Стать наместником в Варшаве Сандро согласился. Ну и ладушки. Вряд ли дядя Володя будет этим доволен. Он и так уже точит зуб на Михайловичей.
А история с дирижаблями продолжилась, причем в самом неожиданном направлении. Будучи неглупыми, французы одобрили авиабомбы, но насчет установки ДРП сомневались. Они резонно рассуждали о том, что она ещё подойдёт для ведения боя против дирижабля противника, но использовать её для обстрела наземных объектов, опасно для самого летательного аппарата. Зато в качестве горной пушки ДРП может проявить себя. Калибр по их мнению был неудачный. Что такое 63 мм? Ерунда! Зато 75 мм — то, что нужно! Следом за французами к такому же выводу пришли итальянцы и австрийцы. Зато англичане с американцами столь радикально не мыслили. Они решили попробовать поэкспериментировать с калибром 57 мм. Горная артиллерия им особо не требовалась, зато для морской пехоты могло подойти.
То, что ничего толкового у них в ближайшее время не выйдет, лично я знал наверняка. Вряд ли у них получится образец, годный для серийного производства. Но пусть пробуют. Я ведь тоже пробую. Без особой надежды на успех. Просто моим студентам Военно-Механических Курсов нужно на чем-то руку набить. Поэтому, они в своих студенческих конструкторских группах много над чем ломали голову. В том числе и над 63 мм безоткаткой. Выйдет что-то дельное — можно и про другие калибры подумать. Не выйдет — всё-равно наработки для будущих поколений конструкторов останутся.
Не только Военно-Механические курсы ломали голову над всякой экзотикой. Кораблестроительный филиал Политехнического института тоже не бездельничал. Накануне Испано-американской войны, студенческое конструкторское бюро будущей Корабелки получило задание на создание проекта водобронного крейсера. И опять скажу, лично мне было ясно, что ничего толкового у нас не выйдет из этой затеи. Но польза от этого была. Не единожды будущие инженеры приходили к выводу, что проект этот стоит разделить на две части: надводный минный крейсер и подводный крейсер. А пытаться что то делать по принципу "два в одном", значит идти в тупик. Вроде правильно решили ребята. Но их предложение забраковал МТК, в котором хватало сторонников идей Джевецкого. Чтобы преодолеть это сопротивление, я взял и отдал это учебное заведение "Морвоенторгу". Бойко, который тоже был против подобных химер, сразу пошел навстречу. И как то незаметно, вместо работы над непонятным уродцем, началась работа по трем направлениям: подводным крейсером, эскортным кораблём океанского класса и транспортным судном ледового класса. Но официально считалось, что мы по прежнему пыхтим над проектом водобронника. Что интересно, во всём мире студенческие конструкторские бюро всерьёз не воспринимал никто. А потому соглядатаи иностранных держав да коммерческих фирм туда даже носа не казали. Но они пренебрегали и более серьёзными вещами, наподобие тех, что творились в западных губерниях в приграничной полосе. Разведчиков, которые будут опираться на опыт большой европейской войны, такими вещами не обмануть, но в начале двадцатого века, вряд ли они придадут большое значение тому, что происходило на границах.
Смысл творимого был в том, что отказавшись тратить деньги на строительство крепостей, я начал в этих местах менять сам рельеф, создавая заранее условия для формирования удобных для обороны рубежей на широком фронте. Заодно постепенно происходили изменения жизни у населения в приграничной полосе.
