— Немного, — инженер забрал у неё пять контейнеров. — Остальное будет на бампере.

Гедимин мигнул.

— Что это?

— Припасы, — ответил ему Астиаг, прикручивая связку контейнеров к бамперу. — На семь дней. У тебя ведь нет синтезатора Би-плазмы на корабле?

— Собрать можно, но без закваски… — Гедимин на секунду задумался, но тут же, опомнившись, схватил его за плечо. — Какие семь дней?!

— Эй! Тихо, атомщик. Ты ведь всегда можешь отказаться, — Линкен, заметив неладное, выбрался из-за штурвала и подошёл к сармату. — У Аэция и Астиага разрешение остаться тут на все праздники. А у меня — устроить ночёвку в лесу, у Жёлтого озера. Там собрались марсиане — поставили переносную базу и сделали проруби во льду. Они меня звали, но есть дела поважнее. Я сообщил, что все мы перебираемся туда. Вернёмся первого.

Гедимин потёр висок.

— Ты хочешь ночевать в обломках?

— С твоими реакторами там так жарко, что снег плавится, — усмехнулся Линкен. — Мы взяли одеяла и еду. Воды там достаточно. Аэций, покажи, что ты привёз!

Сармат кивнул и расстегнул странно вздутый комбинезон. Между верхним и нижним слоями одежды он был обвязан плотными пакетами с чем-то твёрдым и колким, а поверх них — обмотан плотными витками разноцветных кабелей.

— Карбид? — Гедимин потрогал край пакета. Аэций кивнул и застегнул комбинезон.

— Тебе он вроде бы нужен. Я в реакторах не спец. Тут ещё графит, только он совсем раскрошился.

— Ничего, — качнул головой Гедимин. — Пригодится.

Он несколько раз оглядывался в полёте — за кормой было подозрительно тихо. Все трое сарматов на миниглайдах летели за машиной, откинувшись назад и прикрыв глаза, и даже Кенен не издал ни звука, пока глайдер не пошёл на посадку. Едва он замедлил ход, Аэций и Астиаг отцепились и полетели вровень с ним, чуть позднее к ним присоединился Кенен. Глайдер лёг на снег на дне оврага; рыхлые ледяные кристаллы разлетелись из-под защитного поля и выстроили высокий вал там, где оно переставало действовать. Гедимин, ссадив с себя самку, выбрался из машины. Из недр корабля уже доносились потрясённые возгласы.

— Эй, на борту! Ничего не трогать! — прикрикнул на пришельцев Линкен. — Иди к ним, атомщик. Глайдер мы затолкаем.

Внутри было тепло — фторирующий реактор, несмотря на все защитные поля, основательно прогревал воздух. Запах горелой органики, окалины и окислов азота частично выветрился — вентиляцию с вечера включили на полную мощность, и внутри теперь можно было дышать без респиратора. Половину машинного зала занимал готовый к запуску турбогенератор, вторую — блестящий параллелепипед биологической защиты, проложенный свинцом. Из него торчали патрубки паропровода, охлаждающих труб третьего контура и вентиляционной системы. Аэций подошёл к блестящей стене и попытался поддеть пальцем крышку люка. Гедимин хмыкнул.

— Не сдвинешь, — он повернул затвор и взялся за него двумя руками. Массивная крышка медленно отошла в сторону. Гедимин посветил внутрь. Многочисленные рилкаровые трубы и бока гермооболочки заблестели под ярким лучом. Сквозь них проступили тёмные блоки графитовой выстилки. Сверху над пустой гермооболочкой нависал закрытый с четырёх сторон электромагнит с держателями. Сейчас он был отключен, а держатели — пусты.

— Ага, — между Аэцием и Гедимином к люку протиснулся Иджес с пучком проводов в руке. — Атомщик, задержись немного. Нужны пояснения. Я вывожу все твои штуковины на центральный щит. Покажи, что там куда.

— Сейчас, — кивнул ремонтник, закрывая люк. Аэций осторожно потыкал пальцем в биологическую защиту и покачал головой.

— Реактор! Всё-таки собрал. В одиночку. Ассархаддон бы с тебя живого не слез.

— Гедимин, одеяла в торпедном отсеке, рядом с твэлами, — предупредила Лилит, заглянув через плечо Аэция. — А Би-плазма в хвосте. Охлаждается.

— Хорошо, — отозвался сармат. — Далеко не уходи. Будем прессовать графит.

