— Да! — согласилась она. — Но зато какие!
Бортовик, вероятно, думал. Не подчиниться приказу он не мог. Он стал раскрывать жалюзи…
— Черт возьми! — Дарий хлопнул себя по коленке. — Но ведь и это тоже физический процесс… Мы, опять же, не сможем увидеть, что за бортом во время действия препарата.
— Ты еще не пробовал экраны, — улыбнулась Терциния, но как-то вымученно. — Есть надежда, что цифровая развертка пройдет быстрее…
Терциния села рядом. Дарий взял ее за руку. Они стали смотреть на белые экраны и очень мягко пожимать пальцы друг друга.
— Готова? — спросил он.
Она кивнула. Он наклонился к клавиатуре пилотского пульта. Замер, но ничего не стал нажимать. Побледнев, повернул к Терцинии лицо…
— Что случилось, милый?
Он проглотил слюну. Закрыл и открыл глаза…
— Экраны никто не отключал. Они работают с самого старта корабля…
— Но на них ничего нет. Нет звезд, нет движения. Они абсолютно белые…
— Они показывают то, что есть, — насилу выговорил Дарий. — Мы находимся в ЭТОМ!
— В этом непроглядном молоке?! — Терциния не верила. — Что мы видим, Дарий, что это?
— Это наш полет в нейроквантовом поле, я так думаю. Мы будем оставаться слепыми и глухими до окончания действия препарата. Мы вышли из привычных измерений. Наша техника бессильна показать нам это новое измерение. Остается просто пассивно ждать…
— И не убояться кошмара, — сказала она, удивляясь тому, что сказала.
— И не убояться кошмара пробуждения, — согласился он.
— Я люблю тебя! — сказала она.
— Я люблю тебя! — повторил он.
***
— За упокой души Его Величества Костлявого Пращура! За добрые и звонкие погремушки его позвонков! За его великое сочувствие к нам, братья! Все, кто именовался сворой, но не жалел последних зарядов квантайзера, разрисовывая копченые бока наших юрких дракаров! Кто прикопал клады на черный день, но победил в себе алчность и осознал бренность бытия! Кто не покинул ряды соискателей вольности и нажил себе добрые клады приключений! Чье слово, братья, не разменная монета, а твердая валюта (будь они обе неладны!)… Все, кто со мной в час веселья и тоски, — по местам! Канониры! Стрелки! Раскройщики трюмов, лазерные хирурги, присосочники, шквальные задиралы, абордажные прилипалы! Время пришло нам не на шутку нашкодить. В честной драке с нечестным врагом, с которого и взять-то нечего! (Будь ему пусто!) Ну и черт с ним, братья! Наше время за нас. Содвинем ряды! И сдать костыли, у кого их многовато стало!!! Ну, как я сказанул, дядька? — последнюю фразу в этой тираде Гулливер-Черепок адресовал своему бортовику.
Череп на экране стал проливать слезы из пустых глазниц. Мультяшная костяная фаланга вытащила из шейного отверстия платочек и громко высморкалась отсутствующим носом.
— Сомнений нет, красноречие моего капитана на высоте!
— Тогда выходим из засады, дядька! Пока я буду рулить, ты смотри, чтоб чего-нибудь не заклинило.
Дракар Гулливера-Черепка рванулся с места, расчертив собой в теневом туннеле плывущей внизу Пестрой Мары трассирующий след.
Каравеллы теократов, а их было не менее пятнадцати, легли на орбиту с ночной стороны планеты там, где и ожидалось — между семьдесят пятым и семьдесят шестым меридианами, синхронизировались с периодом обращения и растянулись длинным боевым клином.
Еще через пять минут они выпустили первые модули, еще через минуту они поняли, что поторопились, потому что дракарская свора Гулливера-Черепка ворвалась в зону прямой маневровой атаки. Малоподвижные модули, а их в этой опрометчивой операции оказалось столько же, сколько и каравелл, составили десантную группу. Но десантироваться на Пеструю Мару им не было суждено. Лазерные зенитки пиратских стрелков начали поливать их беглым огнем.
