А что скажет твой муженек? Он вроде не против, если я еще разок тебя трахну, сука, или вздерну на тебя? Все равно света нет! Опять то есть! Ящик не работает, блять, – Уэсли рассмеялся, – что за погода! Ну и скука. И что мне с тобой делать? Ты особо не болтливая мамзель, – Уэсли вновь рассмеялся, теперь над собственной шуткой.

После того вечера они с Карлом разбежались. Измокший и продрогший Карл бежал домой, не обронив ни слова, залез в ванну и долго сидел, вспоминая, как Уэсли заставлял его трахать труп Шелби, угрожая ножом. Его друг боялся и плакал.

Карл был говнюком, но не маньяком и насильником! Он возненавидел Уэсли, но и боялся его, боялся, что Уэсли расскажет, как он его насилует, расскажет всем и Карл прослывет гомиком. Расскажет как дерет его в задний проход и тогда его все вокруг загнобят. Карл ненавидел и любил Уэсли, но теперь только возненавидел и не хотел его видеть больше никогда.