Шейри упрямо покачала головой.
— Нет. Я плетельщица, потому что это во мне. В душе и в сердце. Будь я шлюхой, я бы все равно осталась плетельщицей. Служанки, подающие пиво, могут сказать тебе, что они актрисы, а еще есть короли, которые считают себя наемными воинами, только по случайности носящими корону. Тебе надо решить, кто ты такой, Невпопад, и как только ты это поймешь, то и сможешь определить, хороший ты или плохой. Но вот что я могу тебе сказать прямо сейчас, — и она пренебрежительно наморщила нос, — ты совершенно точно не владелец таверны. Это дело не для тебя. Кем бы ты ни был, твое предназначение куда как значительнее.
— Перестань, все это чепуха, и я никак не могу… — Я замолчал и нахмурился и начал в уме проигрывать наш разговор до тех пор, пока кое-что для меня не прояснилось.
— Невпопад… — позвала Шейри.
И тут я кинулся на нее, схватив за полы куртки. Она от неожиданности ахнула, а мне это и было нужно, и я толкнул ее к каменной стене. Не сильно. Я не хотел сделать ей больно. Честно говоря, если бы дело дошло до рукопашной, Шейри легко меня одолела бы. Но я застал ее врасплох, чего и добивался.
— Ты что-то знаешь, — сказал я.
— С ума сошел? Отвяжись!
— Ты что-то предвидишь. Что-то, что я должен делать, и это касается большого количества людей. Что-то даст мне власть. Но ты не знаешь, как я собираюсь ее использовать, и сейчас, пока еще ничего не произошло, ты пытаешься это понять.
На ее лице проступило смущение, она попыталась отвести взгляд. Я заставил ее смотреть мне в глаза.
— Ведь так и есть, да?
— Это тебя не касается, — ответила она и оттолкнула мои руки. Я отступил, а ее взгляд горел неприкрытой враждебностью.
— Меня не касается? Это же моя жизнь!
— А мне показалось, ты не веришь в судьбу и предначертание.
— Я-то верю, — ответил я. — А ты — нет. Именно поэтому мне интересно, что же зависит от моего ответа. Предположим, со мной случится что-то важное. Что-то даст мне власть, предположим, над жизнью и смертью. Допустим, я окажусь плохим или плохим в твоих глазах. Ну и что? Что тебе до этого?
— Тогда, — отвечала Шейри, — мне придется тебя остановить.
— Остановить? — Я почесал заросший подбородок. — Каким образом?
— При помощи вот этого, — ответила она и, сунув руку под плащ… достала алмаз. Он насмешливо мне блеснул.
Я не мог поверить своим глазам. Шейри, судя по всему, была очень довольна.
— Думаешь, я не заметила, когда ты его у меня вытащил? Неужели ты и впрямь считаешь меня такой идиоткой? Если бы ты просто хотел понести его, мне было бы все равно. Но не думай, что я не могу забрать его у тебя, когда захочу. Я, может быть, не такой опытный вор, как ты, Невпопад, но свое я умею беречь. А этот камень — мой. И он у меня. — Она усмехнулась и, не удержавшись, прибавила: — Вот так.
В этот момент я услышал «бум, бум» опять — это подземное царство Ба'да'бум напоминало о себе. Я так привык к этому звуку, что сейчас не мог сказать, как давно он начался. Однако я точно знал, что этот звук действовал мне на нервы. Взваливая на плечо мешок с провизией, я в досаде воскликнул:
— Да прекратится ли этот звук?
К моему большому удивлению, звук тотчас прекратился.
Мы с Шейри обменялись встревоженными взглядами.
Звук возобновился, на этот раз — громче. Он вызывал большее беспокойство… потому что раздавался ближе. К тому же (хотя, вероятно, это была лишь игра моего воображения) тени от тусклого света шара со светляками стали длинными, зловещими. Они словно тянулись к нам и, клянусь, шевелились совсем не в такт нашим с Шейри движениям.
— Дьяволы… — прошептала Шейри. — Я… мне кажется, лучше убраться отсюда.
К тому времени я был так парализован страхом, что убраться могло лишь содержимое моего мочевого пузыря да еще, может быть, кишечника. Я почувствовал, что мне нужен какой-то толчок, чтобы начать шевелиться, и вслед за этой мыслью пришло и действие. Я вдруг прыгнул, выхватил сияющий алмаз из руки Шейри и побежал.
