– Это все объясняет, – разносится над моей головой.

– Объясняет что? – я почти шепчу, заглядывая в устремленные на меня глаза.

Низкий вибрирующий звук его голоса густым нектаром проникает в уши, растекаясь по телу странной негой:

– Почему ты так смотришь на меня.

Я не успеваю спросить, как я смотрю на него, потому что ладонь Финна ложится на мои скулы и подтягивает мое лицо к своему, так что мы делим один глоток воздух на двоих.

– Какого черта ты смотришь на меня так, словно хочешь сожрать, Тони? – и через мгновение я чувствую влажное давление на своих губах.

Ноги слабеют, но Финн успевает поймать меня за талию, второй рукой толкая мой затылок к себе. Его дыхание во мне, жаркий язык между приоткрытыми губами, в ушах – глухой стон. Я не понимаю, кому он принадлежит, потому что земля ускользает из-под ног, и я цепляюсь за его плечи, как за единственное, что может меня удержать.

– Это твой первый поцелуй, так ведь? – требовательный вопрос на моей щеке.

Я успеваю кивнуть, прежде чем мои губы снова запечатываются страстным клеймом его рта. Через каждое нервное окончание простреливает искра, отдаваясь внизу живота эхом огненного взрыва.

– У меня кружится голова, – успеваю пролепетать, когда на секунду отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха. – И тело горит.

– Так и должно быть, – шепчет Финн, проводя большим пальцем за моей ушной раковиной. Он тяжело дышит, пока смотрит на меня, вдавливая каждый вдох мне в грудь, и через тонкую ткань футболки я чувствую прикосновение его затвердевшего паха. Я не настолько невинна, чтобы не знать, что такое мужская эрекция, но мне кажется совершенно невероятным, что я послужила этому причиной.

Осмелев, я запускаю ладони в его растрепанные волосы, про себя отмечая, что они и правда жесткие. В ответ рука, удерживающая мою талию, скользит вниз, туда, где задравшаяся футболка оголяет бедра, и жадно стискивает ягодицы. От соприкосновения жесткости ладони с пылающей кожей из меня вырывается протяжный стон, и в тот же миг, как по сигналу, ладонь вновь возвращается на мою талию.

– Перестань издавать эти звуки, – Финн упирается головой в мой лоб. – Я же, блядь, не железный.

Мы тяжело дышим, глядя друг в другу в глаза, словно ведем немую беседу. Затем Финн кладет ладони мне на плечи и отодвигает от себя, насколько позволяет длина его рук.

– Иди спать, Тони, – говорит будто раздраженно. – Это просто поцелуй. Как сказала твоя сестра, первый раз лучше со мной, чем в ржавой колымаге твоих одноклассников.

Мое лицо пылает в огне сумасшествия и страсти, но упоминание Ким, словно ледяная струя из шланга, опрокидывает меня на землю. Я самый ужасный человек на земле. Целовалась с парнем своей сестры, даже на секунду не подумав о ней. Не подумав, что поступаю плохо. Отдалась порыву, словно животное. Финн парень, и он выпил, а о чем думала я?

Чувствуя, как к глазам подкатывают слезы стыда и осознания собственной аморальности, избавляюсь от рук на своих плечах и уношусь в комнату, оставив Финна одиноко стоять посреди кухни.

Я не сплю всю ночь, прислушиваясь к каждому шороху в доме. Кимберли возвращается под утро: несмотря на то, что она старается не шуметь, я слышу, как скрипит дверь в комнате напротив. В которой спит Финн. Интересно, он проснется? Поцелует ее после того, как целовал меня? Хотя, возможно, он даже не вспомнит о том, что произошло. Вдруг он был пьян сильнее, чем выглядел.

Зря говорят, что утро вечера мудренее. При дневном свете произошедшее ночью кажется еще более ужасным. Я не представляю, как буду смотреть в глаза сестре и как вести себя с Финном. Поэтому делаю то, что привыкла делать в любой непонятной ситуации: достаю из гаража велосипед и еду к Софи.

Софи моя школьная подруга и моя вторая семья. Она единственная, кто знает о моих чувствах к Финну. Я бы и ей не рассказала, но она догадалась обо всем сама, когда однажды осталась у нас на ужин и увидела, в какого овоща превращает меня одно его присутствие за столом. Честно говоря, когда я выговорилась, стало немного легче – тяжело изо дня в день чувствовать себя преступницей в собственном доме без возможности облегчить совесть.

