— Смотри, слизистые ублюдки! — охранник перегнулся через ограду и выплюнул окурок на платформу глайдера. — Вся дорога в слизи. Ну и уроды…

— Мерзость, — сплюнул второй. — Эй, ты, слизь! Чего вылупился?! Я тебе живо выжгу гляделки!

Гедимин изумлённо мигнул. Охранники крикнули вслед глайдеру ещё что-то, но грохот взломанной каменной плиты заглушил их слова. Сармат посмотрел на Линкена. Тот стоял, сжимая пальцы в кулак и судорожно нашаривая что-то на дне кармана.

— Hasulesh! — он сплюнул прямо на дорогу.

— Как в старые времена, — пробормотал Хольгер, оглядываясь на стройплощадку «Локхида». — Не сказал бы, что добрые. Я думал, что макаки уже забыли этот бред про слизь.

Линкен потянулся к шраму на затылке и выразительно фыркнул.

— С чего бы им забыть? Они это выдумали, не мы. Такие у нас теперь соседи.

— Не стоило обсуждать их ранцы, — сказал Гедимин.

Линкен повернулся к нему.

— Хорошо там у вас, на Энцеладе?.. Думаешь, всё дело в ранцах? Брось! Они всё равно считают нас слизистыми уродами. Я мог вообще молчать.

— В другой раз — попробуй, — посоветовал Гедимин. «Ещё не хватало драк с охраной,» — думал он, с досадой вспоминая давние стычки, расстрелы и отсидки в карцерах. «Надеюсь, в этот раз обойдётся. Всё это очень мешает работать.»

— Чего они на нас таращатся?! — Хольгер оглянулся на пустое шоссе и передёрнул плечами. Гедимин, неожиданно оторванный от мыслей о путях синтеза ирренция, недоумённо мигнул.

— Кто?

— Мартышки «Локхида», разумеется, — химик хмуро посмотрел на него. — Каждый день стоят вдоль ограды и пучат глаза. Начинается смена, заканчивается смена, — одно и то же. Не знаю, как тебе, а мне эти гляделки не нравятся.

— Мартышкам, как обычно, нечем заняться, — буркнул Гедимин, тут же выкидывая охранников «Локхида» из головы и сосредотачиваясь на ирренции. — Ты сейчас куда?

— На озеро, я думаю, — ответил Хольгер. — На последние подлёдные купания. А ты?

— Напишу пару слов для Герберта и догоню тебя.

…К вечеру вода, стекающая по стенам и дорожному полотну, незаметно затвердела и подёрнулась белыми разводами. Роботы-уборщики, спустившись с крыш, засыпали дорогу реагентами, и под ногами расползалась желтоватая пена. Лёд на мелководье было некому растапливать, и разрозненные куски, плавающие у берега, снова начали смерзаться в огромный пласт. Гедимин вышел на его край, посмотрел на многочисленные кривые гребни и перепады высот и вернулся на твёрдую землю. Проседающая под ногами поверхность не внушала ему доверия, как и широкая чёрная трещина в десяти метрах от берега.

— А где, собственно, все наши взрывники? — громко спросила одна из самок с подводными лодками, собравшихся у прибрежных кустов. — Ходить по этой плавучей штуке опасно, запускам она мешает. Что, совсем некому взломать её?

— Взрывники? — другая огляделась по сторонам. — Ну, тут ходит один атомщик.

— Нет, атомные бомбы нам не нужны, — покачала головой первая самка.

Мимо, направляясь к длинному зданию аэропорта, проехал пассажирский глайдер, выкрашенный в цвета «Локхида», — смена на стройке закончилась вместе со световым днём. Гедимин слегка удивился — «Что, уже улетают?» — но увидел, что транспорт не набирает высоту, и вспомнил, что часть аэропорта отведена под временное жильё для приезжих «макак». Сарматов туда не пускали — всё строение было окружено табличками, на которых это повторялось на четырёх языках, а для тех, кто не умел читать, был выставлен ещё один рубеж — охранники в тяжёлых экзоскелетах.

Сармат провёл ладонью по макушке — небрежно вытертые волосы уже смёрзлись в ледяные шипы — и, набросив капюшон, быстро пошёл к душевой. Из приоткрытых дверей валил пар — кому-то внутри стало слишком жарко, как часто бывало, когда душевую захватывали венерианцы. Водяные испарения слегка пахли едким сернистым шлаком — не настолько, чтобы заподозрить неисправность вытяжки, но достаточно, чтобы чётко указать на собрание венерианцев за дверью. «Хас на месте,» — Гедимин приостановился, пропуская робота-уборщика. «Иджес, наверное, тоже.»