— Эй! — в гневе крикнула Шейри и кинулась за мной.
Это, по крайней мере, я мог понять. Страх, что ожившие тени могут напасть на меня, находился за пределами моего понимания, и я просто примерз к полу. Боязнь быть пойманным человеком, у которого я что-то украл, была для меня хорошо знакомым ощущением. Привычные обстоятельства сказались на скорости, и я несся во весь опор. Мешок прыгал на спине, ударяясь о меч, а я очень ловко сохранял равновесие при помощи посоха, легко уходя вперед. Шейри неслась за мной, выкрикивая мое имя, и я слышал, что она просто в негодовании. Однако ей не пришло в голову остановиться и попробовать подманить меня к себе, что было мне на руку — ведь единственный источник света был у нее.
Я бежал со всей возможной скоростью, поворачивая то направо, то налево, то опять направо, особо не выбирая дорогу. При этом я старался замечать отметки на стенах, которые ставил раньше, чтобы ориентироваться, но похоже, что где-то я все-таки сбился, потому что очень быстро бежал. Направо, налево, опять налево, потом направо. Я не знал, где я и куда я бегу, но старался выбирать дорогу, по которой было бы легче всего двигаться. Значит, я бежал прямо в руки того, что надвигалось на нас сзади. И вдруг свет погас.
— Шейри! — крикнул я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. Я подумал, что она, наверное, уронила шар и теперь ползает по полу, пытаясь его найти.
Плетельщицы нигде не было.
Я выругался и снова позвал ее, но, странное дело, мои проклятия не оказали никакого эффекта. Честно говоря, они никак не подействовали: сколько я ни ругался, чудесным образом Шейри не появлялась.
— Невпопад! — услышал я ее голос и сначала даже решил, что она стала невидимой. Но ужас тут же разубедил меня в этом, потому что я понял: Шейри звала меня откуда-то издалека. Может, она и находилась где-то поблизости, но мне было не понять где, так как звук отражался от каменных стен. Я явно преуспел, убегая от нее, потому что сумел ее потерять. Теперь мы оба оказались в затруднительном положении, но было уже слишком поздно что-либо исправить. К счастью, удариться в панику никогда не поздно.
В подобной ситуации так хочется рассказать, каким я оказался храбрым. Но, думаю, вы уже хорошо меня знаете, чтобы догадаться, что я всего-навсего принялся звать Шейри, обильно потея от страха и ощущения, что тьма вот-вот поглотит меня. Я отрывисто дышал и чувствовал, что совсем заблудился.
Хуже всего было то, что меня окружала полная темнота.
Человеческие способности приноравливаться к окружающим его обстоятельствам не могут не вызывать удивления. И, в общем, за время наших блужданий по пещере мои глаза неплохо привыкли к тому скудному свету, который поступал от шара со светляками. Но его теперь не было, и я мог разглядеть только какие-то смутные тени. Более того, мне казалось, что тени эти едва заметно перемещались, да и отдаленный гул все не затихал. Мне казалось, что звук проникает в меня — и в тело, и в мысли, и в душу. Я жил и дышал этим звуком. Я сливался с ним. Меня отравлял яд тех преступлений, что свершились когда-то в недрах Ба'да'бума, и я не мог вывести его из своего организма.
Потом я услышал еще какие-то звуки, повернулся и спотыкаясь побрел по какому-то коридору, и темнота стала абсолютной.
Абсолютной.
Это расхожее выражение используют для того, чтобы описать ситуацию, когда человек не может увидеть руку, поднесенную к лицу. Выражение уже слишком затерто и не передает того ужаса, который испытывает человек, когда действительно не может увидеть поднесенную к лицу руку. Это все равно что в одну секунду ослепнуть. Я понимал, что размахиваю рукой, шевелю пальцами, но, раз глаза меня в этом не убеждали, с таким же успехом у меня могло и вовсе не быть никаких пальцев!
Ноги у меня затряслись, и я потянулся вперед, надеясь, что можно будет на что-то опереться. Я мог бы воспользоваться посохом так, как пользуются слепые, но мне надо было опираться на него, потому что хромая правая нога не вылечилась в одночасье. Пол был неровный, к тому же я его не видел, а мне нужно было найти какую-нибудь опору.