Изворотливые дракары выдавали свои порции световых жал, стараясь смести дюзы модулей и все их надстройки в виде тяжелых плазменных пушек, из которых набожные теократы намеревались открыть огонь по спящим городам гильдии. Идея засады и внезапной ошеломительной атаки, похоже, оправдалась. Пираты ловили кураж…
Модули, как ископаемые насекомые, у которых более молодые хищные конкуренты обгладывали на лету конечности и крылья, потеряв ориентиры, утратили строй и стали падать в плотные слои атмосферы уже не как десант, а как неуправляемый балласт.
Система внутренних аварийных блокировок не позволяла им взрываться сразу, но они тлели или же, наоборот, выстреливая огнем из поврежденных сопел, крутились как магниевые петарды, фыркая и сверкая, но уже никого не пугая.
Поймав одну из таких «петард» в прицел своих термитных ракет, в достатке сидящих в брюхе дракара, Гулливер-Черепок нажал на гашетку и, пронырнув под носом у мощной каравеллы, ушел на форсаже в вертикальный «шурф» — так называли опытные вояки этот прием.
«Петарда», прожженная насквозь термитной ракетой, вспухла и в одно мгновение разлетелась на осколки, как фарфоровая мыльница…
— Браво, кэп! — скрипучий голос дядьки выдал комплимент своему капитану.
— Потом похвалишь! — огрызнулся Гулливер-Черепок. — Войди в режим тени на несколько минут и включи мне дракары Шептуна, Казенщика и Вышивалы!
— Слушаю и повинуюсь!
— Шептун! Казенщик! Вышивала! — позвал Гулливер, пытаясь разглядеть их на экране, но понял, что эта задача вряд ли возможна в такой неразберихе.
— Здесь Шептун, кэп!
— Где здесь?
— Где-то здесь… Долбаю сразу две их посудины, но одна пытается оторваться…
— Никого не выпускать, Шептун! Давай хорошо пошепчи своими дальнобоями!
— Кэп, это Казенщик! Нас обстреляли с модуля. Кажется, эти корыта тоже умеют кусаться! Ну, наконец, что-то похожее на бой! Ухожу от огня… Со мной в паре Трепач и Капризник…
— Казенщик, жгите их всех термитами! Славная штука, скажу я вам, спасибо утильщикам! Если выберемся, закажем их под завязку. Вышивала, почему тебя не слышно?
— Кэп, это Трепач… Вышивала был со мной пару минут назад. У него отказал правый двигатель. Он наскочил на что-то вроде плазменного шара… откуда такая дрянь у этих чернокнижников?
— При встрече задам твой вопрос им самим, Трепач! Поищи Вышивалу. Я покамест попробую пощупать их каравеллу…
— Берегитесь плазменных шаров, кэп!
Гулливер-Черепок приказал дядьке убрать режим тени и вернулся в бой. Было ясно, что преимущество пока оставалось на стороне пиратов. Горящих «петард» стало значительно больше. На каждый модуль обрушивалось по два-три дракара. Термитные ракеты эффектно выводили из строя десантников, а затем уничтожали их, не встречая практически никакого сопротивления.
Каравеллы как летающие крепости оставались безответны. Но ответ на вопрос, почему они так поступали, был где-то на поверхности… Возможно, выжидали чего-то…
Гулливер-Черепок пожалел о том, что отпустил своих стрелков на другие дракары и управлялся со всем вооружением один. Но таково было его правило. В конце концов, у него был дядька, чертовски натасканный бортовик, стоивший многих, хотя все-таки пара лишних рук на рулях и гашетках капитану бы сейчас не помешали. Он стал кружиться вокруг одной из каравелл, сближая дистанцию за каждый оборот на несколько десятков метров.
— Интересно, дядька, — обратился он к бортовику, — надоем ли я их капитану? Летай вокруг меня такая муха, я бы схватился за мухобойку! Может, показал бы мне свою рожу…
— Все их витражи и иллюминаторы под защитными жалюзи, — отреагировал дядька, который, разумеется, уже успел отсканировать весь корпус ковчега и нарисовал на вспомогательном экране его трехмерную проекцию.
— Как мыслишь, дядька, эта посудина не похожа на флагмана? Очень степенно себя ведет, и нервишки у него, видать, будь здоров, не хуже наших?! А давай-ка мы его по мозжечку хряснем!
— Это куда, кэп?
— Да вот сюда, где шейка…
— Какая шейка, кэп? Вы видите у этого продолговатого ящика шейку?
— А как же! Сейчас, погоди, подлечу к его воротнику!
