Он то ли медлил с ответом, то ли, возможно, считал спор излишним.
– Расскажи, наконец, чего тебе рыба сказала, Ю? – не выдержал попугай.
– Что она в прошлой жизни была полководцем, – наконец ответил он.
– И я в прошлых жизнях бывал, – возмутился и принялся перечислять Конфуций, – невольницей, палачом, евнухом, многодетной мамашей, министром финансов, рабом на галерах, философом, даже однажды ослом, – подчеркнул он особо, – но я никогда не сказал бы, что я несъедобен!
Иннокентий Конфуция слушал вполуха.
– Оглядись: все друг дружку едят! – продолжал попугай. – Кто не ест – тот ходит голодным!
Иннокентий как будто внимал попугаю – на деле же в эту минуту у него перед глазами, подобно реке, протекала вся его жизнь, которой всего-то случилось тридцать три года!
Неясные, противоречивые чувства томили его: действительно, очень хотелось есть, но, с другой стороны – есть воина не хотелось!
И тогда Иннокентий мысленно искренно попросил у рыбы прощения.
Тут же форель ожила, повиляла хвостом и скакнула в ручей.
– Ты и это умеешь? – воскликнул Конфуций.
Спустя мгновение, Иннокентий парил над водой с новой форелью в зубах – при этом глаза его хищно горели, а на острые камни с губ капала алая кровь.
– Ну ты китаец! – растерянно пробормотал попугай…
48.
Из жития Иннокентия…
…Не всегда Иннокентий летал и ловил форель на лету.
Еще каких-нибудь семь лет назад, до встречи с Учителем Ши, он не летал, тем более не дробил камни лбом.
Наш герой, по порядку, родился в далекой, глухой, небогатой таежной деревне Шампунь (не путать с Шампаньей во Франции, в теплой Европе!), в дружной крестьянской семье обнищавших потомственных дворян Александра и Софи.
По тайге гулял миф, что Шампунь основал первый друг и сподвижник великого Петра, сам князь Александр Данилович Меньшиков, и даже как будто успел в ней пожить пару дней; а деревню Шампунью назвал потому, что крепко скучал в ссылке без шампуня (в переводе с французского – жидкого мыла!).
Заметим, родители маленького Иннокентия были скромны и, в отличие от некоторых, мало чванились знатным происхождением.
Кажется, толком о нем и не знали.
И даже, похоже, о таковом не догадывались.
А если и догадывались, то предпочитали о том помалкивать.
Так что сложно сказать, что догадывались!
А еще по ветхой избушке, кроме Иннокентия, ползали, мал мала меньше, семнадцать детей.
Иннокентий был пятым ребенком, щуплым и хилым.
Он часто болел от простуд и нередко хандрил, особенно в зимнюю пору.
На целую тайгу была одна-единственная школа до-среднего образования, да и та находилась на значительном расстоянии – верстах в двадцати пяти–сорока.
Туда и обратно – считай, больше пятидесяти–восьмидесяти верст!
Туда и обратно, в плетеных лаптях, по метровым сугробам – простудиться, понятно, было недолго.
Достигнув семнадцати лет, с аттестатом об окончании двух классов таежной начальной школы, Иннокентий подался в Читу (почти на границе с Китаем, в холодной Сибири; Китай и Сибирь точно в Азии, а Азия – бог ее знает, где!), знаменитую своими казино, барами, пабами и роскошными женщинами.
Кто хоть раз застревал в трясине соблазнов, тот по себе знает, как трудно бывает порой из нее выбираться.
Иннокентий, по счастью, в трясину не полез – спасли природная скромность, суровое таежное воспитание и все такое.
Но зато он без лишних проблем поступил в третий класс, за год с небольшим экстерном сдал на «отлично» все экзамены и получил отличный аттестат о среднем образовании.
Еще за два года он лихо промахнул Местную Естественную Академию.
Еще через год с блеском защитил докторскую диссертацию по теме "Путаные Пустоты".
