— Ты имеешь в виду наркотики? — Малфой был наслышан о ещё одной маггловской дряни и её разновидностях. В мире магии, конечно, тоже было достаточно путающих сознание зелий, вызывающих зависимость, но почти от каждого из них существовало противоядие и вполне реальные шансы восстановить организм и рассудок в кратчайшие сроки. Если, конечно, волшебник того желал.
— Верно, — кивнула Грейнджер, сведя брови на переносице. Её лицо отражало всю степень боли, которую она испытывала на протяжении долгого времени. — Джейсон крепко подсел. Когда ещё он был вменяем, я умоляла его остановиться и не погрязать в этом дерьме. Естественно, он не слушал меня. Наркоманы редко признают свою зависимость. Он уверял меня, что всё под контролем и я зря переживаю. Что он просто так расслабляется. Но в один прекрасный день я увидела на сгибе его локтя и предплечье сине-чёрные отметины. И поняла, что всё зашло слишком далеко. В феврале у него случилась передозировка. Он в этот момент находился в командировке в Нью-Йорке, а я здесь. Я должна была заключить важный контракт с новым спонсором — очень влиятельный человек. Как раз во время нашей с ним встречи в мой офис поступил звонок от портье из нью-йоркской гостиницы, он сказал, что мой муж в реанимации с передозировкой.
Гермиона поднесла руку к лицу и прижала её к губам тыльной стороной ладони. Ком в горле мешал говорить, рассказывать о моменте бесповоротного падения в тёмную бездонную пропасть.
— Моей главной ошибкой было то, что я по привычке приняла звонок по громкой связи, пока подписывала бумаги, и этот разговор услышал спонсор, который сидел со мной за одним столом. Каждое слово. Если честно, мне было в этот момент плевать на всё, — она покачала головой, на секунду закрыв лицо руками. — Всё, о чём я думала, это то, что мне срочно нужен билет до Нью-Йорка, поэтому я сорвалась с места и умчалась в аэропорт. Когда я прилетела и добралась до госпиталя, я три дня не отходила от койки Джейсона, пока он находился в коме под капельницей. Как назло, в эти дни была невероятная снежная буря, настоящее стихийное бедствие, мне чудом удалось успеть в госпиталь до того, как всё занесло. В нашем районе перестали работать телефоны, поэтому мне так и не удалось связаться ни с кем из наших ассистентов. Сотовая связь также не ловила. Пришлось ждать, когда Джейсон придёт в себя, чтобы он был в состоянии вернуться домой и лечь в больницу на полноценную реабилитацию, а потом уже решать дела компании. Но когда мы вернулись, нас ждал неприятный сюрприз. Тот спонсор, о котором я говорила, настроил против нас весь Лондон и рассказал всем нашим инвесторам, что управляющий компанией — законченный наркоман, а за штурвалом тонущего корабля женщина, — с презрительной насмешкой выплюнула Гермиона.
— Грёбаный сексист, — скривился Малфой. — Знал бы он, сколько раз ты вытаскивала Поттера с Уизелом из смертельных передряг. Твою мать, да вы победили самого Волдеморта! Видел бы этот старый хер, как ты билась за Хогвартс, спасая десятки жизней.
Гермиона впервые по-настоящему улыбнулась и тихо рассмеялась. У Драко в голове пронеслась глупая мысль о том, что он впервые в жизни заставил Грейнджер улыбнуться, а не выйти из себя или врезать кулаком ему в лицо. О да, он до сих пор помнил этот день, словно это было вчера. Интересно, когда она в последний раз улыбалась до этого дня?
— К сожалению, этот, как ты говоришь, старый хер не оценил бы моих достижений вне маггловского мира, — всё ещё на улыбке отметила Гермиона.
«Ого, Грейнджер сквернословит — это что-то новенькое», — подумал про себя Малфой.
— В общем, — тяжело выдохнула она, вновь погружаясь в неприятные воспоминания, — пока Джейсон был на реабилитации, я пыталась всеми силами убедить инвесторов, что всё находится под моим контролем, но для них это не послужило убедительным аргументом. Три недели я молчала и держала в секрете от Джейсона тот убийственный факт, что его компания разваливается, что у нас больше нет финансовой поддержки и вряд ли появится с учётом запятнанной репутации. Я не могла сказать ему правду, потому что его восстановление было прежде всего, ему нельзя было нервничать. И когда его выписали, он… он был в бешенстве, — Грейнджер покачала головой, понизив голос до шёпота.
