Мы покидаем душевую. У соседней двери стоит Юрасик, при нашем приближении он кивает Борису, а затем открывает нам дверь.

Я захожу вслед за Борькой, за моей спиной тут же раздается характерный скрежет и хлопок, а потом мне открывается удивительный вид, когда Боря шагает в сторону.

Твою же мать! Что за фигня?

В помещении произошли изменения.

Во-первых, сменили постельное белье. Теперь оно чёрное с большими алыми цветами.

А во-вторых…

Ближе к противоположной от матраса стене с потолка свисает очень странная штука. Некая конструкция из петель и ремней, с перекладиной, подвешено это на крюк, вмонтированный в потолок. Его я раньше не замечала, но он, по всей видимости, здесь уже был.

Долго я смотрю на эти ремни, чувствуя, как начинают трястись коленки, потому что до меня доходит, что это может быть.

– Нравится? – спрашивает Борька, подходит ближе к этой херне. Тормошит и тянет, проверяя на прочность, а затем начинает что-то регулировать, отчего ремни опускаются чуть ниже.

– Иди сюда.

Я делаю неуклюжий шаг, обнимаю себя за плечи. Борька тоже шагает ко мне и тянет кончик пояска халата, убирает мои руки, после чего обходит меня, спуская невесомую ткань с плеч. Толчок в спину заставляет сделать еще один шаг.

Он быстро возвращается к конструкции.

– Садись, – говорит Боря, оттягивая самую нижнюю петлю ремешка. Послушно поворачиваюсь спиной и сажусь. Высоковато, ступни не касаются пола. Ремешок подо мной мягкий, даже немного эластичный. – Откинься, тут для спины, – делаю и это, и вскоре еще одна петля оказывается посередине спины, ее ремешки – подмышками. Затем Борька появляется спереди меня и оттягивает два одинаковых длинных ремешка по краям с самыми маленькими петлями на концах. – Сюда ноги.

Просовываю поочерёдно ноги, Борька надевает петли до самых бёдер. Странное ощущение, словно в невесомости, удивительно, но нигде ничего не пережимает. А еще меня пугает то, что в таком положении я беспомощна, как самой слезть с этой штуки – не представляю.

Борька начинает меня раскачивать: вперед, назад, из стороны в сторону, вокруг оси… Ведь, по сути, это качели. Только тоже купленные в секс-шопе.

Интересно, он с самого начала это планировал?

И много у него припасено товаров из интим магазина?

Пока я, продолжая раскачиваться, разглядываю конструкцию сверху, Борька успевает раздеться. Твою мать! Готовый, целиком, полностью. Он подходит ко мне спереди и раздвигает мои колени. Причем возможности сопротивляться и свести их просто нет. Я настоящая, живая кукла сейчас. Реально делай, что хочешь. Чем Борька, я даже не сомневаюсь, сейчас и воспользуется.

– Я скучал, Крис, – произносит Борька и начинает водить членом по моей промежности. – Но я должен был тебя наказать, понимаешь?

– Понимаю, – выдавливаю я из себя.

– Ты же больше так не будешь? – спрашивает он.

– Не буду.

Все, покорность изобразить мне удалось, хоть было трудно. Главное, чтобы Борька поверил.

– Умница, – усмехается он. Головка его члена замирает у входа во влагалище. Понимая, что я сухая, он смачивает член своей слюной, вновь касается им моего нежного места и тут же входит. Туго, но влажности достаточно, чтобы начать.

– Скажи, что ты тоже скучала, – просит он, двигаясь во мне и раскачивая вместе со мной качели. Я цепляюсь руками за ремни, что идут от подмышек и смотрю Борьке в переносицу. Это создаёт ложный эффект, ему кажется, что я смотрю в его глаза.

– Скучала.

– Что тебе было плохо без меня…

– Мне было плохо.

Борька держит качели за перекладину, продолжая меня трахать. Этот акт соития, по-другому не назову, воспринимается мной уже не с таким отвращением. Мне все равно. Мне никак и ничего. Даже не больно, не жжёт, не щиплет. Словно я приказала своему телу ничего не чувствовать.

– Да, – полушепотом стонет Борька, ускоряясь. – Да, Крис!

Слава богу, его разрядка уже близка. Черт, я сама не понимаю, как это предчувствую… хотя… Ощутила и запомнила, ведь движения, напряжение в теле у Борьки, перед тем как он кончает, становятся другими. А еще дыхание, оно учащается, становится сиплым и сдавленным – в тишине подвала это так четко слышно.

