– Но она несчастна, – жалобно сказала Рейчел.

– Ничего не могу с этим поделать. Дарси не волнует меня, и я не волную ее. – Глаза Бо холодно блеснули. – Ты хочешь знать о Дарле Джин? Это тебя беспокоит?

– Нет. – Рейчел отвернулась и неловкими пальцами опустила пакетик с чаем в чашку.

– Прекрасно. – Бо продолжал говорить мягко и осторожно. – А я не собираюсь расспрашивать тебя о твоем муже.

Рейчел взглянула на него, широко раскрыв глаза.

– Но я могу рассказать тебе.

Она не хотела, чтобы Бо думал, что она утаивает от него Дэна Бринтона, ведь она не собиралась этого делать.

– Он был доктором, только что окончил ординатуру. Мы собирались поехать в Африку работать вместе – он мечтал об этом. – Погрузившись в воспоминания, она смотрела невидящими глазами по верх золотистой головы Бо. – Он терпеть не мог работы по вызову двадцать четыре часа в сутки. Говорил, что это просто испытание ординатора на прочность, а для пациентов в этом нет ничего хорошего. Однажды вечером он пришел из больницы, и у него… у него… – Она словно со стороны слышала свою запинающуюся речь. – Он рухнул на стул, а я поставила перед ним обед, который был давно готов. Чили, Дэну нравилось чили. – Рейчел попыталась засмеяться. – Домашнее чили, которое уже давно пересохло. Он сказал: «Выглядит неплохо», хотя на самом деле чили почти подгорело, это он сказал, чтобы не расстраивать меня. А потом он… завалился на бок на стуле и упал на пол. У него случился удар. Это невозможно, говорили все на похоронах. Ему было только двадцать восемь лет.

Рейчел ждала, что сейчас нахлынет боль, как всегда, когда она думала о смерти Дэна.

– Он был добрым, хорошим, нежным. Мы были вместе все время в старших классах, затем в колледже. Мы с самого начала знали, что поженимся.

Увидев выражение лица Бо, она замолчала.

Бо со стуком поставил пустую чашку на стойку кухни. Он не коснулся Рейчел, а встал над ней, как башня, с каменным лицом, от него исходила ощутимая угроза.

– Я не просил тебя рассказывать мне о нем, разве не так?

Рейчел почти не слышала его. Вместо боли она ощущала пустоту. Она нисколько не забыла мужа, только боль ушла. Остались только нежность и легкая скорбь.

– Что? – переспросила она шепотом.

– Черт тебя подери. – В голосе Бо слышалась ярость. – Перестань о нем думать.

Рейчел глядела на него, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ей трудно было объяснить себе что-либо, она все еще находилась в некотором шоке. Она поставила свою чашку рядом.

– Уже поздно, – прошептала она. Бо продолжал смотреть на нее. Долго, хотя, возможно, всего несколько мгновений, напряженно, молча; слышно было только поскрипывание крыши старого дома и шелест рассветного ветра в листве. Наконец он убийственно-мягко произнес:

– Ты не подписала договор, который я оставил.

Удивленная внезапной переменой темы, Рейчел на минуту задумалась:

– Да, не подписала. Мы должны поговорить про пользование дорогой. Но нам нужен договор, в котором не шла бы речь о деньгах.

– Ты просто угадала мою мысль.

– Так ты согласен?

Бо продолжал изучать ее лицо.

– Твоя шайка может ограниченно пользоваться дорогой. – Он сделал паузу. – Взамен я получаю то, что хочу.

– Что ты хочешь? – прошептала Рейчел.

Уголки его губ поползли вниз.

– То, о чем я говорил тебе. Что получил прошлой ночью. Получу, когда бы мне ни захотелось.

Рейчел заморгала. Затем его слова, как капли едкой кислоты, дошли до ее сознания.

– Ты говоришь не всерьез.

– В некотором роде. – Бо все наблюдал за ней. – С пылом и с желанием. Как я и говорил тебе.

Рейчел начала краснеть, болезненный румянец покрыл ее щеки и лоб.

– Это так жестоко. Ты не можешь так говорить.

– Вы получаете право пользования дорогой. – Морщины от ноздрей к кончикам губ сделались глубже, резче. – А я получаю тебя, когда захочу.

