– Хорошо бы погреться у огня, – вздохнула она и прибавила со свойственным ей сарказмом: – Впрочем, вы не сумеете его развести...
– Во всём, что касается злодейств, – парировал я, – таких как поджоги, например, я безоговорочно вам уступлю пальму первенства. А разжечь костёр для обогрева и вообще не пропасть в лесу ни при каких обстоятельствах сумею лучше любого другого, ваше высочество. Но позвольте вам заметить, что гарпы без всякого труда нас выследят и обнаружат, стоит нам только им просигналить, запалив костёр.
– Я об этом не подумала, – призналась она, хотя и с некоторой неохотой. – Нет, лучше уж сидеть в холоде и темноте, чем их сюда привлечь. Да и кого угодно другого. – Помолчав, она потёрла ладони одну о другую и прибавила: – А без костра нам никак не согреться? Очень уж зябко в этом лесу. И как мы будем защищаться от диких зверей, если они вздумают на нас напасть?
– От нападений нас вот это защитит. – Я повертел перед нею свой меч. В голосе моём, признаться, было куда больше уверенности, чем я на деле испытывал. – А что до тепла, предлагаю вам обогреть помещение своей лучезарной улыбкой, наполнить его теплом своей души.
– Мне не нравится, когда вы так со мной говорите! – Энтипи обиженно засопела и набросила на голову капюшон, тотчас же скрывший почти всё её лицо. Только глаза сердито сверкали из-под широкого обода. – Что за обращение такое с особой королевской крови?!
– Ах, простите великодушно, ваше высочество! – Я отвесил ей шутовской полупоклон. – Но мне не до церемоний. Чтобы у нас с вами появился хоть небольшой шанс вернуться в Истерию живыми, я должен думать и печься о дюжине разных вещей одновременно. Вы своими вопросами и замечаниями прибавляете к этой дюжине ещё одну проблему. Итого у нас получается что? – Она сделала вид, что вопрос относится не к ней, и я тогда сам на него ответил: – Правильно, получается чёртова дюжина. Имейте в виду, это несчастливое число!
Энтипи поджала губы.
– Я имею право задавать вам любые вопросы. Не забывайте, я ваша принцесса, а со временем стану королевой.
– Если я не верну вас домой живой и невредимой, то вряд ли, – заметил я.
Этот аргумент на неё подействовал. Я постарался скрыть своё удивление. Обычно её высочество готова была по любому поводу спорить со мной до хрипоты, до тех пор, пока вконец не выдохнется. Теперь же, помолчав, она куда более дружелюбным тоном спросила:
– Ну и в каком... в каком виде вы меня рассчитываете доставить домой? Живой или мёртвой?
Вопрос был, что и говорить, вполне резонный.
– Если быть до конца откровенным, я считаю, что вряд ли мы с вами осилим пешком весь путь отсюда до крепости. А потому лучшее, что мы могли бы предпринять, – это отыскать где-нибудь тут поблизости плетельщика-связного, чтобы он послал весточку вашим родителям. Те ведь смогут нас как-нибудь вызволить.
В Истерии и прилегающих землях существовало два основных способа передачи сообщений на большие расстояния. У тех, кто не мог похвастаться большим достатком, было в обычае пересылать записки с почтовыми птицами. Но при всей своей дешевизне доверять пернатым важные и срочные сообщения было чрезвычайно рискованно: птицы, как правило, оказывались плохо обученными и потому могли сбиться с пути или примкнуть к какой-нибудь стае сородичей. Нередко они становились жертвами стервятников. Меткая стрела охотника также могла оборвать жизнь любой из них, вследствие чего записка зачастую оказывалась в чужих руках.
Куда более надёжным считалась передача сообщений через плетельщиков-связных, которые их отправляли в указанное место по своим волшебным нитям. Магов, причастных этому высокому искусству, было немного, чуть больше, чем совсем уж редких специалистов, умевших пересылать на большие расстояния всевозможные предметы, и потому подобные услуги стоили весьма недёшево. Я указал Энтипи на это обстоятельство, но она, нисколько не проникнувшись сложностью нашего положения, взглянула на меня холодно-отчуждённым взглядом, совсем как в начале нашего знакомства, и презрительно фыркнула:
– Деньги, говорите? Так всё, значит, упирается в деньги?!