Согласно его теоретическим выкладкам, тот самый Пустой Мир, который мы все привыкли считать зеркальным отражением нашего Полного Мира, на деле является Полным, тот же наш Мир, про который мы думали, будто он Полный – именно он-то как раз оказывался зеркальным и, значит, Пустым.
Взволновался научный мир не на шутку: еще бы, такое открытие!
От него никто не скрывал, что он новый Коперник с карьерой Эйнштейна и зарплатой Билла Гейтса – по меньшей мере.
И вдруг…
Вот ирония, вот загадка, вот насмешка Судьбы и Судьба!..
49.
Про Иннокентия, собственно, и про Аленушку…
…Однажды, в студеную зимнюю пору, себе на беду Иннокентий увидел Аленушку – красивую, статную, медноволосую, зеленоглазую и пухлогубую.
На момент их знакомства Алена как раз пребывала на последнем месяце беременности.
Их никто не знакомил, случилось само: она, одна-одинешенька, стояла на обжигающем ветру, посреди заснеженной улицы, у фонарного столба, и билась головкой об столб.
Иннокентий в ту пору шел мимо.
Понятно, его (еще юного и неопытного!) до глубины души взволновало нестандартное поведение молодой женщины.
Он тут же, невольно и с болью, отметил про себя, что бедняжка одна на морозе, без шубы, без шапки, босая, с распущенными волосами, и слезы ручьем у нее из глаз, и сами глаза перемазаны тушью.
Он просто не мог пройти мимо (и не прошел!) и только спросил, чем он ей может помочь, если может.
– Женитесь на мне! – в отчаянии, заломив руки, воскликнула Алёнушка.
Ну, он и женился!
От столба они прямиком отправились в ЗАГС, а оттуда – помчались в роддом, потому что ее уже мучили схватки.
В такси, пока ехали, женщина, истекая водами, призналась Иннокентию в том, что была несмышленой, и что достаточно сильно и страстно влюбилась в проезжего полковника, и что Илья – имя полковника! – подло ее соблазнил, после чего и оставил одну в интересном положении, и что жизнь без Ильи для нее потеряла резон!
– Но теперь и отныне, – ласково добавила она, успокоенно положив головку ему на грудь, у нее этот самый резон появился (тут она догадалась спросить Иннокентия, как его зовут!).
Иннокентий, понятно, назвался, она же его попросила ее с ребенком одну не бросать…
(Забегая вперед, мы заметим, что Иннокентий Алену не бросал – совсем даже наоборот, это его однажды безжалостно вышвырнули с тринадцатого этажа, как нашкодившего кота!)
Итак, через пару каких-то часов Алена благополучно разрешилась от бремени.
Увидев младенца, она застонала: копия полковника!
Иннокентий, как мог, ее утешал, и сам плакал от чувств.
Девочку назвали Софи (в честь его мамы!)…
Семейная жизнь его поглотила – он даже забросил науку: скоренько устроился грузчиком в супермаркет, в колбасный отдел, где Аленушка работала младшей фасовщицей.
Поутру, взявшись крепко за руки, чтобы не потеряться, они шли в супермаркет, а после работы, обнявшись, возвращались к своей обожаемой малютке Софи.
Обычно по вечерам, наигравшись, они купали ее в четыре руки в железном корыте и пели на два голоса русские народные песни.
И долго потом еще, до рассвета, резались в "дурака", грызли орешки и наизусть цитировали одуряющие песни царя Соломона.
Этот сладкий сон, именуемый жизнью, длился целых три года.
Или, точнее, – всего-то три года!
Пока к ним однажды не постучался…
50.
А в Москве, в то же время…
…В ночи разносился тяжелый топот погони.
Казалось, что он сотрясает элитное здание.
Сверху на землю сыпались стекла и штукатурка.
У черного джипа стояла бабища с гусем.
Из подъезда, хромая, выбежал Джордж.
Затравленно озираясь, прихрамывая, он скоренько юркнул в маленький скверик, где и залез под ближайшую свежевыкрашенную скамейку.
Он молча себе приказал не дышать, и не дышал.
Разве что сердца предательский стук его выдавал…
И тут прибежали двое бритоголовых в черных кожанках – Пэтро и Данила.
