Данбар хихикнула:
— Мы даже про таких мальчиков знаем, Драко.
— И как это относится к?.. — лениво спросил Поттер, пресекая ненужную болтовню.
— Она не просто ими интересовалась. Она любила, чтобы…
— Лесбиянка-доминатрикс? — сделала круглые глаза Грейнджер. — Ну, в смысле, Госпожа? Не та, Госпожа, которая… И не другая, та что, а… БДСМ, подчинение и прочие… ролевые игры? Хм… Бр-р… А по виду не скажешь…
— Это потому, что ты не умеешь видеть пыхопухих мозгонарглов, — возразил Поттер. — Луна мне так в тот же самый день о пристрастиях мадам Розмерты рассказала, незадолго до собственно покушения, когда мы в «Метлах» сидели. То есть ты хочешь сказать, Малфой, что твой опосредованный «Империус» сработал, потому что лег на ее тайные желания?
Драко пожал плечами: и подтверждать, и опровергать это утверждение было попросту опасно.
— Ну… Хм-м… А вот это и правда было по-слизерински, — вынес, наконец, вердикт Поттер.
Драко жутко захотелось обидеться: вот еще не хватало, чтобы тупой гриффиндорец начал учить его Путям Салазара… Но назвать Поттера тупым — не на публику, в порядке оскорбления, а про себя — было бы и правда глупым.
— Оказалась ли моя информация полезной Вам, моя Леди? — вместо этого спросил он и с глубоко скрытым восторгом ощутил, как дернулся Поттер при этом обращении.
— Благодарю Вас, мистер Малфой, — кивнула гриффиндорка. — Это действительно было важным. Эм-м-м… Гарри?
— Как считаешь, Малфой, Том одобрит, если ты наложишь «Империус» на Гермиону и прикажешь ей починить шкаф?
— ЧТО?! — о Мерлин, если это и было изначальным планом Поттера… Да, гриффиндорец действительно был бы более достойным звания Темного Лорда, чем… Том.
Он ужаснулся. План был безжалостно-эффективным, и одна его составляющая сцеплялась с другой идеальным и, пожалуй, единственно-возможным образом. Его сюзерен действительно была одной из немногих студенток (брать под контроль профессоров было бы слишком опасным), способных восстановить шкаф. К тому же «Империус» был единственным из Непростительных, которое получалось у него легко и естественно: он и в самом деле глубоко и искренне желал властвовать, особенно… Вот это «особенно» он задавил с особой тщательностью, чтобы Поттер не заметил даже тени этого. А уж если сцену наложения Властного Проклятия увидит в его памяти Темный Лорд, то, пожалуй, он… не то что будет доволен, но удовлетворен — точно. Если только он не…
— Н-не выйдет, — он помотал головой. — Ничего не выйдет, Поттер. Он… Нынешний Лорд Малфой, — этот титул Драко почти выплюнул, — непревзойденный знаток Темных Искусств, и если он заподозрит фальшь…
— Никакой фальши, — отрезал Поттер. — Ты наложишь на нее абсолютно настоящий «Империус».
Теперь это был не ужас, теперь это была настоящая паника. Наложить — наверняка при свидетелях — Властное Проклятие не на какую-то там гря… магглорожденную, а на своего Сюзерена… Азкабан в этом случае окажется наименьшей из неприятностей, особенно когда неизбежное расследование докопается до этой его действительно дурацкой клятвы, и это неизбежно же дойдет до Лорда… Род Малфоев будет пресечен даже не со сто-, а с двухсотпроцентной гарантией…
— Раньше мозгошмыги Драко Малфоя летали только по прямой, — заметила потусторонним голосом Безумная Лавгуд, — а теперь они завязались в жутко-страшно-ужасно-сложный узел.
— Просто он не слишком опытный интриган, — пояснил ей Поттер, — и поэтому все переусложняет. С непривычки. Успокойся, Малфой, — гриф упер в слизеринца свой жуткий зеленый взгляд. — Никакой подставы. Собственно, ты уже столько натворил, что дополнительного компромата против тебя нам просто-напросто не нужно: и имеющегося вполне хватит.
В этом был смысл.
— Все равно ничего не выйдет, — скривился Драко. — Понятно, Поттер, что твоя жизнь среди магглов оставила тебя совершенно невежественным относительно обычаев благородных волшебников, но, к твоему сведению, одна только попытка направить палочку на сюзерена с враждебными намерениями…
— Вы же обещали служить мне в том числе и магией, Лорд Малфой? — прищурилась Грейнджер. — Так вот, я, как Ваш сюзерен, приказываю Вам наложить на меня Властное Проклятие в должное время, в должном месте и с должными целями. И это будет являться не враждебным действием, а выполнением своего вассального долга.
