– И ты, значит…

– Я местный мальчишка на подхвате для американских копов.

– Полицейский?

– Детектив.

– А я?

Он изумился и затряс головой, не веря, что я настолько не понимаю, где нахожусь.

– Вы члены секты.

Мы замолчали, глядя себе под ноги. Отчего-то смущаться как девчонка рядом с Андреа было естественно. Лакированные ботинки. И они ему тоже не шли.

– Детектив, – пожала плечами я. – Ладно.

– Многого ждать от него не стоит, – подумав, заметил он.

– Хотя бы прокат в кинотеатрах будет?

Он показал рукой, что планку стоит опустить.

– Так всё ради международной карьеры?

– Мне хотя бы хорошо платят. А вот зачем ты здесь…

Он встал прямо передо мной. Ослабил галстук и попросил меня его поправить.

– Практика?

Федерика прерывала наше единение. Я отдернула руки от галстука, будто обжегшись. Феде недоверчиво осмотрела Андреа, не узнавая его. А когда узнала, изумлённо округлила глаза. До неё мгновенно дошло, зачем я притащила её сюда.

– Нам было нечего делать, – сказала она.

Андреа рассмеялся:

– Значит, мы в одной лодке.

Он стал поправлять сбитый ворот, не отрывая от меня взгляда. Как всегда, из-за густых нависших бровей, он казался излишне напряжённым. Смотреть в его глаза долго, тем более в присутствии Федерики, было неприлично. «Янтарный ореол радужки», – отметила я про себя.

– Долго нам ещё здесь торчать? – Федерика нервно затопала ногой.

– Твоя подруга опять готова устроить дебош, – негромко заметил Андреа.

– Полчаса ждать, не больше, – ответил помощник дольщика, пинком проверяя соединение рельс.

Андреа помог ему прокатить по ним камеру. Поблагодарил кивком. Глубоко вздохнул и опустил голову. А когда, поднял, передо мной стоял другой человек.

Это его я впервые встретила тогда, на площадке. Сжатая пружина. Я не могла понять: его взгляд то ли резал меня, то ли ударял свинцовым обухом. Но одного у него было не отнять: он рассекал плоть и достигал самого сердца. Разобраться в своих чувствах мне было столь же сложно: удовольствие, которое я сейчас получала, было мазохистским.

Андреа не позволял мне долго наслаждаться им. Всё время опускал голову. Мне показалось, что он недоволен моими бёдрами. Во всяком случае, именно после короткого взгляда на них, на лице у него появилась оскомина. Я поспешила стянуть свитер пониже, чтобы закрыть зад. Глубокий вырез сполз, обнажив бюстгальтер, но Андреа даже бровью не повёл. Феде округлила глаза, показывая, что я веду себя странно.

Я заставила себя отпустить шерстяную ткань. Андреа вновь посмотрел на мои джинсы, потёр переносицу. Лучше ему что-нибудь сказать. Убрать ненужный саспенс. Я ощутила, как по спине пробежал холодок. Мгновение, и в груди моей поднялась дрожь.

– Тебе, наверное, пора идти? – спросила я с дурацкой улыбкой.

– Куда? – спросил он.

Андреа посмотрел по сторонам. Когда понял, что его никто не звал, воззрился на меня непонимающе. Нет, определённо, жёстче стал не только его взгляд, натянутой струной зазвучал и голос. Он что-то объяснил про график, постучал по часам, глядя на меня неотрывно. А я только и могла, что смотреть как ходят желваки на его скулах. Моё солнечное сплетение горело, обдавая волнами жара всё тело. Казалось, ещё немного, и мне станет наплевать на народ вокруг.

– Где ты есть? Какие соцсети? – спросил он.

Это немного меня осадило. Заставило отыскать в сумке телефон.

– Да, сейчас.

Пальцы не слушались. Я пыталась открыть собственный профиль, но нажимала значки совершенно случайных приложений.

– «Венера» – это псевдоним? – он спросил, заглядывая через плечо.

– Вообще-то невежливо смотреть в чужой телефон, – возмущалась на фоне Феде. – Это как заглядывать в ящик с нижним бельём…

– Нет, настоящее.

