– Столь малая отдача при грандиозных затратах. – Снова мелькнули оба языка. – И сколько вас теснится в этом убожестве? Тысяча? Десять тысяч?

Талиас горделиво выпрямилась:

– Там вовсе не убого. И живут там не тысяча и не десять тысяч жителей. Нас восемь миллиардов.

До этих ее слов никто из сидящих поблизости инородцев не шевелился и не издавал ни звука. Но сейчас по рядам прошлась рябь то ли изумления, то ли неверия.

– Ты лжешь, – обвиняюще произнесла магис. – Или перепутала слова.

– Ничего я не перепутала, – отрезала Талиас. – И зачем мне врать? Хоть восемь миллиардов выживших, хоть восемь тысяч – все равно это больше, чем ноль. Раз мы смогли восстановить свою планету из этих крох, то и для вас не все потеряно.

– Да, это вселяет надежду, – сказала правительница. – Значит, мы и впрямь должны умереть.

Талиас сдвинула брови: неужели она что-то не так поняла на таардже? Или магис абсолютно упустила суть ее притчи?

– Благодаря этой надежде вы должны жить, – возразила она.

Магис снова мимолетно высунула языки:

– Ты не понимаешь. Скажи, как давно ты прикасалась к Бездне?

Очередная ошибка перевода?

– Я не знаю, что вы подразумеваете под этим словом, – признала она. – Мне неизвестно, что такое «Бездна».

– Ты явно имела к ней отношение, – не унималась магис. – Я же вижу. Именно поэтому я согласилась говорить только с тобой. Только ты все поймешь до конца. Я спрашиваю еще раз: как давно ты прикасалась к Бездне?

Внезапно Талиас озарило.

– Вы говорите о моей службе в качестве «идущей по небу», – сказала она. – Это было много лет назад, когда мне было доступно Третье зрение.

– Третье зрение, – задумчиво повторила правительница, будто пробуя, как это звучит. – Странное название для Бездны. Но ты верно угадала. Ты прикасалась к Бездне, а мы скоро в ней упокоимся. Теперь понимаешь?

– Нет. Вы не могли бы объяснить?

Магис два раза коротко метнула наружу языки. Что это было: раздражение, усталая обреченность?

– Наше время подошло к концу, – пояснила она. – Народа больше нет. Но мы еще сможем дать исцеление своей планете.

– Вы уже говорили, что ваше время подошло к концу, – напомнила Талиас. – Что это значит?

– Что возвращаться нет смысла. Нет надежды, что кто-то из сородичей остался в живых. Поэтому мы умрем и сольемся с Бездной, чтобы с ее помощью исцелить нашу планету.

– Как вы поможете планете, если никого не останется?

Снова двойное движение языками.

– Ты что, сама себя не слышишь? – проворчала магис. – Ты же сама сказала: планета и ее жители – не одно и то же. Наша планета искалечена и разорена, но, возможно, ее получится исцелить. Мы сольемся с Бездной и попытаемся оттуда.

Талиас наморщила лоб, пытаясь осмыслить услышанное. Значит, магис была убеждена, что после смерти она и ее последователи впишутся в какую-то всепроникающую космическую систему, при помощи которой смогут устранить ущерб, нанесенный планете гражданской войной?

– Но какой смысл исцелять планету, если на ней никто не будет жить? – спросила она.

– Во вселенной есть другие народы, – сказала правительница. – Их множество. Однажды кто-то из них может заселить планету, которую мы им оставим. Как можно бросить ее в таком виде?

– Потому что эти народы могут и не появиться, – возразила Талиас. – А вы и ваш народ – вот, пожалуйста, здесь. Вам не кажется, что надо вернуться и восстановить планету и цивилизацию для себя? У нас получилось. Почему бы вам не попробовать?

– Нет. Мы с вами разные. Ничего не выйдет. – Магис снова опустила глаза. – Нам остается только смерть и Бездна.

Талиас набрала в грудь побольше воздуха. Вот и делись с таким оптимизмом на примерах из реальной жизни. Но и спор ни к чему не приведет. Ей нужна была свежая идея, какой-то положительный посыл.

Или хотя бы такой, благодаря которому магис отложит свое решение, а там и подходящая идея родится.

