Достав из бокса сэндвич и откусив от него кусочек, я пододвинула к себе книгу и открыла её на двухсотой странице, продолжив начатое вчера чтение. Примерно спустя три минуты мне удаётся полностью погрузиться в текст и своеобразное состояние «потока» читателя.

– Хэй, ты почему одна тут сидишь? – вдруг послышался справа голос Винсента.

В то же мгновение я обернулась и увидела его. Он стоял, облокотившись на крон дерева, и внимательно смотрел на меня с лёгкой улыбкой. Обычно так Феликс наблюдает за мной.

Спустя буквально пару секунд моё внимание приковал его не совсем здоровый вид: большие синяки под глазами, бледный тон лица и не совсем ясный взгляд. Усталость? Нельзя же так сильно разболеться за одну ночь…

– Привет, Вин. Ты неважно выглядишь. – поздоровалась я, закрыв книгу и убрав её немного в сторонку, ближе к моему рюкзаку.

– Да просто ночью появились некоторые проблемы, из-за чего не получилось даже часик отдохнуть. – протянул он, выпрямившись и почесав затылок.

Деловитые люди всегда жертвуют сном ради работы или «важных» дел. Они никогда не отступаются на пути прогресса и возвышения по карьерной лестнице, даже когда врачи советуют им отдохнуть. Видимо, процесс редактуры фотографий действительно отнимает много времени…

Ой, совсем забыла про правила этикета. Нужно ответить на его вопрос.

– По поводу того, почему я здесь: я хотела перекусить. Чтобы никого не тревожить, села возле этого дерева. Тут никого не было. – вернула я взгляд на сэндвич и откусила очередной кусочек.

– Понятно. А то я подумал, что ты решила в одиночестве погрустить! – сказал он и сел рядом со мной. – Как учеба?

– Как обычно. Разве может быть иначе?

– Ну, не знаю. Хочется, чтобы было интересно. Чтобы можно было ходить на занятия с удовольствием, а не недовольством.

«А мне интересно учиться?» – тут же пронеслось в голове, – «Вряд ли. Программа легкая, прямолинейная и, в большинство своём, недостаточная. Меня мотивирует только то, что без школы не получится пойти дальше – в университет». От констатирования этого факта школа резко потеряла львиную долю своего смысла.

– А тебе интересно учиться?

– Не совсем.

– Хорошо, а есть на примете что-нибудь такое из хобби, чем бы ты хотела заняться? Ну, или научиться чему-то.

– Мне очень хочется понять человеческие чувства. И ещё заниматься творчеством по типу рисования. – ответила я без раздумий и посмотрела на Винсента.

В этот миг мне стало ясно, что мы находились слишком близко друг к другу, потому отодвинулась в сторону на пару сантиметров. И, судя по выражению его лица, он не совсем понял причину этого.

– «Понять человеческие чувства» – это в каком смысле? – спустя короткую паузу спросил он.

– В самом прямом. Без подвоха. Я не понимаю чувства. Никогда не испытывала их. Но вчера, когда ты объяснял мне их, показывал как их выражать, у меня немного появилось представление об этой области. Было бы здорово, если бы ты рассказал и про другие…

«Людям свойственно волноваться в нескольких случаях: публичном выступлении, испытании, экзамене и проявлении искренности» – выписка из статьи одного психолога. Я сейчас сказала правду о себе и своих мыслях – самую настоящую искренность, но не испытываю волнение, смятение или смущение, как таковые. Нет симптомов, которыми описывают эти чувства в разных источниках. Максимум, странный дискомфорт, сопоставимый с неправильно составленным математическим равенством.

– Буду только рад помочь тебе с этим! – улыбнулся Вин и пододвинулся ко мне так, что между нами опять расстояние стало крайне маленьким.

– Правда? – опустила я голову.

Сейчас меня вполне можно назвать странной. Но всё-таки очень хочется, чтобы череда некомфортных взаимодействий со сверстниками закончилась.

– Правда. Я хоть и не особо ответственный, но всегда выполняю свои обещания. Кстати, об обещаниях… – сказал он и, положив на колени свой рюкзак, сунул в него руку.

Через пару мгновений Винсент достал из него внушительной толщины альбом. В примерно в такой мама собрала все мои детские фотографии. Так, стоп… фотоальбом.