– Венера, – повторил он.

Заложенная в моём имени улыбка вдруг прогнала всякое напряжение с его лица. Он даже хохотнул, дёрнул головой в недоверии. Я спросила его, что не так.

– Так и подумал, что это ты, когда смотрел титры.

– Аналогично, – выпалила я и прикусила язык.

Но Андреа посмеялся от души. Даже будь я последней деревенской дурой, имя на афише прочитать могла.

– Так… а зачем?.. – я взвесила телефон в руке.

– Подпишись на меня. Просто, чтобы не теряться… – он шумно втянул носом воздух и поиграл губами. – Так, если будет предложение по работе… Возможно, я смогу помочь тебе с рекомендациями или сам возьмусь что-то продюсировать…

Всё дальнейшее превратилось в туман, в котором я разобралась только со слов Феде. По началу, она снисходительно отнеслась к Андреа, признав, что «и от этого неандертальца, есть польза». Но после пары бокалов вина она, как обычно под действием алкоголя, стала более агрессивной. Мы закончили посиделки где-то посередине между двумя мнениями: о том, что Андреа – грязный хищник, и тем, насколько он жалок. Мне же не терпелось попрощаться с центром города, спуститься в метро, и остаться наедине со своим телефоном.

Андреа уже должен был написать мне сообщение. Или подписаться в ответ. Он запомнил моё имя. «Ве-не-ра». Я видела, как он произнёс его одними губами, когда мы покидали площадку, а он оставался на ней ещё для пары сцен.

В вагоне метро было многолюдно. На улице моего района – опасно. Режим «в самолёте» я отключила только дома. Вибрация от потока уведомлений заставила покрыться мурашками кожу.

Мне вдруг пришло в голову спросить Андреа, что он помнит о нашем знакомстве.

– Каком из двух? – потерялся он. – Из трёх?

Он уже засыпал. Я водила пальцем по рельефу его обнажённой груди, но та вздымалась всё медленнее и размереннее.

– Когда ты узнал моё имя. Это считается знакомством.

– Наверное.

– Так, помнишь?

– Угум.

– Я была в массовке.

– В Тичино?

– В каком «Тичино», умник… Здесь, в Северном парке.

– Точно.

– «На лезвие смерти», помнишь? Тот боевик.

– Лучше не вспоминай.

– Нет, я хочу вспомнить. Почему ты тогда подошёл ко мне?

– Ну, наверное, потому что кроме тебя, красивых девушек там не было.

– Что?!

– Я имею в виду, что ты была настолько сексуальна и красива в тот день, что не подойти к тебе было бы преступлением. А теперь, давай спать.

Он поворачивался на бок, спиной ко мне.

В августе я часто пересекала границу между Миланом и Бергамо, задерживаясь то по одну, то по другую сторону бессчётное и непредсказуемое количество дней. Второй год в школе кино оборвался внезапно. Он будто бы специально подсунул мне эту встречу с Андреа – как последнее большое событие перед чередой безликих месяцев. Оно и впрямь было настолько ярким, что все экзамены были проведены исподтишка, планы на подработку вписаны в мой график без моего ведома, а короткометражка об отъезде Федерики на летние курсы в Голливуд – пущена на фоне. Прочие миланские знакомые расходились кругами на воде, удалялись от меня всё дальше и дальше, пока совсем не исчезали из виду.

Адду из-за бетонных стен и железных ограждений шоссе было не разглядеть, но, взглянув на небо, становилась очевидно, что и река нынешним утром была облачена в свинцовые латы. Радио раскладывало на три голоса комплименты лету. Моего водителя такси, очевидно, не пугало противоречие между пестротой песни и той холодной дымкой, что прорезал его автомобиль. В ранний час малое количество путешественников никоим образом не тревожило сонный воздух. Я даже испугалась, что мои родители тоже пали под заклятием сна, которым был поражён город.

Но, как я обнаружила, отворив дверь родного дома тем утром, у моих было противоядие. Плач младенца, раздражённо-умоляющие причитания Марты взять грудь, глухой стук и детский смех, крики матери:

– Перестань прыгать на кровати! Иди лучше посмотри, кто пришёл.