Он оглянулся на машинное отделение и задумчиво усмехнулся. «Почти настоящий корабль. Даже экипаж на месте,» — он провёл ладонью по биологической защите, нашёл взглядом Кенена и его шубу, положенную на кожух турбины, и повернулся к носовой части — там уже была практически готова командная рубка — разборный щит управления. Большая его часть ещё ни к чему не подсоединялась, но на меньшей уже горели светодиоды, и с неё можно было управлять корабельной вентиляцией (хотя Гедимин пока предпочитал крутить вентили и переключать рычаги вручную). «Ещё немного, и всё заработает. Не хватает двух сборок,» — сармат покосился на открытый люк в торпедный отсек — оттуда доносилось размеренное шипение пара. «Надо будет выделить Линкену полцентнера обеднённого урана. У крейсеров прочная броня.»

Таймер сработал в полдевятого, и Гедимин открыл глаза и осторожно высвободил руку из-под одеяла. За спиной недовольно замычал Иджес — он уткнулся лбом в лопатку Гедимина и крепко обхватил его за плечи, и теперь сармат стряхнул его руку. Лилит, вжавшаяся в грудь сармата и придавившая к палубе его левую руку, даже не шевельнулась. Гедимин скинул с себя одеяло и сел, не обращая внимания на недовольное сопение с двух сторон. В машинном отделении было практически светло — из торпедного отсека дотягивалась подсветка счётчиков Гейгера и термодатчиков, в носовой части, ещё не отгороженной отдельной переборкой, горели светодиоды на панелях управления. Гедимин поднялся на ноги и потянулся, разминая затёкшие мышцы.

— Что, уже? — послышался сонный голос из-под второго одеяла, уложенного поверх клубка сарматов чуть ближе к носовой части. Из-под одеяла высунулась ступня и, нашарив сапог, ухватила его за голенище и втянула в клубок. Ступня, насколько мог видеть Гедимин, принадлежала Астиагу; через секунду заворочались и остальные сарматы, и клубок распался.

— Эй, Маккензи! — Лилит, проведя ладонью по глазам, дотянулась до канистры с водой, вылила немного себе за шиворот и, слегка покачиваясь, направилась к последнему лежбищу. Кенен и Хольгер, забрав себе третье одеяло, спрятались от сквозняков за реактором. Эта область ничем не подсвечивалась, и Лилит, уйдя туда, на долю секунды пропала в тени. Тут же из темноты донёсся возмущённый вопль.

— Пора разгрузить обогатитель, — пробормотал Гедимин, передавая канистру с водой сонному Линкену. Холодная жидкость уже практически привела его в чувство, и он вспомнил, для чего поставил таймер, — газовый баллон, прикреплённый к обогатительной установке, должен был к этому времени наполниться кристаллами гексафторида урана, и пора было заменить его пустым. Он ушёл в торпедный отсек и только краем глаза видел, как постепенно темнота за открытым люком сменилась пятнами света — у сарматов на корабле были свои дела. Ничего особенного не происходило, и всё же глаза Гедимина слегка светились, и он часто усмехался. Закончив с обогатительной установкой, он потратил немного времени на обычное развлечение — наблюдение за синеватым свечением готовых твэлов — и вышел наружу, чтобы посмотреть на реактор.

— Почти готово, — кивнул ему Иджес, пристроившийся с ремонтной перчаткой в носовой части корабля, над полуразобранным щитом управления. — Все твои вентили и клапаны…

Из-под палубы доносились скрежет и шипение. Над люком, прорезанным там, где этой ночью спал Гедимин, стоял хмурый Кенен, а рядом с ним лежали самодельные торпеды. С вечера на каждой из них кто-то написал по-сарматски «Hasesh tza aju!»; к утру краска высохла, но Кенен всё равно морщился, прикасаясь к торпедам, и брезгливо отряхивался после каждого снаряда, спущенного в люк. Когда снаряды кончились, шипение смолкло, и из люка с трудом выполз Линкен.

— Тесно, но сойдёт, — сказал он, закрывая люк. — Атомщик, у тебя ещё много урана? Ну, для брони?

— Тонны три как минимум, — ответил сармат, на секунду задумавшись. — Но его ещё надо чистить.

— Не торопись, — кивнул Линкен. — Делай всё, как положено. Хочу прикрыть реактор снаружи. А с бомбой точно не получится?