Свободная от палочки рука Грейнджер была прижата к груди, почти под горлом. Амулет? Вряд ли… Способные противостоять «Империусу» артефакты — жуткая редкость, как правило — с кровавой и темной историей, к тому же глубоко связанные с носителем… Откуда бы такому быть у магглорожденной?
— Слушаю и повинуюсь, — кивнул Драко, давя в себя никуда не девшийся ужас.
— Только сначала, — не принял шутливого тона гриф, — ты запишешь на вот этом пергаменте все, что сейчас произошло, включая отданный тебе приказ.
— Ты говорил, что у тебя и так достаточно компромата, Поттер, — скривился слизеринец. — Опять блефовал?
Гриффиндорцы переглянулись.
— Он все-таки идиот, — тяжело вздохнула Седьмая Уизли. — Чтобы я еще хотя бы раз на него поставила…
— Малфой, как полагаешь: Лорд упустит возможность тебя пролегилиментить? — прищурился Поттер.
— Нет. И…
— …И даже если Том узнает хотя бы тот факт, что ты всего-навсего был в Тайной Комнате, которую он считает своей личной собственностью, я за твою жизнь и кната не дам. И это не говоря уже обо всех остальных вещах.
— Но я…
— Ты все забудешь, — отрубил Поттер. — В том числе и вассальную клятву, и этот приказ. Будешь помнить, только как Грейнджер застукала тебя у шкафа, и ты наложил на нее Властное Проклятие. А записка эта… Мы дадим тебе прочитать ее только после того, как ты вернешься с каникул. Именно поэтому она должна быть написана твоей собственной рукой, и именно поэтому не стесняйся упомянуть в ней пару-тройку вещей, известных только тебе одному.
— И, конечно, ты ее прочитаешь? — пробормотал Драко, принимая лист пергамента, перо и пристраиваясь за наколдованным Грейнджер столом.
— А сам-то как думаешь? — на этот раз улыбка вернувшего ему его же фразу гриффиндорца была ехидной, хотя и не злобной. — Так что постарайся обойтись без совсем уж интимных подробностей, — Драко почти услышал поттеровское «…например, как часто вы с Крэббом и Гойлом дрочите вместе», но, к счастью, гриф сдержался, — потому что мы без них тоже отлично обойдемся.
Раньше, на младших курсах, Драко любил возвращаться на Рождественские и Пасхальные каникулы в Хогвартс-Экспрессе. Во-первых, к концу каждого семестра он уже очень сильно скучал по отцу и матери, а во-вторых, в середине года в поезде не было его заклятого врага. Сейчас Поттер со своей шайкой ехал в трех вагонах от него, но никакого желания пойти и постараться все же зацепить грифа за живое не было. Сейчас он ехал не домой, а в логово врага настоящего, которое только по несчастливому стечению обстоятельств — или все-таки по какой-то закономерности? — располагалось в доме его детства.
И еще он ехал к матери. К матери, которая осталась единственным дорогим для него человеком в этом мире… Она всегда была с ним сдержана, не пела никаких глупых (как он думал, слушая рассказы других слизеринцев) детских песенок, даже «Сказки Барда Бидля» он прочитал уже сам, в довольно сознательном возрасте… Но в каждом прикосновении, в каждом взгляде матери он своим природным чутьем, своей эмпатией, которая с самого раннего детства, сколько он себя помнил, прекрасно работала и на семье, и на врагах, давая сбои только на, Моргана его трахни, Поттере, он чувствовал ее любовь и нежность. Теперь в ее прикосновениях и в ее глазах были пустота и страх.
И, возможно, надежда — надежда, обращенная исключительно к нему. К последнему оставшемуся мужчине из Рода Малфоев. Он скривил губы, представив себе сцену, которую раньше воображал с нетерпением: как в день семнадцатилетия он символически принимает от отца древний боевой топор с вмонтированной в рукоять палочкой. Тот самый топор, с которым тысячу лет назад Основатель Рода Арман Малфуа высадился на берега Альбиона вместе с Вильгельмом Бастардом. Теперь он понимал, как смешно смотрелся бы с семейной реликвией в руках. Даже почти сквиб… а сквиб ли? В общем, не только этот болван Лонгботтом выглядел бы с тяжелым оружием естественнее него, тонкокостного и изнеженного юноши; но и даже Поттер с его подсмотренной давным-давно в Больничном Крыле восхитившей слизеринца мускулатурой; даже… Грейнджер?