— Дай угадаю: обвинил во всём тебя? — цинично ухмыльнулся Малфой.
— Ну, согласись, было бы глупо винить во всём меня, просто он стал неимоверно агрессивен, — её голос дрогнул. — Наркотики изувечили его нервную систему, отравили мозг. В первый же день после выписки, когда вскрылась правда о разрушенном бизнесе, он страшно напился и впервые ударил меня. Разумеется, я уговаривала себя, что это ничего не значит, просто ему очень плохо… Но через неделю, когда он вылакал в одиночку бутылку виски, ситуация повторилась снова, а затем он постепенно стал избивать меня всё чаще. Несколько раз мне удавалось его отправить на реабилитацию, после чего Джейсон становился совершенно другим человеком. Да, он был подавлен, но он был добр ко мне. Молил о прощении, говорил, что не помнил о том, как делал мне больно. И я верила ему. До сих пор верю. Недавно он снова подсел. Но, пусть я скажу чудовищную вещь, так даже лучше. Когда он под кайфом, у меня есть возможность улизнуть незаметно из дома.
— Почему ты просто не уйдёшь от него? — поразился Драко. — Найди Поттера, я слышал, он служит в министерском аврорате. Он точно тебе не откажет в помощи. Или просто вернись к родителям.
Гермиона закрыла глаза и поджала губы.
«Чёрт. Их ведь не…?»
— У меня больше нет родителей, Драко, — наконец произнесла она. — Перед тем, как отправиться с Гарри на поиски крестражей, я наложила на маму и папу заклятие забвения и отправила на самый дальний материк. Они даже не знают, что у них есть дочь.
Это… Слишком смело. Чрезмерно по-гриффиндорски.
— Прости, я не знал, — пробормотал Малфой, повернувшись к бару. Он облокотился на стойку и отпил из стакана. — Но ведь твои друзья бы…
— Я не могу бросить Джейсона, — перебила его девушка, повышая голос. — Я не могу его оставить, я нужна ему, я… всё ещё его жена. Мы всегда любили друг друга и…
— На хрен такую любовь, Грейнджер, — он с раздражением окинул её взглядом, останавливаясь на покалеченном лице. — Это нездоровая херня, а не отношения.
— Я знаю, — выдохнула она с нервной улыбкой. — Это мой выбор, ясно? Джейсон — всё, что у меня есть. Я всё ещё люблю его, он мой самый близкий человек. И он тяжело болен. Я нужна ему.
Драко хотелось ещё много чего сказать по поводу её личного домашнего насильника, но он видел, что ситуация безнадёжная. Грейнджер держалась за их связь, как за спасательный круг, словно этот маггловский кретин в своё время подобрал её и приютил, как бездомную собаку.
«Скорее поработил. Лишил магии, мать его! Как можно быть настолько слепой?! Как там писал «Пророк»? «Умнейшая ведьма своего времени»? Мы её потеряли, остались только сплошные посредственности шрамоголовые».
— А дети есть? — осторожно поинтересовался Малфой, стараясь придать своему тону как можно больше равнодушия.
— Как-то не сложилось. И слава Богу.
«Какая ирония…».
Закурив новую сигарету, Гермиона облокотилась о столешницу и уставилась на Драко изучающим взглядом.
— Мне кажется, я за сегодня выложила достаточно компрометирующей информации о своей никчёмной жизни, может, поделишься, чем ты жил всё это время?
Малфой пригубил третий по счёту стакан виски, всё ещё будучи погружённым в свои мысли. Когда до него дошёл смысл вопроса, рука со стаканом дрогнула и сжала его ещё крепче. Драко поймал усталый взгляд Гермионы, который, он уверен, ещё несколько лет назад сверлил бы его своей пытливостью, если бы не был насквозь пропитан ненавистью. Кто бы мог подумать, что им всем придётся стать по-настоящему взрослыми? Раздавленными тяжелыми обстоятельствами, случайно столкнуться в баре и вести дружескую беседу? Немыслимо.
— Я купил лавку Горбина и слегка её переоборудовал, — выдал Малфой первое, что пришло на ум. Тот малозначимый аспект его жизни, который теперь должен будет стать единственным, что имеет значение в его разрушенной жизни. — Вывез оттуда тёмные артефакты и все эти годы ездил по миру, собирая магический антиквариат. Мне даже удалось найти парочку маховиков, правда, один нерабочий, но его с удовольствием приобрела одна тучная тётка для своей племянницы по совершенно смешной цене — двести галлеонов.