Если бы меня спросили, почему мне нравится Финн, я бы не смогла ответить. Наверное, потому что он красивый и молчаливый. Немного пугающий, потому что никогда нельзя угадать, о чем он думает, и отчего ведет себя так, словно ему нет дела до того, что о нем говорят. А еще мне кажется, что за этой броней скрывается человек, который всегда поступает по совести.

Я не виню Финна в том, что случилось. Я и не мечтала, что он когда-то посмотрит в мою сторону, а он подарил мне мой первый поцелуй. Я одна виновата перед сестрой – могла уйти или попросить его остановиться, но не сделала этого. И повторись это заново, не уверена, что смогла бы, потому что еще никогда не испытывала таких противоречивых чувств: кружащий голову трепет и сжигающий стыд.

А еще завтра возвращаются родители, значит, Финн снова начнет исчезать в комнате Ким, и мы практически не будем видеться.

– Финн поцеловал меня, – выпаливаю, едва дверь в комнату Софи захлопывается за мной.

– Финн чего? – взвизгивает та, от возбуждения хлопая руками по кровати.

– Мой первый поцелуй, – повторяю, краснея до корней волос. – Ночью я встала выпить воды, Финн оказался на кухне, и мы поцеловались.

– Ни хрена себе! А где была Мисс Космо в этот момент?

Мисс Космо – так Софи зовет Кимберли. Я догадываюсь, что она ее не слишком жалует, но никогда открыто этого не выражает: просто невзначай ехидничает над ее образом жизни и придумывает разные псевдогламурные прозвища.

– Поехала с друзьями в клуб, кажется. Финн сказал, что устал и решил никуда не ехать.

Софи заливисто смеется и играет светлыми бровями.

– Остался, чтобы провести время с сестренкой, которая интереснее его отфотошопленной Барби, а?

– Это была случайность. И не должно повториться, – говорю больше себе, чем ей. – Финн встречается с Ким, и я чувствую себя ужасно из-за того, что произошло.

– А я бы вот хотела, чтобы у вас получилось, – мечтательно закатывает глаза подруга. – Ты лучше, чем Кимберли. Ты настоящая.

В такие моменты я начинаю любить Софи еще сильнее, потому что она, пожалуй, единственная, кто произносит эти слова искренне и не кривя душой.

– Эй, не парься. Не каждая может похвастаться, что ее первый поцелуй был с Финном Кейджем. Ничего же страшного не произошло.

Перед глазами черно-белой лентой проносятся события минувшей ночи: жаркое дыхание Финна на моем лице, его руки на моем теле, твердость, упирающаяся мне в живот. Это было больше, чем поцелуй, но я не смогу рассказать о своих чувствах ни одной живой душе, даже Софи.

– Я не имела права так поступать с Кимберли, – говорю вслух и заодно убеждаю в этом себя, выставляя внутренний ограничитель для собственных фантазий. – Он ее парень.

– Убудет от нее, что ли, – беспечно парирует Софи. – Она уж точно не скучала в компании своих расфуфыренных прихвостней.

Софи не славится деликатностью, у нее в жизни все просто: надо – бери. Я ее теорию не разделяю, но, варясь в котле мук совести, сложно не испытать небольшое облегчение, когда подливают ковш холодной воды.

До позднего вечера мы с Соф смотрим «Флэша» и жуем приготовленный попкорн в ее спальне. Когда за окном темнеет, я спешно начинаю собираться домой, потому что мне предстоит крутить педали еще четыре мили.

Закатив велосипед в гараж, оглядываюсь в поисках Тойоты Ким, но ее нигде нет. Зато черный Кадиллак Финна стоит, небрежно припаркованный на бетонной дорожке. Он никуда не уехал? Или, возможно, они с Кимберли вдвоем укатили на ее машине?

С колотящимся сердцем я врываюсь в дом и сразу же закрываюсь в спальне. Слышу звук распахивающейся двери напротив и тяжелые шаги. Нет сомнений, Финн здесь. Ладони предательски потеют, и в горле снова становится сухо, и в попытке успокоиться я начинаю убеждать себя, что, скорее всего, он ничего не помнит. И эта мысль нелогично меня огорчает.