— Сольвент его не разъедает? — сармат недоверчиво хмыкнул. — За счёт чего? Это вещество выглядит как обычный стеклянистый фрил. Кремнезём — не препятствие для сольвента…

— Верно, верно, — кивнул Майкл. — Более чем верно. Однако структура рилкара — такое официальное название ему дали — немного отличается от кремнезёмной. «Вирм» купил ещё один патент у северян, — того и гляди, это вызовет подозрения…

Он усмехнулся своим мыслям и достал из кармана осколок чего-то, похожего на матовое стекло.

— Я был бы рад отдать вам этот образец, но его надо будет вернуть. Не хотите ознакомиться?

Гедимин осторожно забрал у него осколок рилкара и тщательно ощупал его. «Сквозь перчатку ничего не понять,» — досадливо сощурился он, освобождая руку. «Потом отмою.»

— Он довольно плотный, — заметил сармат. — И теплоёмкость…

Не сводя взгляда с Майкла, он достал из кармана анализатор. В этот раз прибор был исправен — и, когда пластины сомкнулись на образце, выдал именно то, что было нужно Гедимину. Сармат перевёл взгляд на экран, запоминая каждый значок формулы. «А технология не может быть очень сложной,» — думал он, вспоминая, что знает о производстве фрилов. «Исходные материалы легко достать. Надо попробовать. Это интересно.»

— Ага, — Хольгер, склонившийся над анализатором, прервал размышления Гедимина, несильно ткнув его в бок кулаком. — Так я и думал. Сольвент по нему скатывается. Не может зацепиться. Любопытное вещество… Его тоже назовут именем Йонице?

Гедимин разомкнул пластины анализатора, спрятал прибор в карман и тщательно вытер образец ветошью, смоченной в спирте, — и только тогда опомнился и изумлённо замигал, разворачиваясь к Майклу.

— Патент «Вирма»? Вы так просто его нарушили?

Учёный выдержал его взгляд, не дрогнув.

— Вам не о чем беспокоиться, Гедимин. Вы уже могли убедиться, что я не склонен выдавать чужие тайны. А эта, к тому же, отчасти моя…

Он убрал образец и с весёлой усмешкой посмотрел на Хольгера.

— Я уверен, вам не составит труда повторить опыты Йонице. Мне не нравится современная патентная система — от неё мало пользы учёным и много — дельцам. Я бы хотел, чтобы мы могли совместно вести исследования и использовать результаты. На пользу и сарматам, и людям.

Хольгер мигнул, посмотрел на Гедимина — тот в смущении разглядывал пол под ногами — и протянул руку к защитному полю.

— Да, было бы неплохо, — кивнул он. — Вы знаете о генераторе Арктуса? Хотя сейчас он, скорее всего, называется иначе. У меня отняли патент.

Он провёл ладонью по защитному полю.

— Да, мне знакомо это устройство, — ответил учёный, пристально глядя на Хольгера. — В нашем центре его применяют уже третий год. Я только не ожидал встретиться с его создателем… при таких обстоятельствах. Я знаю предысторию… в общих чертах, и это…

Хольгер сузил глаза, и человек осёкся и замолчал.

— Мне не нужно ваше сочувствие. Слушайте дальше. Я немного доработал «арктус». Поле, созданное кристаллом сивертсенита, возбуждённым гамма-лучами, является индикатором воздействий. Полевой пузырь отзывается на облучение изменением цвета — в зависимости от вида частиц, длины волн и интенсивности потока. В вашем центре уже обнаружили это явление?

— Нет. Впервые слышу о таком свойстве. Возможно, ядерщики… Нет, я бы знал, — покачал головой Майкл. — Изменение цвета пузыря? Я могу это увидеть?

— Гедимин, дай мне излучатели, — попросил Хольгер. Ремонтник с трудом удержался, чтобы не мигнуть — уже в пятый или шестой раз. «Более чем странно,» — думал он, собирая по нишам излучатели. «Хольгер сегодня странный. Он что, собирается…»

— И ещё одно. Состав кристалла я тоже доработал. Сделал более восприимчивым к излучению, — отрывисто сказал Хольгер, направляя поток нейтронов на купол, прикрывающий обогатительную установку. Поле покрылось чёрными пятнами, переползающими с места на место; за каждым из них тянулся тёмно-лиловый шлейф, светлеющий к краям. Человек отошёл к стене, но его взгляд был направлен на защитный купол, а глаза — расширены от удивления.

— Пока это здесь, у меня, это не нужно никому… кроме Гедимина, — поправил сам себя Хольгер. — Это не то, чего я хотел. Но у меня отнимут и этот патент. А ему сотрут память. Радиохимия — ваша специализация, Вольт. Запатентуйте индикатор под своим именем. Пусть хотя бы вам от него будет польза.

