Безусловная любовь к Семёну никогда не испарялась, детская ревность прошла мимо живущей музыкой и каждодневными занятиями Алисы. Для неё ничего не изменилось с рождением брата. Сёмка же рос с убеждением, что Алиса – талантливая скрипачка, чьё будущее – большая сцена, а настоящее – ежедневные репетиции, и под строгим запретом мешать исполнению амбициозных планов семейства. Сестре и брату никогда не приходилось делить родительское внимание, время и деньги. Встрече они были рады, как могут быть рады близкие люди.

Родители пришли через час. Папа заполонил собою пространство, громко расспрашивал о событиях и новостях, мама суетилась, накрывая на стол, помогая домработнице. Бабушка сидела в кресле, внимательно слушая внука, с нескрываемым интересом уточняя уровень магии игрушечного дракона, а Алиса… Алиса просто была счастлива. От того, что находилась дома, от суеты мамы, запаха запечённой рыбы, приготовленной Тамарой, степенной речи бабушки, экспрессивных жестов папы, от несдержанных комментариев Сёмы. От шума за окном своей «детской» комнаты, от того, что именно в эти мгновения она не думала о Саше. Не вспоминала льдистый взгляд, принося себе бесполезную боль.

Обед проходил шумно, оставили Тамару, приехали родственники: родная тётя по отцовской линии с мужем и сыном, неказистым подростком пятнадцати лет, обещающим вырасти в интересного мужчину. Двоюродная сестра бабушки Анны – педагог по вокалу в консерватории с неизменной наперсницей – собачонкой породы русский той-терьер. И давняя подруга мамы Елизавета, присутствующая при всех знаковых событиях в жизни семейства Щербаковых.

Лишь к вечеру Алиса встала из-за стола, вдоволь наговорившись, напитавшись семейной атмосферой. В тот день она не брала в руки скрипку и даже всегда строгая Анна не сделала ей замечания. Родители дружной компанией собрались в загородный дом, в тот самый привилегированный закрытый посёлок на границе с Финляндией.

Алиса отказалась, ей не терпелось выскочить на улицу. Живя в Лондоне, она не скучала по родному городу, а возвращаясь, всегда чувствовала, что оказывалась дома, спешила дышать тяжёлым, влажным воздухом.

Пообещав приехать на днях, Алиса проводила родных и упала на кровать, разглядывая гладкий потолок. Нужно принять ванну, выспаться, прийти в себя от впечатлений и незначительной, но перемены климата и часовых поясов.

От разумных мыслей отвлекло сообщение. Маша, предпочитающая, чтобы её назвали Марьяна – одноклассница в частной школе Алисы и соседка. Парадные у них были разные, а балконы «детских» разделяла стеклянная стена. В детстве они просили родителей нанять рабочих, чтобы прорубить проход в стене, это казалось разумным решением, но их аргументам не вняли. Подружки не рискнули разрушать стену подручными средствами, тогда они ещё не знали, что фасадное стекло не разбить тяжёлой книгой или камнем.

Алиса тут же ответила и выскочила на балкон. Сквозь голубоватый отсвет виднелась фигура Марьяны, махающей руками и подпрыгивающей в нетерпении. Алиса довольно улыбнулась. Вот и реализовывается план. Осталось купить мороженое на углу и отправиться на набережную. Встретились через полтора часа, меньше на сборы не выходило. Алисе необходимо было привести себя в порядок после перелёта, а Марьяна не умела собираться быстрее.

– Я думала, протухну одна, – бросилась обнимать Алису Марьяна. – Не понимаю, что я вообще здесь делаю! – она возмущённо фыркнула. – Папахен решил, что мы с Вадькой, – речь шла о брате Марьяны, – должны непременно побыть дома, с семьёй. Приехали! Сидим, как два осла, не зная, чем заняться!

Марьяна была выше Алисы на половину головы и объёмнее в стратегических местах, которые не постеснялась подчеркнуть, не нарочито, но имеющий глаза увидит. Она всегда была такой – красавицей, знающей себе цену.

Дочь своего отца-политика, последние несколько лет работающего в Москве, и матери – преуспевающей бизнес-леди. Перед Марьяной не на словах открыты все двери и любые дороги. С младенчества она росла в убеждении собственной значимости, как и Алиса, знавшая наверняка, что музыка и только музыка – её великое будущее. Марьяна выбрала Колумбийский университет в Нью-Йорке и училась в безумном для Алисы направлении – «Кино и медиаисследования».

