Из гостиной всё также доносился неразборчивый и местами даже утомлённый голос диктора утренних новостей, но к этому шуму добавился ещё один элемент – периодический стук металлической утвари. Примерно в этот самый момент я и должна была проснуться. Кстати, надо будет поинтересоваться у мамы, почему она разбудила меня так рано.

Эта заманчивая мысль заставила меня отпрянуть от скопления фотографий в потрескавшихся деревянных рамках и, наконец, направиться к лестнице.

На первом этаже меня ждала самая обычная картина, которая повторяется каждое буднее утро: мама занимается кулинарией на кухне, пока отец сидит в гостиной вместе с нашим Рексом – статным представителем немецких овчарок – и смотрит утренние новости с диктором, непонятнее речи которого на свете быть не может.

– Доброе утро, пап! – сказала я несколько громко и прошла на кухню.

– Утречко, доченька! – ответил он, не отвлекаясь от телевизора.

А Рекс, что сидел рядом с ним на диване, встал на привычные четвереньки и посмотрел на меня, издав воодушевлённое одиночное гавканье.

– Фейт, милая, завтрак ещё не готов, можешь пока заняться своими делами у себя в комнате. – промолвила мама, не отвлекаясь от готовки.

– Сейчас я и буду заниматься своими делами – приготовлю себе обед в школу. – открыла я массивный холодильник, чтобы выбрать ингредиенты.

– Ой, Фейт, я сама хотела приготовить тебе обед, всё-таки сегодня у тебя первый день в новой школе! Скажи, что ты бы хотела?

– Парочку сэндвичей, сладкий чай в термосе и хотелось бы забрать оставшиеся домашние снэки, которые ты вчера вечером приготовила. – ответила я и села за большой круглый стол.

– Хорошо, милая, сделаю для тебя самые вкусные в мире сэндвичи! – с некоторым азартом промолвила она и достала из холодильника все необходимые ингредиенты. – Кстати, а ты не будешь против, если я подготовлю тебе ещё и ланчбокс, какой собираю обычно отцу? Просто я наслышана о том, что в твоей новой школе учебный день идёт вплоть до самого вечера, а в таком случае одними сэндвичами и снэками не обойдёшься!

– Хорошо, мам. – последовал от меня несколько холодный ответ.

Через мгновение мой взгляд скользнул на вторую половину первого этажа, обустроенную под типичную гостиную, и остановился на отце, начавшему вдруг мотать головой в стороны и очень громко вздыхать, словно тот актёр из театра драмы, которого мама назвала «ужасным».

Диктор утренних новостей тем временем рассказывал о наводнении, случившемся вчера буквально в соседнем городке. Река вышла из своих берегов и нанесла существенный ущерб городской инфраструктуре и жилым домам. Обычное природное явление, и, кажется, я читала о нём в каком-то старом учебнике.

– Хоть бы до нас эта напасть не дошла! – воскликнул папа и, встав с дивана, посмотрел в сторону кухни.

– Может, хватит смотреть эти новости? Там постоянно говорят о плохом. – промолвила мама и подошла к перегородке, отделявшей гостиную от кулинарной мастерской. – Нам и без них хватает грустных моментов.

Рекс громко гавкнул и, спрыгнув с любимого места, прибежал ко мне, после чего очень забавно погладил лапкой мою коленку, словно прося о чём-то.

Родители говорят, что собаки очень любят внимание со стороны людей, в особенности, своих хозяев и самыми разными способами стремятся им завладеть. Некоторые без остановки лают, другие ёрзают в ногах, чуть ли не запрыгивая на хозяина, а остальные предпочитают более спокойные и размеренные методы.

– Как дела, Рекс? – чуть нагнулась я к нему и принялась гладить по голове.

– Дорогая, ты выпила лекарства? – резко переключилась мама на меня, скрестив руки на груди.

В её голосе мне отчётливо послышалась дрожь. Почему у людей голос дрожит? Когда хотят заплакать или очень сильно переживают, волнуются. Разве сейчас есть такой повод?

– Да, мам, сразу же. – последовал частично тихий от вдумчивости в логические цепочки ответ.

Тем временем Рекс буквально наслаждался тем, как ему немножко небрежно ерошат мягкую шёрстку.

