Рюмку я на свой страх и риск опустошаю и возвращаю её на стол. Напиваться у меня редко получается, потому что после первых миллилитров алкоголя меня начинает переполнять энергия, и за столом сидеть просто не получается. Вот и сейчас, стоит глотку элитного пойла огненным шаром прокатиться по моему пищеводу, как старушка Кэтти Пэрри начинает казаться богиней музыкального ритма, и меня жутко тянет танцевать.

– Предлагаю ещё по одной, – говорит Люцифер, и у меня в руках оказывается очередная рюмка. Чтобы не ударить в грязь лицом, я выпиваю и её.

– Вкусненько было, – я ласково треплю Ивана по волосам, клеймя его френдзоной. – Пойду потанцую немного. Кирилл Алексеевич, вы же не против?

– Не против. Только сделай так, чтобы не приходилось стаскивать тебя со сцены.

Ну какое же он хамло. Это новое веяние в рядах адептов харассмента? Методично топтать женскую самооценку, чтобы жертва, потеряв гордость, сама избавилась от трусов? Не в мою смену, Сатана.

Танцевать я могу долго даже в полном одиночестве – сказываются многочасовые тренировки с группой поддержки в университете. Ещё бы каблуки скинуть – смогла бы до утра. Пару раз ко мне спускается Данил, трижды – Иван с предложением выпить ещё «Гленфарклас». Всё-таки он очень милый. Жаль, что из Екатеринбурга и блондин.

А вот Серов не появился ни разу. Ленивый растлитель.

– Классно двигаешься, красавица, – басит плечистый паренёк напротив. – Не устала? Может, сядешь к нам за стол?

– Не сядет, – холодно летит из-за моего плеча. – Натанцевалась, Александра?

Кто-то всё-таки решил размять свои ноги и спустился к простым смертным на танцпол. Такой шанс просто стыдно упускать.

Я поворачиваюсь и утыкаюсь в два чёрных зрачка, в которых пляшут его подопечные черти и неоновые блики. Ух, близко как стоит.

– А вы не танцуете, Кирилл Алексеевич? – закидываю руку ему на плечо. Он щурится, но хвостом в пол не бьёт, поэтому я закидываю и вторую руку.

– Я похож на того, кто любит танцы? – осведомляется он, продолжая разглядывать моё лицо. Не отталкивает, но и лапать не пытается. Вайнштейн на минималках.

Я слишком люблю поспать, чтобы вставать в шесть утра на своих любимых московских каникулах, поэтому поскорее закончить расследование – для меня дело лени и чести.

– Нет, не похожи, – я наклоняюсь к его уху, чтобы перекричать грохот музыки, и слегка тяну галстук. Пахнет Люци обворожительно. – Вы любите, когда для вас танцуют.

Всё самое гениальное и эффективное всегда просто: я поворачиваюсь к нему спиной и в танцевальном движении соблазнительно задом трусь об его бёдра. Затылок начинает гореть в адском пламени, впрочем, так же как и ягодицы, потому что в них упирается раскалённая кочерга. Я сглатываю. Ох ты ж чёрт. А Сатана знает толк в изощрённых пытках.

Пока я пытаюсь заново собраться с мыслями и выяснить, откуда взялось это непрофессиональное смущение, мне на талию ложится ладонь Серова и бесцеремонно толкает к себе, так что его генеральный стояк грозится разодрать подол моего платья.

– Какого хрена тебе нужно в моём офисе? – раздаётся грозное шипение мне в ухо. А это, между прочим, моя вторая чувствительная зона.

Очень сложно отвечать, находясь в таком положении. Пытаюсь отстраниться, но говнюк держит крепко.

– Мне нужна эта работа. У меня нет выхода… Э-э-э… ипотека, завод, – лепечу я первое, что приходит в голову. Со мной такое редко бывает, но сейчас я и впрямь растерялась.

– Лгунья.

Моё дыхание сбивается, да и Серов сзади дышит так, словно косплеит Дарта Вейдера.

Так мы стоим ещё идиотских секунд десять, после чего он меня от себя отпихивает и, развернувшись, уходит с танцпола.

– Ты где её взял, а? – Иван наклоняется ко мне, пока его глаза, как приклеенные, следят за задницей Александры, бесперебойно раскачивающейся в такт музыке словно маятник.

– На собеседовании, – при воспоминании о бездарном спектакле в исполнении наследницы титула «Генеральный директор» я не удерживаюсь от усмешки: – Ей была очень нужна эта работа.

