— Эльфы подождут. Я хочу спросить тебя о Лестрейнджах. Ты же не случайно расспрашивал Молли о них, верно?
— Верно, — ответил Гарри.
— Отвечаешь односложно и буквально. Значит, не хочешь говорить. Или не можешь.
— Не могу, — подтвердил он.
— И ты после получения информации никуда не побежал и даже соглашаешься поболтать со мной о домовиках. А это значит, что Операцию свою ты уже провел и теперь только хотел убедиться, что сделал все правильно. И убедился. Из этого следует, что это не маленькая Белла умерла, а Рабастан сбежал в Албанию, потеряв палочку по дороге, как в «Пророке» писали, а наоборот. Спасибо, Гарри, теперь у меня намного спокойнее на сердце.
— Ты слишком долго общалась с Лавандой, — буркнул Гарри. — А вернее всего, где-нибудь на свадьбе вы с ней поцеловались, — Гермиона слегка покраснела, — и она тебя все-таки укусила. Это ж она меня на втором и еще потом на третьем курсе так вот ошарашивала.
Примерно к четвергу Гарри взвыл и горько пожалел о том, что они с Гермионой нахватали столько курсов ЖАБА. Ну или о том, что он не зажал себе хотя бы один хроноворот, хотя мысль о его использовании каждый раз бросала его в дрожь вперемежку с холодным потом. Флитвик зверствовал, примерно как Снейп на пятом курсе, Снейп — как два прошлогодних себя, и хорошо, что хоть Дамблдор оказался даже немного лучшим учителем, чем покойная МакГонагалл. По крайней мере, принципы повторной материализации Гарри освоил легче и быстрее, чем материализацию первичную, на пятом курсе. «Пожалуй, — еще на первом занятии решил он, — старикану стоило остановиться на этой должности…»
— Мистер Поттер, задержитесь, — попросил его Дамблдор после второго урока.
— Да, Директор?
— Просто хочу проинформировать тебя кое о чем, Гарри, — Дамблдор выглядел немного озабоченным. — К сожалению, во-первых, мне не удалось посетить особняк Малфоев — чары, наложенные на него, чересчур сильны даже для меня… — Гарри подумал, что это довольно разумно, особенно учитывая, что прочие Пожиратели могут постараться отомстить Люциусу и его семье. — А во-вторых, мистер Малфой, я имею в виду Драко Малфоя, сразу после выхода из Больничного Крыла принес свои извинения профессору Уизли…
Гарри непонимающе уставился на него: при чем тут «к сожалению?»
— …Так что повод вызвать Леди Малфой в Хогвартс, увы, пока отсутствует.
Гарри кивнул: это было логично.
— Вы хотите, чтобы я обеспечил этот повод, Директор?
— Пока не стоит, Гарри. Насколько я изучил твой… modus operandi, да? Так вот, насколько я его изучил, это может сопровождаться… эм-м-м… слишком привлекающими внимание побочными последствиями.
Гарри подумал, что старикан, скорее всего, догадывается, что с весьма громким ограблением сейфа Лестрейнджей все не так просто, но, с другой стороны, подробности достаточно тихой нейтрализации профессора Амбридж ему, видимо, так и остались неизвестны.
— Хотя твоя помощь в обеспечении повода мне и вправду понадобится. Впрочем, мы с тобой уже говорили об этом. Видишь ли, мы с Нарциссой в настоящее время состоим в переписке, и я рассчитываю встретиться с ней на первом квиддичном матче сезона.
— Да, я помню наш договор, Директор! — Гарри не мог найти изъяна в плане Повелителя Памяти, и это сильно его беспокоило.
В воскресенье Хедвиг доставила ему посылку от Бутлегера. Хитрозадый мистер Баттлербаум, так, к счастью, и не выцарапанный майором из-под своего теперь уже совершенно несомненного «Фиделиуса», сделал счастливым Дина Томаса (доставленные по просьбе мулата железяки явно имели, во-первых, военное, а во-вторых, немецкое, причем времен Второй Мировой войны, происхождение). К посылке прилагался рекламный буклет нескольких поставляющих свежие продукты фермерских хозяйств, одно из которых, с фотографией высоченного седого старика и маленькой кругленькой старушки, лицами совершенно не похожих на чету МакФергюссонов и потому вряд ли заинтересовавших бы Повелителя Памяти, Гарри отметил особо.