Излучатель в его руке дрогнул и слегка зацепил стену убежища. Гедимин вздрогнул и двинулся вперёд — опасный предмет следовало отобрать как можно скорее. Майкл Вольт растерянно смотрел на Хольгера, не замечая ни протиснувшегося мимо него Гедимина, ни отключившегося излучателя.

— Под моим именем?! Хольгер, вы… — он покачал головой. — Это слишком. Вы не должны этого делать, а я не могу такое принять.

— Можете, — сузил глаза сармат. — Вы — один из немногих людей, кого Гедимин не называет макакой. Для макаки я бы этого делать не стал. Выждите месяц, проведите свои опыты, подайте на патент. Вам память стирать не будут. А я за вас порадуюсь.

Учёный судорожно вздохнул, перевёл взгляд на смутившегося Гедимина и снова покачал головой.

— Когда бессмысленно жестокие законы будут, наконец, отменены, — я пойду в патентное ведомство и объявлю, что изобретение было сделано вами, и только вы можете считаться его автором. Это обойдётся недёшево, но я этого добьюсь. Не рассказывайте мне ничего сверх того, что я уже знаю. Я сделаю индикатор сам. Вы уже проложили путь, этого достаточно.

Хольгер удивлённо мигнул.

— Да, — он слегка наклонил голову. — Я понимаю. «Сивертсен» — громоздкое энергоёмкое устройство. Его можно уменьшить до размеров смарта. Хорошо, если у вас это получится.

— Лос-Аламос постарается, — усмехнулся Майкл, протягивая сармату руку. — Вам нужна какая-нибудь помощь? Я общаюсь не только с Гербертом, возможно…

Хольгер качнул головой. Его ладонь на долю секунды накрыла пальцы человека и опустилась.

— Мне ничего не нужно. Я хочу спокойно работать. Желательно, не на свалке.

Майкл внимательно посмотрел на него, убрал с лица улыбку и кивнул.

— Постараюсь помочь.

Гедимин вышел проводить его; до отбоя оставалось полчаса, на свалке было достаточно темно, чтобы ярко-жёлтый комбинезон учёного издали казался размытым светлым пятном. Переждав пролёт патрульного дрона под прикрытием мусорной горы, двое вышли на пологий склон. Майкл остановился, оглянулся назад и испустил негромкий смешок.

— Они говорят, что сарматы неспособны к созданию нового. Что для них наука недоступна, и всё, что они могут, — это копировать изобретения людей. Сколько же в этом мире идиотов…

— О нас много чего говорят, — буркнул Гедимин. — Ничего умного.

— Я сам, наверное, не поверил бы, если бы два года назад мне сказали, с кем и при каких обстоятельствах я познакомлюсь, — покачал головой человек. — Не знаю, как скоро мне позволят сюда вернуться, но почти уверен — следующий наш разговор пройдёт в научном центре Канадских территорий. И больше мне не придётся по колено тонуть в обёртках и очистках. Удачи вам, Гедимин. Будьте осторожны. До строительства научного центра ещё надо дожить.

Профессор Вольт исчез в тени дальнего барака, и только тогда Гедимин сдвинулся с места и провёл ладонью по груди. Ему было не по себе. «Научный центр… Не думаю, что так будет,» — подумал он. «Я бы хотел, чтобы Вольт вернулся. Но это маловероятно.»

Обеденный перерыв закончился; последний из ремонтников, возвращающихся на рабочие места, забрал с собой охапку пустых контейнеров из-под воды и Би-плазмы. Гедимин слышал сквозь приоткрытые ворота, как он громыхает крышкой мусорного бака. Едва грохот затих, по стене заскрежетали маленькие когти — еноты, в отличие от людей, считали Би-плазму вполне съедобной.

Иджес прошёлся вдоль верстака, дотянулся до магнитного крана и на секунду повис на нём, держась двумя руками и раскачиваясь на весу. Спрыгнув, он подошёл к верстаку и тяжело опустился на табурет. Гедимин, услышав его вздох, покосился на него, но оборачиваться не стал. Перед ним на верстаке лежала модель «Гарпии», и он выводил изогнутые линии на её левом крыле. Покраска продвигалась медленнее, чем рассчитывал сармат, — тонкая кисть плохо держалась в загрубевших пальцах. «Когда я соскабливал с электрода радиевый слой в полмикрона, было как-то проще,» — отметил он про себя, прикасаясь кистью к крылу. Линия дошла до конца и оборвалась.