Короче, этот клуб тоже тянул не только на самоокупаемость, но и на прибыль.

И к открытию Клуба я придумал ещё одну завлекалочку… Лаура, как то мне пожаловалась, что фискальные службы, до сих пор не вскрыли все тайники во домах арестованных по делу о покушении на императрицу, у аристократии империи, была мода на фамильные сокровищницы, где веками скапливались драгоценности. А к тому времени к моим Техническим службам уже относились и лаборатории разрабатывающие нанороботов, и эти технологии кстати, были Имперским секретом. Я озаботил своих гениев и они выдали мне микродрон, заточенный на поиски драгоценностей. И через декаду Императорская сокровищница была буквально переполнена. Ну и я предложил лишние бранзулетки, продать на аукционе вовремя открытия Клуба.

Идея прошла на ура и такой аукцион решили проводить каждый год.

Планета Формар. Императорский дворец. 8-й День 4-й иды Листвы

За традиционной партией в преферанс, в составе нас с Лаурой, герцога и маркизы, я затронул тему изысканий полезных ископаемых, в местном поясе астероидов и выяснил, что ничего подобного там не было. А после аукциона на острове, я находился в раздумьях о продолжении банкета, причем такого уровня, чтобы привлекать августейших особ. Учитывая что мои специалисты создали поисковик драгоценностей, я решил опробовать его в космосе.

Многие и многие мальчишки в СССР мечтали быть космонавтами, я тоже не был исключением. Крейсер и два корвета Имперских ВКС, вылетели вроде бы в обычный патрульный полет в район пояса астероидов, под моим общим командованием. Но вместо одного из спасательных катеров, была смонтированна пусковая установка космических поисковых дронов, а в одном из десантных кубиков расположился Центр управления.

В районе пояса астероидов, мы очень удачно наткнулись на пиратскую лоханку, потрошащую купца. Пиратов мы разнесли на атомы, купца отпустили, а у меня появился предлог выпустить дроны, будто бы в испытательный полет. Несколько часов мы барражировали вдоль астероидов в режиме поиска, и все это время мои дроны работали в самом поле, и не безуспешно… Все дроны вернулись с набитыми контейнерами и я отдал команду возвращаться.

Улов был великолепным, рубины, изумруды, аметисты, тысячи лет пронзаемые космическими излучениями, имели самые невообразимые расцветки. Роботзированные шлифовальные станки были в империи в большом ассортименте, одни линзы для бластеры требовали ювелирной прецизионности.

На следующим аукционе, коллекция Имперских карбункулов, вызвала сенсацию. Императрица сказала по секрету своей подруге маркизе, что при размещении в императорской сокровищнице новых поступлений, была обнаружена заначка древнего императора. На следующий день об этом знал весь дворец, а ещё через день вся столица, включая дипломатов.

Благодаря новому ассортименту, аукционы стали проводиться чаще и на острове Адъюнктов, сложилась традиция Аукционных банкетов, для августейших особ, где решались и внешнеполитические вопросы.

А к поясу астероидов, патрули стали летать на постоянной основе, но не регулярно, дабы не привлекать постороннее внимание. Я увы больше с ними не летал, но экипажи эскадрилий, стопроцентно обрабатывались мозгокрутками. Возможно это не очень красиво, но зачем нам утечки. Тем более, что от данной обработки, никаких побочных эффектов не наблюдалось.

Планета Терра. Бутырская тюрьма. 28 января 1940 года.

Заместитель начальника следственной части ГУГБ НКВД Борис Родос, недовольно посмотрел на часы. Он приказал доставить привезённого сюда из Сухановской тюрьмы заключённого Мейерхольда уже пятнадцать минут назад, но его до сих пор не привели.

Этому педанту Ульриху, понадобилась ещё одна подпись на протоколе, а то мол без нее нельзя исполнить японского шпиона, не в Англии чай. Кстати надо бы и самого Ульриха проверить на предмет шпионажа в пользу Британии, он английские чаи любит распивать, подозрительно это. Наконец открылась дверь, и конвоиры ввели еле волочащего ноги седого человека со следами побоев на лице.

Увидев Родоса, он весь буквально оцепенел а в его глазах полыхнул ужас.

