Во дворе-террасе все столики оказались заняты, кроме единственного, в самом углу. Его обходили посетители, а Алиса присела, устав от танцев, духоты и гремящей музыки. Нет, и живое исполнение вполне сносное, на привередливый вкус учащейся Королевской академии музыки, и вентиляция с кондиционером работали безотказно, и силы были – Алисе шёл двадцатый год, она могла развлекаться ночь напролёт, – но стремительно пропадал интерес находиться там, где она находилась. Марьяна не брала трубку, уехать без предупреждения не позволяла совесть, к тому же хотелось убедиться, что с подругой всё хорошо, та не отказывала себе в алкогольных коктейлях.

– Вот ты где! – как прочитала её мысли Марьяна. – Я тебя ищу! Ты не поверишь, кого я только что встретила. Хокканена!

Сердце Алисы пропустило удар, потом ещё один и ещё. Накануне он был в Осло, очередной раз став чемпионом мира… Он не мог находиться здесь и сейчас. Транспортная доступность позволяла, этот город родной для Саши, как и для Алисы, но это было бы слишком жестоко. Алиса только-только научилась жить со своей болью, разочарованием, смирилась с обидой. Она не хотела видеть Сашу, пронизывать своё несчастное сердце льдинами голубого взгляда. Испытывать второй, третий, сотый круг обиды. На него ли, на себя ли. Неважно! Не хотела, не могла!

– Какого Хокканена? – Алиса нахмурилась, скользя взглядом по лицам и фигурам людей. Пусть это будет другой Хокканен, любой другой, не Саша!

– Александр! Пловец, чемпион мира! Неужели не слышала?

– Нет, – в равнодушное пожатие плеч Алиса вложила все свои силы.

– Как ты живёшь вообще? – громко и беззаботно смеялась Марьяна, пока душа Алисы разбивалась о льдистый взгляд Саши, пронизывающий её насквозь.

Саша подошёл, улыбаясь как на билборде. С ним несколько парней, отлично сложенных, молодых, улыбчивых, но Алиса видела только Сашу. Лишь его одного. И умирала, умирала, умирала.

– Алиса, знакомься, – взвизгнула Марьяна. – Александр Хокканен – многократный чемпион мира по плаванию! Коллеги Александра – Андрей, Стефан, Майкл, Арттери, – она показала рукой на мужчин от двадцати пяти до тридцати лет, повторив на английском для Стефана, Майкла и Арттери. – Алиса, она…

– Просто Алиса, – перебила она подругу.

– Вот и отлично! – хлопнула в ладоши Марьяна. Александр Хокканен, молчавший всё это время, сверлил взглядом Алису. Он подозвал жестом официанта в форменном чёрном фартуке, с дежурной, максимально дружелюбной улыбкой.

К ним присоединились две девушки, появившиеся буквально из ниоткуда. Модельной внешности, похожие скулами и губами, они приветливо улыбались и тыкали яркими ноготками в меню. Алиса невольно спрятала кисти, устроив их на коленях. Полчаса назад она была довольна внешностью, натруженными пальцами скрипачки, с короткими ногтями, стрижкой, невычурными украшениями, стильным комбинезоном, а сейчас мечтала стать такой же, как любая из окружающих девиц…

Выше, ярче, громче, объёмней, в конце концов. А ещё лучше – исчезнуть. Произнести волшебное заклинание, испариться, вынырнув в параллельной реальности, где всё то же самое, лишь никогда не существовало Саши. Голубых глаз, небрежно свисающей на лоб густой пряди тёмных волос, улыбки, больших ладоней, широких плеч и равнодушного, смотрящего сквозь Алису взгляда.

Моделям словно было безразлично, кому отдать предпочтение, а Марьяна определённо сделала свой выбор в пользу синеглазого красавца. Любая из тысяч женщин понимала её, Алиса Щербакова понимала. Себе легко признаться – понимала, многое отдала бы прямо сейчас за заинтересованный льдистый взгляд в свою сторону. Всё отдала, кроме музыки.

Алиса опустила глаза на ламинированные страницы меню, якобы думая, что заказать. В голове гремели строчки volitare, помогая собраться, выжить, выбраться из-под завалов самоуважения. Ткнула в первый попавшийся салат и пару алкогольных коктейлей.

