– … сегодня влило по полной! Весь городок затопило! Давно не было такого дождя, и это только начало. Метеорологи обещают всю неделю дождей, и это не считая этих выходных. И как спасаться, как готовиться к наводнению? Зонтики и сапоги, друзья! Зонтики и сапоги! Так что запасайтесь дождевиками, и не падайте духом. Дожди нам обещают короткие, наш регион подмочит целиком и не стоит поливать грядки.

– Да, вряд ли будет потоп, – рассмеялся второй ведущий, – а вот подмочить так подмочит! Идет настоящий циклон с побережья, не сильный, не долгий. Он подмочит не только нас, это верно, и …

– Надо позвонить, – Сэм взял телефон и набрал номер Салли.

– Привет, дорогая, – сухо сказал Сэм уставшим голосом и выдохнул.

– Привет, мне плохо… – расстроено ответила Салли.

– Что на этот раз случилось? – Сэм досадовал, ему не хотелось сейчас слушать жалобы, ему хватало своего негатива, но он себя пересилил, он любил Салли.

– Глаза, я обедала и когда пришла за компьютер, то буквы начали расплываться, таким светом вокруг, опять меня зрение мучает, кажется, я слепну! Что это, Сэм? Я устала так жить…

– Хроматическая аберрация, или черт её, как-то так… не знаю! Да! Устала просто, хрусталик и все дела… глаза устают, представь себе такое, – Сэм не понимал, что несет, лишь бы успокоить девушку, – все будет хорошо, глаз пройдет и будет как новый.

– Тебе сегодня в ночь? – спросила Салли, – связь стала хуже, в трубке шуршит.

– Да-да, я заметил, это из-за дождя… чуть поторчу дома и в семь поеду, тебе позвонить в дороге? – послышалось шипение, – ну, кстати, да хуже слышно, и заметно, – еще сильнее затрещало.

– Позвони, я уже закончу работать. Сегодня я приеду к тебе, – прокричала в трубку Салли.

– Хорошо, дорогая! Договорились, давай, я позже перезвоню, – Сэм ушел в спальню и включил компьютер, загудел монотонно вентилятор.

– Пока, – сказала Салли и повесила трубку.

На улице посвежело. Ветер едва сдувал жирные капли дождя с листьев деревьев, в воздухе, как показалось Сэму, витала какая-то странная напряженность, как перед бурей. Природа затихла, и только трава хрустела под подошвами и хлюпала грязь, на секунду даже шум машин исчез.

Радио забурчало, когда Сэм нажал на кнопку приемника.

Сэм выкатил свою тачку из гаража, и не спеша поехал на завод.

Дорога к работе лежала через лес, там она становилась особо извилистой. Телефон затрещал.

Пахло сыростью. Вокруг спокойно стоял хвойный лес, посаженный еще его дедом, который местами окружала заболоченная почва до самой трассы, идущей вплоть до города Липтикут.

Затем под мостом Сэм повернул вправо, проезжая большое озеро, затем плотину, которая круглый год сбрасывала в реку воду. После пару населенных пунктов, и вот – он на работе. Низкий сетчатый забор огораживал фабрику со всех сторон.

Пока тот был в пути, Сэм набрал номер Салли.

Дождь усилился и на дамбе влил ливень.

– Везде вода,– подумал Сэм, – опять пошел дождь.

– Привет еще раз, Салли, – девушка взяла трубку и отозвалась.

– Привет, ты за рулём? – спросила она.

– Да, поставил на громкую связь, – Сэм сбавил газу и переехал лежачие полицейские на дамбе, его колымага загудела и рывком бросилась вперёд.

– Сэм, мне кажется, что я непродуктивная. Всё что я делаю не идет на пользу, никакого смысла.

– С чего ты так решила дорогая? – Сэм вздохнул.

– Не вижу никаких результатов, с изучением языка, с косметикой, всего навалилось, и нет денег. Денег не хватает, я посчитала, что нужна просто куча денег! Чтобы заниматься тем, чем хочешь. Работа меня бесит, ненавижу отвечать на звонки, из одного центра в другой, чувствую себя плохо! Это не моё, а ещё и зрение падает…

– Ну-ну, дорогая, успокойся, просто черная полоса, – попытался успокоить ее Сэм.

– Такое впечатление, что одна полоса черная, а белой нет, я устала, – Салли расстроено вздохнула.

