Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Возможно, я забыл вам сказать о том, что чаще бываю прав, чем ошибаюсь, особенно если дело касается оценки надвигающихся неприятностей. Но тогда я очень устал, стер ноги и был готов скорее рискнуть встретить гнев юной волшебницы, чем провести очередную ночь в одиночестве.

До сего дня я спрашиваю себя, почему меня это беспокоило. Наверное, у меня была какая-то причина — иначе зачем бы я стал искать общества плетельщицы. Может быть, мне просто надо было с кем-нибудь перемолвиться словом, и я, как большинство разумных существ, стремился оказаться среди себе подобных. Или, что более вероятно, рядом с человеком, с которым можно общаться, у меня было бы меньше времени предаваться собственным мыслям. Чем больше времени я проводил с другими, тем меньше мне нужно было оставаться наедине с собой.

Как выяснилось, решал тогда вовсе не я.

Я подошел к пещере, кутаясь в плащ — погода совсем испортилась.

— Шейри! — позвал я, стараясь перекричать ветер.

Если и есть предчувствие, которым я наделен, так это предчувствие надвигающейся опасности. Поэтому я успел уклониться, когда молния ударила в дерево всего за фут от меня. Деревце было тонкое, и молния его расщепила, а я плюхнулся прямо в грязь, пытаясь отползти в сторону. Сначала я подумал, что это случайность, но тут же понял, как глупо было на такое надеяться. Если связываешься с заклинательницей погоды и если есть хоть малейшее подозрение, что она может быть чем-то недовольна, любой удар молнии становится подозрительным… особенно такой, который едва не угодил в тебя самого.

Воздух пах гарью, и у меня на затылке волосы встали дыбом. Помня, что молния бьет обычно в высокие предметы, я решил пока не вставать и на всякий случай еще раз крикнул:

— Шейри! Ты там? Это ты?

Сначала не было никакого движения, а потом я увидел, как знакомая фигура плетельщицы медленно появляется из пещеры. Шейри стояла на пороге каменного убежища, и казалось, что тени протянулись от нее во все стороны и закрыли вход. Хотя был день, небо над нами стало черным как смоль. Ветер рвал облака в клочья. Мне даже показалось, что облака образуют какие-то фигуры — драконов, великанов, чудовищ самых разнообразных видов. Мне даже померещилось, что каждый из них был зол именно на меня.

— Шейри?

— Конечно, это моя работа, — заявила она.

— У нас что, неприятности?

— Неприятности? — Кажется, она была потрясена моей глупостью — ведь я никак не мог понять, из-за чего она разозлилась. — И у тебя хватает наглости спрашивать? Думаешь, я совсем дура? Думаешь, я все забыла?

— Признаться, не совсем понимаю, — начал я осторожно. — Из-за чего ты так…

— Ты воспользовался моей беспомощностью, свинья!

— А, вот ты о чем.

— Да, о том! А что, ты думал, меня расстроило?

Ее руки задрожали от едва сдерживаемой ярости.

Хотя мне не видны те нити, которые плетельщики вьют из погоды, я понял, что именно их-то она и собирает, чтобы устроить очередной шквал.

Я решил, что Шейри ко мне несправедлива.

— Погоди-ка! — сказал я ей и даже встал, опираясь на посох. Это было равносильно самоубийству, но я подумал, что если сейчас не покажу силу, то в любом случае проиграю. — Прости, но, помнится, ты мне особого выбора не оставила. — Она страшно покраснела, но я продолжал говорить: — Это я-то воспользовался твоей беспомощностью? Из моего положения, по большей части горизонтального, мне показалось, что это ты мною пользовалась, как хотела. И мои чувства ничуть тебя не заботили.

Это явно был неправильный ход, потому что тучи над головой столкнулись и воздух вокруг снова пронзили молнии. Я завертелся на месте, хромая правая нога подогнулась, и я почти что повис на посохе, а воздух надо мной потрескивал и взрывался всполохами света и жара. Когда все кончилось, я отчаянно заморгал, пытаясь вновь обрести зрение. Как только в глазах у меня прояснилось, я заметил, что край моего плаща, который волочился по земле, почернел — вот как близко в этот раз ударила молния.