Но тут дверь вновь распахнулась и на этот раз ужас мелькнул в глазах чекиста, ибо в кабинет вошёл никто иной, как бывший Нарквоенмор Лев Троцкий, в чернойкожанке и с маузером в руке. За ним ввалились его лейб- охранники, в знаменитой красной форме, со свастикой на пуговицах и пряжках. Оцепеневшие конвоиры получили прикладами по голове и как брошенная после пьянки шинель, сложились на полу, а Мейерхольд провалился в спасительный обморок. Люди Лейбы споро его подхватили, а Троцкий, погрозив чекисту маузером, сказал: «Ты свободен Боря, пока, но сюда ты ещё вернёшься лет через пятнадцать и вернёшься прямо к стенке, где тебя поздравят с днём рождения Гитлера». И растаял воздухе. Раскин замял дело, вместо Мейерхольда поставили к стенке сошедшего с ума уголовника, но после этого он старался пореже бывать в Бутырках, и почти забыл об этом видении, пока 20 апреля 1956 года, его не повели на расстрел, именно в этих подвалах.

А началось все на острове Адъюнктов, когда я на свою беду посетил гастролирующий там столичный театр Высокой драмы.

Местный Театр оказался некоей занудливой компиляцией комиксов на тему античные трагедий, в исполнении художественной самодеятельности кирпичного завода.

То есть в сон и зевоту, тянуло уже на подходе к театру. А мой театр, должен приносить прибыль не только за счёт буфета. А следовательно нужен гениальный худрук и я знал такого.

Обновленный Мейерхольд, абсолютно разочаровался в революционном искусстве и вспомнив лучшие традиции Императорских театров, решил поставить на местной сцене — «Ромео и Джульетту» вкупе с «Двенадцатой ночью», и это был аншлаг, и это был успех. После премьеры «Ромео и Джульетты», в нескольких августейших семьях, разрешили мезальянсы младшим наследникам и наследницам. А после «Двенадцатой ночи», появились потерянные близнецы самозванцы. Короче, Волшебная сила искусства!

Ну а мои научные гении, создали крутой прибамбас к порталам. В месте пробоя, можно было создавать сферу закупленного времени, которую мы и применили в Бутырках. (Хохма с Троцким моя идея).

Планета Формар. Академия. 4-й День 5-й иды Листвы

Фельдмаршал Роммель молча стоял перед танком ИС-3, потом прервав паузу он сказал мне: «Это лучший ролик, который я видел в своей жизни».

«А «Маус»?» — не удержавшись спросил я

«Дерьмо мамонта, которое может восхитить только этого ефрейтора» — сплюнув ответил он.

Мы находились в ангаре моего нового объекта на острове Академия. Это был танковый музей.

Адъюнктов заинтересовали бронированные колесницы про которые рассказывал «Лис пустыни», плюю до сих пор на слуху были «Танковые шахматы» и когда фельдмаршал захотел ввести в учебный план «Историю бронетанковых войск», и спросил о возможности приобретения учебных материалов в натуральную величину, у меня возникла мысль о Танковом музее. Некогда в отрочестве у меня была небольшая коллекция моделей танков, кое что я даже мастерил сам, ну а потом, как и многие мальчишки, посмотрев фильм «Четыре танкиста и собака», влюбился в танковые войска вплоть до того, что поступил в Танковое училище. Так что идея Танкового музея упала на благодатную почву, тем более инструмент для его организации у меня был, причем целых два. Во-первых портальные проколы пространства-времени, а во вторых молекулярный модулятор, способный восстанавливать любой предмет. То есть на площадку ставился подбитый танк и через какое-то время, с нее съезжал новенький экземпляр, только с конвейера. Учитывая новую систему «Закукливания времени», мы с ребятами прочесали поля боев Второй Мировой и надыбали все необходимые образцы. Единственно я решил остановиться исключительно на Советской и Германской технике. А в качестве учебных машин, я выбрал PzKpfwIV, на мой взгляд самый комфортабельный для экипажа танк Второй Мировой войны, особенно мне нравились люки, для каждого члена экипажа, очень удобно для курсантов, тем более им на них не воевать. Для боя я бы выбрал дуплекс из ИС-3 т Т-34-44-85 (ИС-3 хоть и не успел повоевать, но по поверженному Берлину прошел в 1945 году). Одна из стен музея, была украшена списком лучших танкистов ХХ века (ну не мог я не удержаться). Была еще мысль вытащить из ниоткуда знаменитых танкистов, но я передумал, не сработались бы те кто жег друг друга в жестоких схватках той Великой войны, это мои тутошние танкисты не имели друг к другу неприязни, ведь были почти союзниками.