Боря резко выходит из меня и прижимается своим лобком к моему. Содрогается, кончая под меня, на пол. Я хочу выдохнуть от облегчения, но Борька вдруг наклоняется, собираясь меня поцеловать. И целует ведь, больно засасывая мою разбитую губу.

Дергаюсь, уворачиваюсь, сообщая тихо:

– Больно.

– Но было же до этого хорошо? – с усмешкой произносит он.

– Нормально.

Борька хмурится. Мой ответ ему не нравится. Он что, ожидал другого?

Борька, выпрямляясь, гладит рукой мою грудь. Обводит ореол горячим пальцем, а потом зажимает торчащий сосок. Не сильно, не больно. Я наблюдаю за его рукой и чувствую при этом, как Боря смотрит мне в лицо.

– Мне до сих пор не верится, – произносит он.

– Во что? – спрашиваю я без интереса.

– Что ты теперь моя.

Ничья. Хочу сказать, что ничья. Потому что это так. Потому что факт того, что он трахает меня против моей воли, еще не говорит о том, что я принадлежу ему. Хренушки.

Но я молчу. Пусть довольствуется, думая, что прав.

Покорность, Кристина, покорность. Помни.

– Когда вернёшь Алешку? – аккуратно спрашиваю я. И вижу в ответ ехидную улыбку. Такую, что мне становится не по себе. Неужели посмел и сделал с ним что-то?!

Нет, даже думать не хочу.

Сделав шаг назад, Боря помогает мне освободить ноги. Наступая, немного покачиваясь, на пол, я вляпываюсь пяткой в Борькину сперму. Брезгливо передергиваюсь, вытираю ногу о холодный камень. Боря этого не видит, он в спешке надевает штаны, стоя ко мне спиной.

А я вдруг начинаю ее рассматривать. Спину. Как играют, перекатываясь, мышцы, как выступают позвонки. Меня током прошибает. Как они похожи. Не обращала внимания раньше.

Прикрываю глаза, словно отгоняя увиденное, как наваждение. А сердце чего так бьётся? А руки леденеют?

Полностью одевшись, Боря поворачивается ко мне, ведет тягучим взглядом по телу и вдруг начинает раздевать меня. Избавиться от сексшоповского белья я не против совершенно. Но что-то мне подсказывает, что в подобное я облачусь еще не раз. В коробке, что стоит на кровати, явно еще что-то есть. И к ней Борька сейчас подходит. Достаёт что-то…

Трусы. Чёрные. Слава богу, обычные. Никогда не думала, что буду так рада трусам! Боря протягивает мне их, и я тут же надеваю белье. После чего мне предлагают надеть еще и халатик.

– Посмотри потом, что здесь еще есть, – говорит Боря, – выбери себе сама наряд для нашей следующей встречи.

Молча киваю. А Боря, взяв окову, наклоняется к моим ногам. Застегнув путу на моей лодыжке, Борька направляется к выходу. Стучит в дверь и ждет, когда ее откроют.

Он уходит, а я, осмотревшись, нахожу носки и надеваю их. Потом сажусь на матрас и долго, словно пребывая в прострации, смотрю на качели. Мне начинает казаться, что они еще покачиваются. Возможно.

Меня не отпускает подмеченное сходство. В принципе не удивительно, но почему сейчас?

И лишь через пару минут, во время которых я пытаюсь поднять из глубин памяти воспоминания, понимаю почему.

Мой первый раз. И это был не секс, я занималась любовью. Верила, что и он тоже. Верила… дура!

Мой первый раз случился в похожем месте. Тоже подвал, тоже каменные стены. Но не дома. Это был клуб. Стилизованное ВИП-помещение. Он точно так же спешно одевался после, стоя ко мне спиной…

Как я могла забыть и не вспомнить раньше?

Борька не может об этом знать. Не должен. Я дура, но он же не дурак.

Я обнимаю себя за плечи. Неожиданно вспоминаю те прикосновения, те поцелуи. Мне было хорошо. Я думала, что люблю.

Любовь, если она есть, это не игра в одни ворота. В нее играть должны оба. Оба должны любить. А если любит только один, то это не любовь. Просто помутнение. Просто химическая реакция. Наивность. В том возрасте это было мне позволительно.