– Непросто с такой, да? Я имею в виду, испытывать постоянное желание её трахнуть.

Раздражение – мой верный спутник на протяжении всего этого вечера. Мне не нравится, что моя лже-ассистентка мнит себя заклинательницей одноглазых змей, а все окружающие, включая деловых партнёров и меня самого, укрепляют в ней эту уверенность. За случай на танцполе я готов её высечь, хотя на свой счёт мой стояк она не должна принимать: любой член старше двенадцати лет встанет, если об него начнут тереться задницей моложе тридцати.

– Нормально. С сексом у меня проблем нет, а Александра не единственный выдающийся экземпляр в столице.

В этот момент Александра, словно почувствовав, что о ней говорят, поворачивается и смотрит на меня, и я вспоминаю о своём плане развязать ей язык, временно вытесненном инцидентом на танцполе. Разливаю виски и жестом подзываю её к столу.

– Пей, – впихиваю рюмку ей в ладонь.

– Спасибо, Кирилл Алексеевич, но мне хватит.

Она снова включает свой АСМР-голос – верный признак того, что опять пытается обернуть ситуацию на свою пользу. Вот хер ей.

– Считай, что это приказ.

От гневных проблесков в её взгляде я получаю садистское наслаждение. Такая реакция куда приятнее, чем её лживые улыбки и весёлое щебетание. Сейчас лже-ассистентка готова выклевать мне глаза, но сдерживает себя, потому что не хочет потерять работу. В мире вновь воцарилось равновесие – стерва подо мной. Рычит, царапается, но выбраться пока не может. Осталось выяснить причины.

Александра берёт рюмку, крутит её в руках, нервно жуёт губу. К её несчастью, никакой пальмы-алкоголички поблизости нет, а я за ней пристально слежу. Придётся выпить.

– За вас, Кирилл Алексеевич, – недобро скалится она и залпом осушает содержимое.

Я выпиваю за ней следом и кивком головы показываю сесть рядом. Отчётливо вижу, что первая её реакция сказать «Нет», потому что эта строптивая коза уж слишком привыкла крутить окружающими. Она вовремя одёргивает себя, раздвигает губы в улыбке и, взмахнув волосами, приземляется рядом. Такой выверенной посадке после пятидесятиградусного напитка можно только поаплодировать – возьми она чуть правее, сидела бы у меня на коленях.

– Как проходит ваш вечер? – Александра щурит раскосые кошачьи глаза, которые сейчас ощутимо изменили выражение. «Гленфарклас» 1959 года сделал своё дело – девчонка опьянела.

– Отлично. Подумал, что неплохо бы побольше узнать о своей новой сотруднице.

– М-м-м… А что вы хотите узнать обо мне?

Всё то же: какого чёрта ты забыла в моей жизни. Вслух же произношу:

– Всё что угодно.

Александра задумчиво закатывает глаза, затем округляет рот буквой «О» и потом произносит совсем не то, что я ожидаю услышать:

– Вы знали, что я обожаю баскетбол? Ни одного матча в Нью-Йорке не пропускала.

Мне приходится терпеливо выслушивать о том, что она не пропускает ни одной игры, каких знаменитостей она встречала на матчах Нью-Йорк Никс и что однажды ей выпал шанс бросить мяч в кольцо с середины площадки. Я люблю футбол и совершенно равнодушен к этому бестолковому виду спорта для чернокожих переростков, поэтому по истечении десятой минуты наливаю ещё рюмку и заставляю Александру её выпить. Особенно настораживает, что за весь разговор она ни словом не обмолвилась о том, что встречалась с игроком «Никс», потому что я был уверен, что спьяну ей обязательно захочется этим прихвастнуть.

– Мне нужно немного подышать, – объявляет Александра спустя пару минут и, не дожидаясь моего ответа, встаёт. Тут же выясняется, что алкогольный удар она держит не слишком крепко, потому что её слегка заносит.

Решив, что торчать здесь дальше не имеет смысла, я поднимаюсь следом и беру её под локоть. Поить её больше точно не стоит, а вот пару вопросов задать по пути в гостиницу – самое время. Иван со Скворцовым провожают меня с неприкрытой завистью на лицах, ошибочно полагая, что сегодня ночью я буду трахать Александру. Такой план у меня есть, но лишь когда я выясню, для чего она вцепилась в меня своими отбеленными зубами, и когда будет абсолютно трезвая.