Словно сомнамбула, она увидела, как руки Бо потянулись к ее рукам и сжали их до боли. Затем его губы прижались к ее рту, словно карая, причиняя боль. Она была ошеломлена яростью его поцелуя. Голова ее откинулась назад так, что чуть не переломилась шея. Когда Бо отпустил ее, она, шатаясь, ухватилась за кухонную стойку. Одна из чашек перевернулась.

Бо Тилсон взял свою рубашку со стула.

– Я приду завтра вечером.

Ярко светило солнце, медленно вступавшая в свои права весна украсила низинный край коричневыми Побегами ползучих растений с ярко-зелеными бутонами, распластала на поверхности реки пурпурные, Похожие на орхидейные, листья болотной капусты. Перелетные стаи уток и канадских гусей заполнили огромные соляные болота; когда их беспокоили рыбаки или ловцы крабов, они взмывали в воздух с громоподобным хлопаньем тысячи крыльев. Флотилия траулеров из Бофорта раскинула сети для весенней ловли форели, неводы свисали с кранов на середине палубы, словно сложенные крылья огромных серых и белых бабочек.

А на кооперативном поле медленно подсыхали на солнце после недельного дождя наполненные грязью борозды, поверхность грунта превращалась в темную корку, которая, если взять ее в руку, рассыпалась в песок. По всему полю ряды помидорной рассады лежали в грязи, как умирающие зеленые червяки.

Рейчел была ошеломлена случившимся.

– Вы должны были позвонить мне в Чарлстон, ведь я оставляла номер телефона, – только и могла она сказать.

– Это бы ничего не изменило, – стоически ответил Билли Йонг.

Всегда печальные голубые глаза председателя кооператива смотрели на нее из-под полей обтрепанной соломенной шляпы, одна сторона полей была закреплена на тулье куском черной изоляционной ленты. Рядом стоял его отец в комбинезоне и бейсбольной кепке, сутулый от многолетней работы в поле, его глаза того же голубого оттенка, но слегка выцветшие, тоже глядели на Рейчел.

– Никому не удастся ничего сделать, пока поле хоть немного не просохнет, – продолжал Билли. – Если привести сюда трактор, то под его весом эта грязь утрамбуется и станет крепче бетона. Понадобится целая бригада, чтобы все перепахать. Его отец согласно кивнул.

Против многолетнего опыта Йонга нечего было и спорить. Рейчел казалось, она поняла, почему Билли Йонг не позвонил ей в Чарлстон и не сказал о погибших посевах. «Нет смысла беспокоиться раньше времени» – такова была житейская философия фермера.

На поле собралось не так много членов кооператива. Здесь были только Йонг с отцом, Тео Тернер, фермер, который часть времени работал в магазине «Вестерн Авто» в Хейзел-Гарденс, дядюшка Весли с несколькими подростками-внуками. Рейчел с удивлением увидела изящную фигурку Лоретты Буллок. Молодая негритянка приехала на автомобиле телефонной компании, на дверцах которого виднелся знакомый зеленый колокольчик. Красивая женщина, которая, по словам Дарси, была матерью сына Тила Коффи, стояла у открытой дверцы автомобиля. Она была в бежевом брючном костюме, который прекрасно подчеркивал ее стройную, привлекающую внимание фигуру и шапку угольно-черных кудрей вокруг точеного лица. Лоретта была так хороша, что не заметить ее было нельзя. Но она не торопилась подойти к группе фермеров. Она наблюдала за ними издали и даже, казалось, собиралась уехать.

Джим Клакстон тоже не приехал, к разочарованию Рейчел. Казалось, что мало кто хочет своими глазами увидеть постигшую их беду.

– В это время года Джима Клакстона трудно заполучить, – постарался ее успокоить Билли Йонг. – Сейчас пора посевов. Кроме того, этот дождь причинил немалый ущерб всему графству. Поля размыло почти повсеместно.

Рейчел с кучкой фермеров беспомощно стояли и смотрели на поле. Кое-кто наклонялся потрогать погибшие растения. Это были их последние деньги, не могла не подумать Рейчел. Остается только, как уверил ее Билли Йонг, либо заново засадить поле, либо забыть обо всей затее. Засадить заново означало необходимость идти в банк за ссудой.

– Возможно, вы захотите снова посадить помидоры, – сказал председатель, – но это может оказаться не такой уж хорошей мыслью, потому что сезон их посадки уже проходит.