— Твои чувства? Твои чувства! — кипятилась Шейри. — Да нет у тебя никаких чувств, ты бессердечное чудовище! Ты до того дошел… ты не погнушался даже заклинанием, чтобы соблазнить меня…

— Ты так думаешь? — спросил я. — Хочешь — верь, Шейри, хочешь — не верь, но не все, что случается в мире, имеет к тебе отношение. Да, тут без волшебства не обошлось, не стану тебя обманывать. Но было все по-другому.

— Да? — Судя по ее голосу, она мне не поверила. — Ну тогда скажи мне, что же случилось. Расскажи-ка всю правду.

Я открыл рот и закрыл его, не издав ни звука.

Я решил ничего ей не рассказывать. Вы бы стали меня за это винить? Все это приключение было для меня просто унизительно. Я не мог даже придумать, с чего лучше начать, потому что откуда ни начни, в любом случае я выглядел глупо, а ей захотелось бы узнать подробности, а также чем все закончилось…

— Нет у тебя ответа. Лживый ублюдок! Не мог даже придумать что-нибудь подходящее! Теряешь былую лихость, Невпопад. Ты просто используешь людей. Да-да. Это и есть твой талант. Ты используешь других людей в своих целях, а потом бросаешь, посмеиваясь украдкой, потому что считаешь себя выше всех.

Я ничего ей не ответил. Мне нечего было сказать. Все это было слишком унизительно. Я считал: мне наплевать, что подумает Шейри, но оказалось, это не так. Тогда я вдруг понял, что пусть уж лучше она считает меня кретином, манипулирующим людьми ублюдком… но только не объектом бесконечных насмешек. Только не несчастным дураком, которым попользовались тьма-тьмущая женщин, а потом он пустился в приключение столь непристойное, что чуть не расстался со своим мужским достоинством.

Наступила тишина, нарушаемая лишь звуками грома; они раздавались достаточно близко, напоминая о том, насколько я уязвим.

— Уходи, — услышал я приговор плетельщицы. — Уходи, пока я не убила тебя прямо там, где ты стоишь.

Ну, такое предложение мне повторять не нужно. Я повернулся и, ни слова не говоря, отправился в лес.

Через несколько недель, когда любопытство перевесило осторожность, я вернулся. Шейри не было. Не было никаких признаков, что в пещере живут или жили.

Я не знал тогда, куда делась плетельщица, и решил, что должен себя считать счастливым — ведь мне удалось от нее избавиться.

Но вместо облегчения я ощутил сожаление; мы расстались таким вот образом из-за глупых обстоятельств, и даже несмотря на то, что плетельщица использовала меня, даже не принимая в расчет, что я был жертвой и пострадал от ложных обвинений, все же мы с Шейри многое пережили вместе. Однажды я рисковал, чтобы спасти ее, и она после этого тоже должна была кое-чем пожертвовать, чтобы спасти меня. По правде говоря, мне было очень жаль, что нам пришлось так вот расстаться, и я сокрушался, что не существует способа, который помог бы все вернуть на свои места.

Но вот каким житейским правилом я хочу с вами поделиться: когда встречаешься с колдуном, не жалей, что расстался с ним. Лучше радуйся, считая после расставания счастливые звезды. Иначе боги услышат тебя и себе на потеху исполнят твою мольбу. Как исполнили мою.

2

СТРАХ И НЕНАВИСТЬ В «БУГГЕР-ЗАЛЕ»

Такие вещи всегда где-то записываются. Вы замечали?

Не раз в своей мучительной и мученической жизни, подробности которой я в наиболее правдивой манере пытаюсь вам изложить (что явно противоречит тому, как я прожил большую ее часть), так вот не раз в этой самой жизни я попадал в такие положения, которые кто-то уже «предвидел». Иногда эти неприятности вплетались в материю судьбы, сотканную плетельщиками-прорицателями, магами, которые имели дар провидеть образы будущего. Чаще такие ситуации были записаны в виде невнятных пророчеств о том, что должно случиться. Иногда написанные белым стихом, иногда зарифмованные, такие пророчества обладают одним особым свойством, которое делает их совершенно бесполезными до тех пор, пока не наступает их время. Только после того, как все произошло, жизни потеряны, пролита кровь, а вопли мучеников достигли небес… только тогда человек может оглянуться и произнести: «А-а-а, так вот что это означало!»

6
{"b":"7669","o":1}