– Вы считаете, что ваш народ не возродить, – заявила она. – Вы сказали, что их больше нет. А я вот что скажу: докажите это.

Магис метнула на нее взгляд, дернув обоими языками между слегка открытыми челюстями.

– Что ты сказала?

– Давайте полетим на вашу планету и посмотрим, что с ней стало, – предложила Талиас. Внутри все завязалось узлом от запоздалого осознания, что у нее нет полномочий на такие действия. Если Траун решит, что побочный рейс не вписывается в поставленную перед ними задачу, он просто откажет, и все усилия пойдут прахом. В таком случае магис почти наверняка вернется к своей изначальной идее о смерти, а остальные беженцы покорно последуют ее примеру.

Впрочем, до появления «Реющего ястреба» они все равно готовились к этому исходу, так почему бы не попытать счастья – вдруг Траун согласится?

– Вы сказали паккош, что во время вашего отлета с родной планеты там еще велись бои. Возможно, все обернулось не так плохо, как вам представляется.

– Время почти истекло, – тихо проговорила магис. – Ситуация не оставляет нам надежды.

– Тогда давайте проверим, – не сдавалась Талиас. – Если там… если ваших сородичей и правда невозможно спасти, то мы снова привезем вас сюда и вы будете вольны делать что хотите.

– А если выйдет по-твоему?

Впервые с начала разговора в душе Талиас встрепенулась надежда. Неужели твердое убеждение правительницы, что ее народ истреблен, дало трещину?

– Тогда мы вместе придумаем, как все исправить, – нашлась Талиас. – Вы готовы лететь со мной?

Магис долгую секунду изучала ее взглядом, а затем снова быстро высунула языки.

– Готова. Со мной полетит сородич, чтобы засвидетельствовать все, что происходит.

– Разумеется, – кивнула Талиас, чувствуя, что надежда немного увядает. Уговорить Трауна принять на борт одного инородца и то проблематично, а уж если речь зайдет о втором, придется проявить чудеса красноречия.

Однако не скажешь же правительнице, что она не может взять с собой свиту – возможно, летописца, а возможно, охранника. В конце концов, она же не намеревается тащить с собой всю группу под две сотни беженцев.

– Я обо всем договорюсь, – пообещала Талиас, расплетая ноги из скрещенного положения и поднимаясь. Колени прошил укол боли: непривычная поза не пошла на пользу суставам. Кивнув на прощание, она развернулась и побрела в обратном направлении между рядами инородцев.

Траун с Самакро стояли там же, где она их оставила, а вот Уингали отошел в сторонку, чтобы побеседовать с двумя другими паккош, которые встретили их по прибытии в этот зал.

– К чему пришли? – спросил Траун.

– Во-первых, речь идет не о банальном самоубийстве от отчаяния, – пояснила Талиас. – Она считает, что на ее родной планете все мертвы, но если она и горстка выживших здесь… умрут… то сольются с некой субстанцией под названием «Бездна» и с ее помощью смогут спасти свой мир. Под «миром» я подразумеваю планету как космический объект.

– Как они себе это представляют? – озадачился Самакро.

– Не знаю, – ответила Талиас. – Но мне кажется, в ее понимании эта Бездна как-то связана с моими навыками навигации в качестве «идущей по небу».

– Сила, – пробормотал Траун в глубокой задумчивости.

Талиас обернулась к нему, морща лоб:

– Что?

– Когда мы с генералом Энакином Скайуокером, чье имя означает «идущий по небу», действовали рука об руку, он изложил мне бытующую в Низшем космосе концепцию, – пояснил капитан. – Он сказал, что Сила – это энергетическое поле, созданное всеми живыми существами, из которого такие, как он, могут черпать могущество и знания.

– Значит, в этом дар «идущих по небу»? – спросила Талиас.

– Возможно, – ответил Траун. – Мне эта концепция показалась размытой. Но если живые существа формируют эту Силу, возможно, допускается и обратный процесс – когда Сила создает или поддерживает живых существ.

– Чтобы исцелить планету, – кивнула Талиас. Так вот что задумала магис.

– Все равно бессмыслица, – отрезал Самакро. – Скажем, для спасения планеты нужно умереть: так там уже погибли миллионы или миллиарды жителей. Если этого недостаточно, почему она думает, что еще двести смертей перевесят чашу весов?