– Вчерашняя фотосессия. Получились очень классные снимки. Спасибо тебе огромное!

– За что? Я же просто вставала в позы, которые ты придумывал. Тем более тебе пришлось много мне объяснять. Чисто из логики меня не за что благодарить. – протянула я и приняла альбом формата «А4».

– Откроешь? – посмотрел он на меня, поджав губы.

– Да, конечно. – последовал от меня короткий кивок.

Через секунду я открыла альбом на первой странице. Точнее, фотографии.

Это был самый последний кадр нашей фотосессии и, по словам Винсента, самый удачный, живой, красивый, эстетичный и уникальный. Не удивительно, ведь его съемка заняла больше всего времени и сил.

На нём я смотрела в объектив камеры и широко улыбалась, от чего выглядела счастливой. Первое… самое первое фото, где моя улыбка абсолютно естественна, а не наиграна.

– Круто. Очень круто. – подняла я глаза на Винсента.

– Эх, сейчас даже как-то стыдно стало от того, что назвал тебя скудной на эмоции. Прости меня… – опустил Вин голову, продолжая улыбаться.

Не смущается. Не стесняется. Говорит ли он искренне в таком случае? Говорит ли сейчас мне правду? Действительно извиняется? Наверное, это абсолютно неважно, если он будет помогать мне знакомиться с чувствами и эмоциями.

– Здравствуй, красавица! – вдруг подошёл к нам незнакомый парень невысокого роста с волнистыми золотыми волосами. – Ты не занята, случаем?

– Эм… нет? – ответила я, не до конца понимая смысл вопроса.

– А не хочешь сходить со мной на Посвящение? У меня есть одно лишнее приглашение… – протянул он с неоднозначным тоном.

Опять разговор про «посвящение». Кто кого и куда посвящает? Мне известно только про посвящение в студенты по рассказам отца. Если это тождественные по формату события, то… у меня, мягко говоря, нет никакого желания принимать в этом участие. Слишком уж опасно, безнравственно, жутко и бессмысленно с точки зрения логики. Чем отличается студент, прошедший, так называемое, «Посвящение», от того, кто предпочёл почитать книги в уединении? В целом, ничем.

– Нет, извини.

– А чего так? Неужели не хочешь хорошенько повеселиться в замечательной компании? – наклонился он ко мне и ладонью приподнял мой подбородок. – Там будет классная выпивка, поверь мне…

Стало некомфортно. Очень некомфортно. Дыхание сбилось. Сердце сжимается…

– Генри, она уже сказала «нет». Отвали от неё. – злобным и хладнокровным тоном прорычал Винсент.

– Не лезь не в своё дело, Вульф. – фыркнул Генри и, схватив свободной рукой мое левое предплечье, поддался ещё ближе ко мне. К моему лицу.

– Ты меня не услышал?! – резко поднялся Вин и оттолкнул незваного гостя в сторону.

– Хэй, ты чего творишь? Тебе жить надоело?!

– Она уже отказала тебе. Иди к чёрту отсюда, Генри. Повторять больше не буду.

– Ух, зря ты так со мной, дружище.

– Я тебе не «дружище», кретин.

– Плевать, тебе всё равно не поздоровится. Может, девушка стесняется? Нет?

– Пошёл отсюда. – более твёрдо и грозно сказал Винсент, шагнув в сторону Генри.

– Ну, тогда до встречи. Вульф. – вполголоса промолвил незваный гость, после чего развернулся и пошёл прочь с внутреннего двора.

Дыхание всё не получалось восстановить. Было ощущение, что в груди не хватает места. Неужели снова началось? Нужно принять лекарства…

Оперативно достав странную баночку из крайнего кармашка рюкзака, я высыпала в ладонь две таблетки и бросила в рот, запив обильным количеством воды.

– Ты как? – повернулся Винсент ко мне и сел рядышком на колени. – Испугалась?

– Не знаю. Просто… некомфортно.

– Чёрт… вот он придурок… надо было сразу наехать на него! – прикусил он нижнюю губу, ударив предварительно кулаком в ладонь. – Кстати, что это за таблетки? Впервые вижу их.

– Мои лекарства. Я пью их с самого детства. Они мало производятся, поэтому и не встречаются в аптеках. – сказала я, положив баночку обратно в рюкзак.