– Сегодня открытие «Расси», пошли! – воскликнула Марьяна, подпрыгивая в нетерпении на месте.

– Какого «Расси»?

– Смотрю, ты как была вся в своём мире, так и осталась. «Расси» – статусный ночной клуб. Сейчас из каждого утюга о нём кричат. В Москве лет пять работает, была я там. Пафосное место, конечно, но ничего особенного. Сегодня здесь открывают.

– Зачем идти туда, где «ничего особенного»?

– Ты даёшь! Куда ещё идти? Там хоть люди нормальные, везде же тоска.

– Пойдём, – Алиса пожала плечами. – А что с дресс-кодом?

«Расси» так «Расси». Она бывала с Чинцией в пафосных, статусных местах. Случалось, зависала в демократичных пабах, а то и вовсе в клубах для кокни, но чаще терзала струны неизменной скрипки или проваливалась в поэзию руки volitare.

– Со мной тебе не о чем беспокоиться! К тому же, на церковную мышь ты точно не похожа.

Алиса рассмеялась. Марьяна права, Алиса не покупала одежду люксовых брендов, но всё же на ней красовались белый свободный комбинезон и обувь на плоской подошве дорогих марок. Рядом с немного вызывающим, почти на грани пошлости, платьем Марьяны, скромно, но намётанный взгляд фейсера всегда отличит нарочитую простоту от дешёвой.

«Расси» расположился в центре города. Вход через длинную арку в небольшой двор-колодец, превращённый на летнее время в террасу со столиками под тентом. Две сплошные стены, увитые плющом, напротив арки – невысокая кованая решётка под старину перед кривоватой невысокой изгородью из дореволюционного кирпича, увитой всё тем же плющом, и единственной дверью в трёхэтажном доме – входом в клуб.

Атмосферно, немного жутко и пафосно. Статус заведения бросался в глаза ещё на подъезде. Охранники в чёрном – мордовороты, от одного вида на которых у местной шпаны отпадёт желание побеспокоить гостей заведения. Припаркованные вдоль узких кривых тротуаров авто, скучающие, дожидающиеся хозяев водители. Девицы, готовые выпрыгнуть из брендовых трусов по первому щелчку любого из приглашённых на открытие. И ошалевшие местные жители окрестных коммуналок, взирающие на сомнительное счастье, свалившееся на их некогда тихий микрорайон и двор, где в прошлом году орали коты в аварийном доме, да тихие пьяницы распивали дешёвый алкоголь.

– Да, детка! – заверещала Марьяна, выскакивая из арки, тут же хватая Алису за руку, чтобы провести через двор-террасу в тёмное, атмосферное, жутковатое помещение. – Я говорила, со мной тебе не о чем беспокоиться!

У барной стойки, сверкающей разномастными бутылями, улыбками барменов, натёртыми бокалами, толкалась толпища из человеческих тел. Запах алкоголя смешивался с дорогим парфюмом, громкая музыка – с перекрикивающими голосами посетителей, жаждущих поделиться впечатлениями или заказать выпить.

– Сиди здесь, – Марьяна выхватила откуда-то барный стул и усадила Алису, показывая жестами бармену, чтобы срочно подошёл и принял заказ.

– Вам? – внимательные глаза бармена с дружелюбной улыбкой скользнули по Алисе, профессионально оценивая платёжеспособность. Среди статусной публики своя градация, Алиса не знала, прошла ли проверку.

– Сок… апельсиновый, – громко сказала она, пытаясь перекричать аккорды и заливистый женский смех за спиной.

– Свежевыжатый?

– Давайте, – Алиса кивнула, рефлекторно отодвигаясь от грохочущего смеха.

Марьяна попивала коктейль кислотного цвета, показывая глазами Алисе, что та, верно, не в своём уме. Ночь, клуб, музыка, драйв, мужчины и апельсиновый сок? Скучно, как на лекции в планетарии во втором классе!

Позже танцевали, музыка пронизывала тело Алисы яркими вспышками, она двигалась в такт басам, растворяясь в собственных движениях. Кто-то подходил к ней, пытался познакомиться. Алисе был неинтересен тридцатилетний тип в расстёгнутой по пояс рубашке, развязно размахивающий руками, алчно облизывающий пересохший рот. Марьяна в это время мелькала то здесь, то там, сверкая улыбкой и привлекательными формами, умудряясь даже в такой, конкурентной среде красавиц, оставаться заметной.