– Кстати, Фейт, волнуешься перед первым учебным днём? – спросил папа, наблюдая за мной и Рексом.

– Нет, пап. Я же кучу раз до этого ходила в школу, почему я должна волноваться?

Но… мне всё-таки немного некомфортно внутри, как говорят многие, в душе. Это можно сравнить с холодом – хочется поскорее прийти в тепло или спрятаться под мягким одеялом. Зимой я лежу в кровати и читаю книги порой по несколько часов подряд, ибо дома как-то… прохладно… некомфортно.

«Какая ты странная! Совсем чудная! Откуда ты такая свалилась?» – обычно после этих холодных фраз мне и приходилось менять школу. Ну, точнее, родители приходили и настаивали на переводе в другое учреждение.

На вопрос «почему» они постоянно отвечали, что не хотят, чтобы я училась в атмосфере, в которой каждый ко мне относится плохо. «Подростковый буллинг» – как-то так называют это психологи.

– В твоём возрасте я очень переживал, когда шёл в незнакомые места или находился в совершенно незнакомой компании! – широко улыбнулся он и, пододвинувшись ко мне, приобнял за плечи.

– Дорогой, пожалуйста, не настраивай ребёнка. – тяжело вздохнув, промолвила с упрёком мама и вернулась к плите, чтобы доготовить завтрак и мой ланч.

– Но даже когда я ужасно переживал, когда меня невыносимо лихорадило из-за незнакомой обстановки, я старался заводить друзей! В последующем это помогало мне чувствовать себя более комфортно.

«Комфортно? Друзья?» – раздалось громким эхом в мыслях, заставив меня замереть и ещё больше погрузиться в размышления. Значит, чтобы мне стало комфортно, мне нужно найти себе друзей?

– Пап, а как можно завести друзей? – с лёгкими запинками поинтересовалась я.

– Ох, Фейт, это очень сложный вопрос! – неловко посмеялся он, почесав затылок. – К каждому человеку в таких делах нужно прорабатывать особенный подход. Некоторые ребята не оценят игру на гитаре, им будет всё равно на возможный талант и креатив, а другие… начнут визжать от восторга!

– У меня всё очень хорошо с математикой. Можно ли найти того, кто оценит это увлечение? – продолжала я засыпать его вопросами.

Папа резко изменился в лице, будто не знал, что ответить. В целом, понятно почему…

– Просто в предыдущих школах не было никого, кому бы были по душе школьные предметы.

– Потому что абсолютно всем плевать на школу и школьные предметы! – прокричал на весь дом спускавшийся по лестнице Феликс.

Мокрые волосы, зачёсанные назад, мокрая футболка и старые спортивные штаны, ставшие в последнее время для него элементом домашней одежды.

– Феликс, что я говорила про подобного рода разговоры?! – оторвавшись от кулинарных дел, очень свирепо сказала Мама и повернулась к нему.

– Завести друзей можно очень просто – достаточно быть собой, не бояться и не навязываться. – не обратил Феликс внимания на её яркое недовольство и спокойно зашёл на кухню, сев за стол рядом со мной. – Не разговаривай со сверстниками про школу, она их ужасно бесит, по себе знаю. Лучше затрагивать интересы, желания и… чувства.

Мама резко бросила металлическую лопатку в раковину и неаккуратным жестом подозвала папу, перейдя в гостиную. Он, естественно, последовал за ней.

Обычно она так поступает, когда хочет поговорить с ним наедине об очень важных вещах. По крайней мере, Феликс так говорит мне. Довольно странно и подозрительно, что его постоянно ругают за разговоры о чувствах, эмоциях и взаимоотношениях. Чего в них есть такого запретного, что не позволяет даже мельком упоминать их за семейным столом?

По моему скромному мнению, они совершенно безобидны и отчасти даже полезны, если верить многочисленным статьям и лекциям психологов. Однако… почему-то эти явления, привычные каждому человеку, мне недоступны, непонятны. Ненависть, гнев, страх, радость – я постоянно слышу об этих вещах из окружающего мира: учителей, сверстников, соседей и родителей –, но ощутить их, отыскать их через сравнения и гипотезы, никак не могу.