Итак, что мы имеем на западных границах? В перспективе "Польский буфер", чьи защитные свойства вызывают у меня сомнения. Сомнения эти у меня возникли не на пустом месте. Поляки любят преподносить сюрпризы. От них можно ожидать как упорства в бою, так и массовой сдачи в плен. Тут всё зависит от текущего настроя. Мне конечно выгодней, чтобы они доблестно дрались за "Прекрасную Францию". Но есть проблема. Это сейчас поляки любят французов пылкой любовью, поскольку они помогают им избавиться от ненавистных московитов. Но что будет, когда они добьются вожделенной независимости? Могут ведь внезапно решить, что больше они французам ничем не обязаны. И зачем им теперь французы, когда рядом есть кайзер? Как и в любом обществе, германофилы у поляков есть. А это значит, что наш будущий Анджей Первый, должен иметь возможность задавить всех, кому не нравится Антанта. То есть, иметь под рукой надёжные воинские части. И части эти лучше всего сформировать уже сейчас. Причем, личный состав этих частей должен недоброжелательно относиться к германцам, не испытывать жалости к бунтовщикам и смутьянам, при этом быть стойким, храбрым, дисциплинированным. Такие люди в империи были и служить хоть по найму, хоть за идею, были согласны. Французов, в необходимости иметь преданные польскому королю части, убедить удалось. Так у будущего Анджея Первого появилась своя гвардия — латышские егеря. Комплектовалась эта гвардия добровольцами, желающими за приличное жалование (выплачиваемое французскими франками) стать опорой польской монархии. Но одних гвардейцев было мало. Их силами можно было контролировать только обстановку в столице. А как быть с провинциальными гарнизонами? Выход и тут был. В разговорах с французскими офицерами, я привел мнение Наполеона Бонапарта о том, что без хорошей военной полиции невозможно поддержание дисциплины в войсках. С этим французы были вполне согласны. Проблема была лишь в подходящем личном составе. Нужны были люди, которым всевозможные польские фантазии и мечтания совершенно побоку. Которые без всякой жалости и трепета задавят любой протест в самом зародыше. Которым совершенно плевать на то, что местные за это их будут ненавидеть. И опять Россия-матушка в моём лице, верная своим союзническим обязательствам, помогла французам решить и эту проблему. Личный состав польской военной полиции стали набирать из уроженцев Туркестана. Было решено, иметь в каждом полку по взводу военной полиции, а в каждой дивизии — полевую комендатуру. В оперативном отношении эти подразделения конечно подчиняются общевойсковым командирам, а в своей повседневной деятельности — органам военной контрразведки. Которая почему то состояла в основном из латышей и евреев, хотя поляки тоже там были. Ну и в довершении всего — Туркестанский конный полк полевой жандармерии, да дисциплинарный батальон, где унтер-офицеры постоянного состава тоже были уроженцами Азии.
Формирование Войска Польского уже началось. Основой для него послужили части Варшавского Военного Округа, личный состав которых постепенно замещался призывниками из местных уроженцев. Так что к 1905 году нам останется только передать территорию, да вывезти боевые знамёна прежних полков.
Совершенно независимо от Войска Польского мы заложили основы ещё одной вооружённой структуры: Посполитого Рушения, которую после душевной беседы с Зубатовым, согласился возглавить Роман Валентинович Дмовский. Была у меня мысль о том, чтобы поставить во главе этого дела Юзефа Пилсудского, но после тщательных раздумий, я эту идею забраковал. Этот пан-товарищ как раз и был способен вступить в дружеские отношения с теми же австрийцами. Потому он и был вычеркнут мной из "Особого списка". В ночь с 21 на 22 февраля 1900 года, Пилсудский был вновь арестован вместе со своей женой. На квартире Пилсудского был обнаружен печатный станок и начало 36-го выпуска газеты "Robotnik". После ареста Пилсудский был переведён в лодзинскую тюрьму, а затем 17 апреля был отправлен в X павильон Варшавской крепости. Находясь там, Пилсудский симулировал душевную болезнь. Как только мне про это доложили, я немедленно связался с Василием Ивановичем и попросил определить пациента в психиатрическое отделение клиники доктора Мюллера и прописать бедному Юзефу какую-нибудь эффективную процедуру. Которая снизит градус пассинарности этого человека. А то нехорошо получается. Брат его Бронислав попав на Сахалин, без всякой терапии стал неплохим этнографом и думать забыл про Польшу. Милее Сахалина для него места на Земле нет. Так может и Юзефу, после лечебных процедур понравится какой-нибудь абстракционизм?