Буклет он почти сразу же с презрительным фырканьем сжег в камине, но телефон, электронную почту и адрес фермы в Лоулэнде, разумеется, запомнил.
Джастин Финч-Флетчли порадовал его довольно подробным отчетом о делах в Андоррской Школе Удачи. Дела там шли вполне приемлемо, поскольку погибшего летом Основателя школы, профессора Блэка, заменила недавно овдовевшая профессор Боунс. Это несколько расстроило невесту Джастина Сьюзен — ну, примерно в той же степени, в которой Рона и Джинни Уизли огорчил выбор Дамблдором нового профессора зельеварения.
Поделился Джастин также и свежими светскими сплетнями из Британии, контакта с которой он, разумеется, и не думал терять. Среди прочего, один шапочный, очень шапочный знакомый его отца, присутствовавший, к слову, на не столь давних похоронах сослуживца деда Джастина и имевший чин то ли полковника, то ли коммандера в одной из Королевских Служб, внезапно скончался от остановки сердца прямо в служебной машине, причем водитель обнаружил смерть патрона, только открыв дверцу по прибытии на стоянку офиса.
Неудивительно: помимо того, что у покойного наверняка была очень нервная работа, Гарри знал мадам Боунс довольно давно и был полностью уверен, что ее прекрасная память и твердые моральные принципы сочетаются не только с уважением к Закону (который, к слову, в области взаимоотношений волшебников и магглов был несколько устаревшим с точки зрения гуманности), но и с обостренным чувством справедливости. А отец Джастина, намеревающийся вскоре стать родственником означенной мадам, был неплохо осведомлен о перипетиях британской политики и обладал массой полезных контактов.
«Ну что ж, — подумал юноша, — минимум одна проблема решается и без моего участия. Делла была права…»
Утром вторника, на который Рон назначил отбор в команду, по закону подлости моросил мелкий дождик, так что за завтраком все сидели продрогшими. Ромильда Вэйн, немного излишне кокетливая третьекурсница, тоже записалась на отбор и, как подозревал Гарри, снова даже не собираясь подниматься в воздух. То ли засранка почуяла, что между Гарри и Гермионой не все в порядке, то ли была гриффиндоркой из гриффиндорок (в смысле, двойное слабоумие усугублялось в ее случае двойной же отвагой), но ее назойливость и стремление пообщаться с Гарри под любыми предлогами росли день ото дня. Пока ему удавалось уберечь мисс Грейнджер от греха убийства, но он не был уверен, надолго ли его хватит.
— Сдался, Поттер? — услышал Гарри голос Драко Малфоя за спиной. Блондинчик выпятил грудь, на которой, рядом со звездой ордена, красовался зеленый с серебром капитанский значок: видимо, Дамблдору пришлось бросить Нарциссе еще и эту кость. Или не пришлось, а, напротив, удалось: логику Повелителя Памяти Гарри иногда понимать просто отказывался.
— О чем ты?
— В прошлом году ты зассал выходить против меня, — на самом деле, Гарри обещал Малфою матч в случае, если тот победит Джинни, чего, к печали слизеринцев, не случилось, — а теперь передумал?
— Ну… сыграть с обладателем Ордена Мерлина — великая честь! — с серьезной мордой произнес Гарри. — Надеюсь, ты не будешь забывать вовремя оглядываться?
Джинни от смеха чуть не плюнула овсянкой: как рассказывали свидетели, на прошлогоднем матче «Гриффиндор-Слизерин» снитч болтался рядом с ухом Малфоя не меньше, чем полминуты, но блондинчик был слишком занят насмешками над Роном, чтобы его заметить. Как, впрочем, и Седрик Диггори двумя играми позже, но тот увлекся распеканием товарищей по команде.
— Оглядываться лучше тебе, шрамоголовый, — прищурился Драко. — Причем почаще.
Против этого Гарри возразить не смог.
— Знаешь, я рад, что ты, наконец, перестал бегать от меня. И вот что, Уизли, — слизеринец развернулся к Рону, — с такой дырой перед кольцами, как ты, и с таким неудачником, как Поттер, твой капитанский дебют… В общем, прими мои соболезнования.
Рон потирал правую кисть примерно с середины тирады Малфоя.