…Они действительно были там — и там же был Линкен, необычно угрюмый, не отрывающий руку от шрама на затылке. На шаги в предбаннике он оглянулся, с трудом расправил перекошенную ухмылку и вскинул руку в приветственном жесте.

— Атомщик! Думал, уже не придёшь. Вот ты что думаешь о наших новых… соседях?

Гедимин мигнул.

— Я не думаю о соседях, — отозвался он. — Есть более интересные вещи. Что-то случилось?

— Послушай его, — Линкен кивнул на одного из сарматов. — Пилот буровой установки, работает на «Локхид».

— Паршивые макаки, — сармат поморщился и с видимым трудом удержался от плевка под ноги. — Никогда не пошёл бы к ним по своей воле.

— А я переведусь, — мрачно сказал другой. — «Слизь»! В мозгах у них слизь…

Гедимин мигнул ещё раз и подошёл ближе.

— Они назвали тебя так? — уточнил он. — Или шептались за спиной?

Сарматы переглянулись.

— Ты кто? Где работаешь? — спросил один. Другой толкнул его в бок.

— Что, не узнал? Это атомщик с «Полярной Звезды». Мы строимся рядом с ними. Прямо под станцией. Он точно видел наших макак.

— Видел. Они ведут себя странно, — сказал Гедимин, разглядывая сарматов. У них были старые шрамы — как практически у всех Eatesqa в Ураниум-Сити — но свежих синяков или ожогов сармат не обнаружил.

— Значит, видел, — криво усмехнулся один из строителей. — Они всегда там стоят. Шепчутся и ухмыляются. И плюются, как будто истекают слюной. Вся ограда заплёвана.

Он брезгливо скривился.

— От них вообще много грязи, — сказал второй. — А слизью они называют нас. Никогда не обращаются по-другому. «Эй, слизь!» — всё, что от них услышишь. Hasulesh!

Гедимин сузил глаза.

— Обычно охрана так не говорит, — сказал он. — По крайней мере, последние годы.

Одного из сарматов передёрнуло.

— Знаешь, что ещё они делают? Они выделяют. Сливают свои выделения прямо в котлованы. Открывают экзоскелеты и… — он жестом показал истечение жидкости. Гедимин изумлённо мигнул.

— Там, где видят все?! Это не в их обычаях. Я в них путаюсь, но всё же — у людей так не принято.

— Брось в экзоскелет комок снега, — посоветовал Иджес. — Если метко бросить, перестанет выделять.

Сарматы заухмылялись. Строитель фыркнул.

— Убьют. Они стоят у ограды, когда ничего не происходит. Но если кто-то на них смотрит или показывает жесты, — они сразу сбиваются в толпу и разворачиваются. Будто ждут повода для стрельбы. Я переведусь с этой площадки. Постоянно ждёшь выстрела в спину. Надоело.

Второй кивнул.

— Слышал? — Линкен посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Охранники — не для того, чтобы с ними дружить. Сам говоришь, что все люди смотрят на нас одинаково.

— Мне не нравится то, что они затевают, — угрюмо сказал Линкен. — Смотрят все одинаково, но не все готовятся стрелять. У вас у всех есть заточки?

— У нас есть даже бронеходы, — хмыкнул строитель. — Жаль, из ямы быстро не выберешься.

— Можно и без бронехода, — Линкен положил руку на плечо Гедимина. — Атомщик, расскажи им, как обесточить экзоскелет. У них одни «козы»? Даже если нет — любой «Шерман» вскрывается куском фрила. Научи их, атомщик.

Гедимин хмуро посмотрел на него.

— Опять готовишь восстание? Расстреляют. И их, и тебя.

— Никаких восстаний. Обычная самозащита, — ухмыльнулся взрывник. — Макаки любят расстреливать безоружных. Хочу испортить им удовольствие.

«В этом эксперименте мне особенно интересно поведение образца сурьмы — из-за известной вам двойственности её свойств…» — Гедимин ещё раз перечитал начало фразы, пытаясь сосредоточиться на письме из Лос-Аламоса. В другое время он прочёл бы его с огромным интересом и полным вниманием, но сейчас в двух шагах от него Линкен вполголоса рассказывал что-то Исангеру, и все сарматы научного центра собрались вокруг.