Присуьствующие безмолвствовали. Слишком шокирующим прозвучало выступление Гильгамеша. И все-таки, все-таки, это могли заметить и Гомер, и Гелеспа, люди в зале по каким-то незримым каналам передавали друг другу энергию торжества. Немного находилось в жизни вещей, которые могли бы с этим чувством поспорить.

— Доктор Гильгамеш, — Терциния поднялась с места и вышла в центр. Дарий остался сидеть, но следил за ней неотступным взглядом. — Если я правильно понимаю нашу аудиторию, ни вам, ни кому бы то ни было невозможно предвидеть результаты этого эксперимента? Позвольте тогда нам с Дарием удалиться и занять пилотские места на корабле. Мы готовы. Я верно говорю, Дарий?

— Верней и быть не может! — ответил Дарий Скилур с воодушевлением. — Ты же знаешь, дорогая, нас нельзя разделить. — Он вышел к Терцинии, неся в руках переданный ему Гильгамешем контейнер с ампулами нейрозамедлителя. — Мы отправляемся к терминалу.

— Вас сопроводить, любезнейший? — подал голос Гулливер-Черепок, снявший с шеи свои знаменитые драгоценные бусы из «костлявых пращуров» и перебиравший их как четки в руках. Одиссей-Киклоп, сидевший рядом с мэтром Флорианом, выказал сыну одобрение еле заметным кивком. — Мои молодцы уже давненько томятся без дела. Мы перестали заниматься честным грабежом, так хотя бы послужим вам добрым эскортом… Мало ли какие лихие головы, кроме наших, конечно, болтаются в космосе!

— Спасибо за предложение, — ответил Дарий, — но не стоит. Ваши молодцы сейчас нужнее здесь, так ведь, господин Гаргантюа?

— Совершенно верно, доктор Скилур. Мы постоянно в ожидании гостей, и непрошеных в том числе.

— Вот и отлично, — подытожил Гильгамеш и жестом остановил Дария и Терцинию. — Я прошу еще несколько ваших минут. Чтобы было понятно всем… В контейнере у доктора Скилура четыре ампулы. Они введут себе препарат непосредственно в полете. На корабле мы установили автономный маяк. Который позволит распознавать корабль на экране системного радара, расположенного на орбите вокруг Пестрой Мары. Сигналы от перемещения маяка мы сможем принимать непосредственно в Лаборатории и наблюдать за ходом эксперимента. Теперь вам все понятно. Время введения препарата определено точно: спустя ровно десять минут после вывода фрегата на крейсерскую скорость. Господа, давайте пожелаем нашим разведчикам неведомого удачи и счастливого возвращения. Время пошло.

Дарий и Терциния вышли в коридор, быстрым шагом направились к лифту. Отсюда до подземной шахты терминала было еще этажей восемь вниз.

— Как в старые добрые времена, — сказала Терциния и взяла Дария за руку.

— Что ты имеешь в виду?

— Как подъем по тревоге. Я же, в конце концов, когда-то была агентом Департамента защиты Королевского Двора.

— Да, я помню, какая ты была еще курсанткой. Я тогда часто тебя похищал. А ты жутко боялась не вернуться к утреннему обходу…

— Да, ты был остроумным и нахальным молодым выскочкой, аспирантом Академии. Мне это чертовски льстило…

— А как сейчас? — Дарий сжал ее руку.

Она не ответила, но он понимал, что льстило. И тогда, и сейчас. Удивительно, что все прошедшие годы с того самого «тогда» ни он, ни она не стремились создать семьи, жили порознь, так, словно берегли себя друг для друга, смутно предчувствуя, что их время впереди и возраст никогда не станет помехой. Только характеры — строптивые, каждый по-своему эгоистичный.

Все стало меняться совсем недавно с приходом человека по имени Дамиан Гомер, а потом усилилось с появлением его беременной жены Гелеспы. Гелеспа была во многом похожа на Терцинию. Обе умели рисковать собой, обе всегда выходили сухими из воды, обе любили.

Дарий Скилур нисколько не сомневался, что Гелеспа подтолкнула Терцинию согласиться на эксперимент с препаратом в полете. Потом он понял, что другой кандидатуре Терциния сама бы не позволила появиться. Дарий знал, что всегда прислушивается к своему сердцу, и его сердце любило ее, Терцинии, отчаянность, находило в этом для себя высшую радость.

