В результате, собравшись 23 сентября на свое заседание, комиссия поддержала сталинский проект, – за него проголосовали представители всех республик за исключением Грузии, представитель которой при голосовании воздержался. Уже на следующий день, 24 сентября все спорные вопросы, касающиеся объединения путем «автономизации», были решены. Однако Ленин, который был болен и участия в работе комиссии не принимал, неожиданно выступил против самой идеи «автономизации». 26 сентября он направил членам Политбюро письмо, в котором подверг резкой критике план Сталина и предложил создание союза равноправных советских республик. В ответ Сталин обвинил Ленина в «национальном либерализме».
Ленина можно было бы понять, если б согласие об «автономизации» еще не было достигнуто, следовательно, реализация плана Сталина могла усугубить разногласия и воспрепятствовать объединению народов распавшейся Российской империи. Но в сложившейся к тому времени обстановке план Сталина был, как мы видели, вполне реален, и позицию Ленина нельзя оценить иначе, как следствие неоправданной уверенности в том, что вот-вот грянет мировая социалистическая революция, и тогда возникнет препятствие к новому объединению в виде… Советской России. Поэтому надо, настаивал Ленин, создать союз национальных советских республик, в самом названии которого отсутствовало бы имя России. К такому союзу в дальнейшем могли бы присоединяться на основе полного равноправия (с правом выхода из союза) все новые советские республики, которые будут возникать вследствие грядущих революционных потрясений.
Не приходится сомневаться, учитывая авторитет вождя революции, что ленинская установка во многом определяла позиции членов Политбюро, да и ЦК РКП(б) в целом. Поэтому Сталин не мог, в сложившейся ситуации, получить там большинство. После долгих споров он отступил, согласившись внести поправки, на которых настаивал Ленин. Но, уступая, Сталин не собирается отказываться от своих взглядов на строительство Советского государства. Сохранились записки, которыми он обменивался с Каменевым во время заседания Политбюро 27—28 сентября, при обсуждении поправок к тексту резолюции возглавляемой им комиссии. Сталин пишет: «Нужна, по-моему, твердость против Ильича». Каменев отвечает, что если Владимир Ильич настаивает, лучше не сопротивляться. Сталин, видя, что поддержки не будет, тем не менее, многозначительно заключает: «Не знаю. Пусть делает по своему усмотрению» (Известия ЦК КПСС. – 1989. – № 9. – С. 209).
Сегодня многие склонны считать, что разногласия между Лениным и Сталиным по вопросу об устройстве государства были неким досадным недоразумением. Дескать, Сталин в ходе беседы с Лениным понял свою ошибку и согласился с ним. В действительности все обстояло куда более серьезно. Ленин был против самой идеи единой российской державы, стоя на позициях всемирного союза социалистических республик. Все послереволюционные годы он пребывал в ожидании скорой мировой революции. Так, в предельно кратком обращении к пятому съезду РКСМ (октябрь 1922 года) он, помимо приветствия и пожелания успеха, ограничивается только одним – призывает молодежь «ко времени назревания следующего момента мировой революции оказаться вполне на высоте задачи.» [82, с. 219].
Поэтому он жестко выступает против идеи воссоздания централизованного российского государства. Буквально сразу же после подписания союзного договора он предлагает «вернуться на следующем съезде Советов назад, т. е. оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность» [84, с. 361—362]. И хотя Сталин после их сентябрьской беседы никогда не возвращался к плану автономизации, Ленин видел в нем опасного для мировой революции носителя российской великодержавной идеи. В диктовке от 30—31 декабря, известной под названием «К вопросу о национальностях или об «автономизации»», он требует сделать Сталина и Дзержинского политически ответственными «за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию» [Там же, с. 361]. По-видимому, не случайно и то, что через три дня после завершения диктовки он делает добавление к своим запискам от 24 декабря (известным как «Письмо к съезду»), в котором предлагает заменить Сталина на посту генсека другим человеком [83, с. 346].
Таким образом, создание союза равноправных республик на месте единой и неделимой России явилось результатом ошибочной оценки Лениным перспектив мировой социалистической революции, а также недооценки им исторического опыта и традиций социального жизнеустройства в судьбах народов. «Европоцентристские» настроения Ленина мешали ему по достоинству оценить характер русской культуры, ее «пронизанность» коллективизмом и социализмом. Они помешали ему понять, что другой такой страны, как Россия, в Европе нет, и мы долго еще будем в одиночестве, пока наш социализм не обнаружит свои преимущества и не станет примером для других стран и народов.
Сталин же понимал нашу революцию как «цивилизационное» явление, обусловленное спецификой русской культуры, он скептически смотрел на возможность скорого развертывания революционных движений в западных странах и повторения опыта нашей революции. Он умел по достоинству оценивать имперский исторический опыт страны и понимал необходимость воссоздания единой и неделимой России. Он видел, что как раз коллективистский, «советский» характер культуры, присущей народам России, делает ее «слабым звеном» в мировой системе капитализма, что и позволило ей совершить революцию. В то же время, эти черты народной культуры придавали стране силу, опираясь на которую, она была способна первой в истории строить социалистическое общество.
30 декабря 1922 года на досрочно созванном и проведенном под руководством Сталина съезде Советов делегаты РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР и Закавказской СФСР подписали союзный договор. Так еще при жизни Ленина и вместе с ним Сталин заложил основы государства по имени Союз Советских Социалистических Республик, которое ему предстояло сделать великой народной державой.
СССР, несмотря на ошибку, допущенную при его рождении, был превращен усилиями Сталина в единое государство с централизованным управлением, способное и на интенсивные социально-экономические преобразования, и на сопротивление внешней агрессии.
Однако в начале 90-х, когда в стране возникла ситуация глубокого политического кризиса, когда на передний план общественной жизни стала выходить «новая буржуазия», поощряемые центральной властью «национальные элиты» в одночасье развалили уже давно ставший единым – экономически, политически и ментально – и казавшийся нерушимым Советский Союз. Великая держава была разорвана в клочья и в один момент исчезла с политической карты мира.
Это явилось поразительно легким делом, ибо наше государство формально не было единым и неделимым. А ведь фиксация в союзном договоре статуса единой державы, заложенного в сталинском проекте, за прошедшие десятилетия сделала бы «неделимость» фактом общественного сознания и тем самым послужила бы серьезным препятствием на пути разрушителей. Кроме того, соответствующая конституционная норма могла стать эффективным правовым оружием в руках противников расчленения Советского государства. Было бы приведено это оружие в действие или нет, остается вопросом, – речь идет лишь о том, что сторонники сохранения давно ставшего единым Союза этого оружия были лишены. Его не оказалось потому, что за семьдесят лет до этого Ленин не захотел понять Сталина. Не правда ли – блестящая иллюстрация к вопросу о роли великих личностей в истории?
История СССР – свидетельство правоты и дальновидности Сталина: он сумел построить народное государство, основываясь на глубоко традиционной идее российской великодержавности, в противовес ортодоксально-марксистским представлениям о мировой революции пролетариата. И именно в этом качестве – как великая социалистическая держава – Советский Союз стал оплотом мирового социализма. В течение трех десятилетий сталинский гений вел созданное им государство по пути крутого восхождения и обретения им статуса великой мировой державы.