– Только когда их нет, – поспешно заверил её я. – У меня с собой сущий пустяк, несколько жалких грошей. Плетельщик-связной за такую сумму с нами даже и говорить не станет. Может, у вас при себе тугой кошель?
– Деньги нам без надобности, – уверенно заявила она.
– То есть как это?
– Да вот так!
– Но чем вы собираетесь расплачиваться с плетельщиком? Себя ему хотите предложить? В том случае, если он окажется мужчиной, а не дамой? С чего вы взяли, что он польстится...
Она отвесила мне звонкую пощёчину, прервав тем самым мою речь.
Не спорю, я это заслужил. Меня порядком занесло, и я почти позабыл, что говорю как-никак с принцессой крови. Я тотчас же исправил свою ошибку – не смазал в ответ ей по физиономии, что наверняка не замедлил бы сделать, окажись на её месте менее высокородная спорщица. Просто сидел, чувствуя, как щека наливается жаром, и ждал от неё пояснений. Насчёт того, каким это образом мы сумеем обойтись без денег.
– Вся беда в том, – нарочито ровным голосом произнесла она, – что у вас мышление простолюдина. То есть именно того, кем вы являетесь по рождению, если я не ошибаюсь. – Я слушал её в глубоком молчании. Даже кивком не подтвердил справедливость высказанного предположения, потому как она в моём согласии и не нуждалась – говорила уверенно и веско, словно горничную отчитывала. – Это ведь сразу бросается в глаза. Благородство видно за версту, в вас же оно начисто отсутствует. Вы просто случайно стали... объектом благотворительности моих родителей. Им случается время от времени делать подобные жесты, забавы ради, а ещё – чтобы заглушить чувство вины, свойственное тем, у кого есть всё, по отношению к другим, у которых ничего нет. Ну, что скажете? Ведь я угадала? Они вас случайно встретили и облагодетельствовать решили? Подобрали и обогрели?
– Именно обогрели, а не огрели, в отличие от некоторых, – сердито буркнул я.
Девчонка занесла руку для нового удара, но я был начеку и потому успел схватить её за тонкое запястье и не отпускал, пока она не перестала сопротивляться. Надо отдать должное принцессе – её худощавая рука была на удивление сильной, я не без труда её удерживал, но всё же вышел победителем из этого поединка.
– Мы завтра же отправимся на поиски какого-нибудь поселения, где живут более или менее цивилизованные люди, – хмуро сказала она, когда я разжал пальцы, и болезненно поморщилась, потирая запястье, – как только солнце взойдёт. Непременно его отыщем где-нибудь поблизости.
– Я на вашем месте не утверждал бы этого со столь непоколебимой уверенностью.
– И напрасно. – Она гордо вскинула подбородок. – А уж там-то я просто прикажу доставить ко мне плетельщика-связного и пусть отправит известие о нас моим родителям. Это будет приказ особы королевской крови, которого никто не посмеет ослушаться.
– Ах вот, оказывается, как всё просто, – хмыкнул я.
– Именно так, Невпопад. Всё решится очень легко.
– Сколько я помню, главной составной частью последнего из ваших простых и легковыполнимых планов было появление Тэсита и ваше с ним бегство навстречу вечному счастью и бесконечной любви. Если не ошибаюсь, я вам тогда же указал, что жизнь вносит коррективы в любые схемы, создаваемые людьми. Советую принять во внимание, насколько я оказался прав и как жестоко вы ошибались, и прислушаться к моим словам внимательней. Я, собственно, только одно вам хотел сказать – вы, планируя своё будущее, слишком уж полагаетесь на удачу, а она – особа своевольная, совсем как вы, и непредсказуемая. Вы следите за ходом моей мысли, ваше высочество?
Вместо ответа Энтипи мрачно и враждебно взглянула на меня из-под своего капюшона. Что ж, мне выпала ещё одна благословенная минута тишины. А по истечении этого времени принцесса уж наверняка не преминет сказать мне какую-нибудь очередную колкость. Я прислонился спиной к стене пещеры и положил меч на колени. Энтипи уставилась на меня тревожно-вопросительным взглядом.