– Тебе просто нужно отдохнуть, ты слишком много думаешь, как организовать свою жизнь и постоянно вплотную забираешь у себя время. Да, многие вещи нужно делать целыми годами и может десятилетиями, чтобы добиться результатов, не всё дается так просто. Ничего не даётся быстро, тебе всего двадцать два года!

– Мне уже двадцать два года! – возмутилась Салли, – а я ничего ещё не достигла! Даже намёка нет, одна рутина, – продолжала она.

– Многие только к тридцати годам начинают шевелиться… – возразил Сэм, – или даже не начинают… это нормально, ты сама знаешь, что иногда даже опыт не решает – понравишься, не понравишься. В нашем городе и так сложно найти хорошую работу.

– Возможно ты прав! Да, я многого хочу!

– Ты слишком амбициозна, ты хочешь сразу свернуть гору, извини, так не бывает, – Сэм вздохнул.

– Хочешь сказать, я наивная? – спросила Салли.

– Да, ты наивная, ты постоянно живёшь мечтами, хотя нужно делать шаги к мечте. Они рутинные, иногда скучные, повторение ото дня в день, ото дня в день!

– Ну спасибо! Так я никакая, к том же еще и наивная, – обиделась Салли, её голос звучал обиженно и агрессивно.

– Слушай, я тебе постоянно трещу об одном и том же! Я устал тебе повторять, хочешь поныть – ной, так что давай пока, хочу побыть в тишине перед работой!

– Будь, пока! – задребезжал голос Салли.

– Ты что обижаешься?

– Да, если ты меня обижаешь, – сорвалась Салли.

– Прекрати, а! Никто на тебя не орёт, пока! До вечера!

– Ага, – и Сэм положил трубку.

Постоянные разговоры об одном и том же его начали раздражать, они никогда не заканчивалась. Никогда.

– К чёрту, – выпалил он и замолчал, ударив рукой о руль.

Над горизонтом, тем временем проходили дождевые тучи. Они темнели от вечера, хотя и без того были достаточно чёрными, насыщенными водой.

Смутное чувство тревоги зарождалось где-то в глубине сознания Сэма, и росло незаметно, словно опухоль где-то в голове, но он пока не чувствовал приближающейся бури, не чувствовал тех головных болей, которые испытывает больной раком, и тучи, наполненные влагой всё росли и росли, богатели ей, словно нескончаемая бездна всё всасывала и всасывала влагу, готовую литься на головы неделями или целыми месяцами, скрывая под собой людей, словно верхушки самых высоких деревьев, словно тот мифический потоп, который пережил такой же мифический Ной с его скотом.

Так пара капель ударила о лобовое стекло.

Сэм думал о работе. Он думал о том, что тратит лучшие молодые годы на заводе, получая гроши, не имея никаких перспектив на будущее и никакого развития. Как работник, и как человек, Сэм был неглуп, но ему просто не везло, для своего работодателя Сэм являлся очередным профессиональным импотентом, нищим, который что и может, как только крутить эти чёртовы гайки, наворачивать их на чёртовы болты, день изо дня, месяц за месяцем и год за годом, убеждая, что нет пределу совершенства, что всего лишь маленький рабочий еще не достиг того просветления, того совершенства гуру по наворачиванию гаек на болты, когда бы он смог шагнуть на ступеньку выше на профессиональной лестнице, так он и оставался в одной должности целых пять лет, от которой его уже тошнило, а что ещё хуже, он просто профессионально выгорел. Но он неплохо рисовал, и тем спасался от глубокой депрессии. Салли иногда подливала масла в огонь, дела ее тоже не клеились.

Они думали, что никогда не выберутся в жизнь, никогда не выберутся из этой грязи и нищеты Липтикута, и они не имели в виду блеск и роскошь, а просто больше чем еда и одежда.

Его кормили обещаниями о повышении, каждая перспектива обходила его стороной. Капитализм словно смеялся над ним, словно открывал свой рот, полный золотых зубов, и твердил ему поучающим тоном, что он ничтожество, ничего не достиг и у него нет будущего, что он не перспективный, и вообще ни стратег, ни менеджер, а для рубки денег нужно быть избранным, твердил ему голос, иметь особенные качества, которых у него нет, одним словом – нужно быть "сверхчеловеком", "сверхпотребителем", и "сверхумником" или чьим-то знакомым, имеющим влияние и защиту. Так он и рулил баранкой своего старенького "шеврале", по наизусть изученной дороге, от поворота до поворота, через шлагбаум, подъезжая к проходным. С поиском другой работы ему не везло, Сэм был нигде не нужен.