Арттери, что в переводе с финского означает человек-медведь, подсел ближе к Алисе, помогая ей с выбором компании на ночь, говорил на английском, радуясь свободному владению языком своей визави. Девушки-модели расселись между Андреем, Стефаном и Майклом, деля внимание поровну, Алиса не желала представлять окончание их вечера, а Марьяна повисла на локте Саши. Он бросал короткие взгляды на Алису, она в это время прятала пальцы, борясь с приливом настолько острого стыда, что накатывали слёзы, и смотрела на Арттери, действительно напоминавшего светло-рыжего медведя с веснушками по лицу и открытым участкам тела.

Алиса чувствовала себя безвольной куклой, глупой, ведомой, когда стояла у выхода из длинной арки, придерживая тонкими пальцами накинутый на худенькие плечи пиджак Арттери, машинально пряча ногти в складках ткани. Нужно было уезжать домой, но отказаться видеть Сашу она не могла, льдистый взгляд гипнотизировал Алису, нанизывал, как бабочку на энтомологическую булавку, и заставлял кивать, как неваляшку, согласившись составить компанию Арттери в гостях у Саши.

В такси Алису мутило, кружилась голова, безумно хотелось пить. Марьяна смеялась, протягивала алюминиеву банку с чем-то приторно-сладким, от чего хотелось пить ещё сильнее. Безбожно клонило в сон, она с трудом узнавала знакомые улицы, а потом перестала ориентироваться, видя лишь ряд одинаковых таунхаусов, невысокий белый заборчик вдоль длинной улицы и зелень деревьев. Пригород… всё, что могла предположить Алиса.

От знакомого парфюма начинала болеть голова, ломило виски, заходилось в отчаянии сердце. Время от времени она дёргала за ручку на двери, но пальцы, которые она узнает в любом забытьи, останавливали движения, придерживая холодные от отчаяния руки.

Она сидела рядом с Сашей, прижимающим к своему боку счастливую Марьяну. Алисино бедро в белой ткани было плотно прижато к Сашиной ноге, тепло от его тела растекалось, отравляя по капле её кровь, насыщая отчаянием, болью, вспыхнувшей обидой, невыносимым разочарованием.

Арттери расположился на переднем сидении, время от времени поворачивался, счастливо жестикулировал, делился впечатлениями от увиденного голосом огромного, мурлыкающего кота, пока Алиса едва не вывалилась из остановившегося на пустынной улице автомобиля прямо в объятия человека-медведя.

Солнце не било в лицо, лучи не скользили по постельному белью и телу Алисы, но, ещё не открыв глаза, она знала, что наступило утро. За тёмными, тяжёлыми шторами было открыто окно, доносился птичий гомон. Так непривычно и неправильно.

Больше всего Алиса боялась открыть глаза, но всё же распахнула их, как в бездну шагнула. К счастью, в кровати она была одна. Медленно перекатываясь с бока на спину, она оглядывала помещение, в котором уснула вчера.

Спальня. Светлые обои, почти однотонные, только если присмотреться как следует, видны завитки огромных соцветий, переплетённых между собой в охапки. Она лежала в центре огромной кровати, отражающейся в зеркале шкафа, а между двух окон стояло рекамье, с обивкой в цвет штор. Невычурное убранство. Как в каталоге мебели, всё на своих местах, ничего лишнего, кроме чужеродной для этого места и дня Алисы Щербаковой.

Алиса встала, всё так же не отводя взгляда от зеркала. Мужская рубашка с двумя застёгнутыми пуговицами – вот и весь наряд. Пятернёй попыталась привести волосы в порядок, ловя отблеск браслета в отражении окна напротив. Волосы послушно легли в нужном направлении, а потом пружинисто вернулись в исходное положение.

Повернувшись, она двинулась в ванную комнату, дверь в которую была в этой же спальне. Привела себя в порядок, насколько это возможно. Шампунь, гель для душа мужской, нашлась расчёска и зубная щётка в упаковке. Предусмотрительный жест хозяина дома. Кружево её белья чужеродно смотрелось на полотенцесушителе. Алиса сдёрнула белые лоскутки и быстро надела, благодаря себя за вечернюю предусмотрительность. Оставалось найти комбинезон, сумочку и выскользнуть из этого дома, где бы он ни находился.