Они больше не говорили. До тех пор пока оба не взошли на палубу того самого угнанного ими фрегата, который чуть было не стал решающим взносом в несостоявшуюся сделку между Одиссеем-Киклопом и мэтром Флорианом.

Подъемная платформа шахты терминала доставила корабль на поверхность спутника.

Терциния заняла кресло пилота, отдала приказ кибертеру о переходе на полное ручное управление. Дарий Скилур занял место штурмана рядом. Контейнер с ампулами и иньекторами нейрозамедлителя он положил на панельную стойку.

Терциния убрала защитные жалюзи с обзорных иллюминаторов пилотской рубки. Они прокачали протонные двигатели, включили систему навигации. Антиграв убрал их реальный вес до отметки ниже нулевой. Компенсатор мнимого веса сохранил их физические ощущения в нормальных пределах. Корабль, став легче и без того отсутствующего воздуха, поднялся над взлетной площадкой до высоты ста метров. Терциния, дав плавный старт, начала выводить фрегат за пределы средней орбиты спутника. Пестрая Мара находилась в их поле зрения первые пять минут: большое сиренево-красно-желтое пятно планеты утильщиков наползало, как туша доисторической медузы. Многочисленные эффекты флюоресценции искусственной атмосферы могли сравниться разве что с мозаикой в каких-нибудь древних храмах.

Но вот, скользнув по невидимым небесным плоскостям эклиптики, фрегат, словно оторвавшись от трамплина, стал удаляться в космос. Усилившийся гул протонных двигателей оповестил пилота и штурмана о наборе крейсерской скорости полета.

Дарий открыл контейнер… Гильгамеш постарался: новенькие пистолеты-инъекторы в специальных вкладках и четыре ампулы. Ампула вкладывалась в них, как патрон в патронник. Короткая игла выстреливала и вводила инъекцию в считанные доли секунды.

— Давай сделаем все одновременно, — сказал он.

— Нет, — сказала она. — Я так не хочу. Давай обнимемся, и каждый сделает укол друг другу.

Они встали с кресел, закатали друг другу рукава на левой руке. Обнялись.

— Что бы ни случилось… — начал он.

— Что бы ни случилось, — продолжила она, — мы будем вместе.

Она крепко сжала его левую руку чуть пониже локтя. Он сделал то же с ее рукой. Вены все еще сопротивлялись их усилиям, но проступили и стали заметнее… Каждый почувствовал резкий укол. Содержимое раздавленных в инъекторах ампул переместилось в космос их сознания. Орудия инъекций упали на пол. Дарий и Терциния закрыли глаза и сомкнули и без того крепкие объятия…

………………………………………………………………………………………………

В подземной Лаборатории Второй Луны Пестрой Мары на экранах радаров прежде явный и устойчивый сигнал от радиомаяка, установленного на фрегате Терцинии и Дария исчез в одно мгновение, так, словно его никогда не существовало.

— Вы можете это объяснить? — спросил Дамиан Гомер у Гильгамеша с явной тревогой в голосе.

Молодое красивое лицо Гильгамеша (или это все-таки была его маска?) побледнело, но на губах, вопреки тому, засветилась улыбка…

— Я готовился к этому вопросу, — сказал он, обращаясь ко всем наблюдателям в зале. — Ответ на него будет примерно такой… В нейроквантовом поле скорость перемещения объекта увеличивается в пятьдесят пять тысяч раз! Боюсь даже представить, где они сейчас и где будут через два часа, когда закончится действие препарата… Но одно утешает: у них есть билеты на обратную дорогу… (продолжение следует…)

Воспоминания о цивилизации желтой расы

Выслушай же, о близящаяся душа моя, еще одну историю о цивилизации желтого луча, великой прародительнице тонкой духовной алхимии, претерпевшей за время своего порождения ставшие на пути человечества изощренные искусы, стихии противления и борьбы, переросшей в войну, неоконченную до сих пор и наследуемую нами. И мы в ней — отголоски ее, кормило ее, ибо наделены свойством опасных погружений и вытеснений, подобно тому, как любое тело вытесняет собой равное количество жизни и заполняет равное количество смерти.