– Если тебе не понравиться мой вкус? – откидываю голову на плечо.

– Мне всё понравиться, – шепчет, кусая мочку.

Нас прерывает сигнал домофона. Лар идёт к двери, а я прохожу на кухню. Через пару минут он возвращается с моей сумочкой, оставленной на аукционе. Заглядываю в неё и достаю разрядившийся телефон. Ставлю на зарядку, но не включаю. Хочу этот вечер принадлежать только Ларри, без звонков, без постороннего общения.

– Давай поедим, – предлагает Лар. – Затем займёмся разборкой вещей.

Полностью согласна. Добываем из недр холодильной камеры салат, печёные овощи, рыбу под маринадом. Разогреваем в микроволновке, стараясь задеть друг друга. Кухня большая, но нас притягивает в одно место, сталкивая плечами, руками, бёдрами. Каждый раз, при столкновении хитро улыбаемся, подразнивая, распыляя. Вкусная домашняя еда немного отвлекает от касаний, переводя наш пыл в словарное русло.

– Кто тебе готовит? – с удовольствием проглатываю кусочек рыбы. Нежная, пряная от уксуса, с добавлением зелени морковки и лимона. Бабушка готовила такую в детстве.

– Домработница. Приходит каждое утро. Убирается, стирает, затаривает холодильник и готовит.

– Очень вкусно, – улыбаюсь. Надеюсь, она не молодая, сисястая красотка.

– Тебе придётся самой скорректировать её дальнейшую работу, – как будто читает мои мысли. – Реши сама, когда ей приходить.

– Хорошо, – киваю головой.

– Даян. Я хочу, чтобы ты ездила на машине с водителем, и в сопровождении охраны, – смотрит в упор, в лице напряжение. – Мне будет спокойнее, если ты будешь под присмотром.

– Как скажешь, – соглашаюсь. Мне тоже будет спокойнее в свете предстоящего разговора с Корниловым.

Ларри остаётся доволен моим послушанием, быстро доедает, скидывает в мойку посуду, стаскивает с меня джинсы, сажает на стойку и показывает, показывает на сколько доволен. Затем знакомит со спальней, демонстрируя, какая большая и удобная кровать. До вещей не добираемся. После долгой экскурсии по квартире, обессиленные ложимся спать, поместив привычно член в обогревалку и склеившись на всю ночь.

Ларри

Утром просыпаюсь не от будильника, а от запаха каши. Господи. Мне кашу не варили лет тридцать. Я даже не помню, как её есть. И вкус забыл, остался в памяти только запах, будящий по утрам, когда отдыхал у Максовских стариков. Вот где я первый раз попробовал манку на молоке и с маслом. У меня дома чаще была овсянка с противной шелухой и на воде.

– Что наколдовала? – застываю в проёме, любуясь птичкой в моей футболке.

– Кашку. Манную. Трудягу кормить собираюсь, – повернулась от плиты, убирая волосы за уши. – Садись, есть будем.

– Мммм… – тяну, играясь на языке первой ложкой. – Как в детстве у бабушки Макса. Каждое утро будешь баловать?

– А это как ночью поработаешь, так утром полопаешь, – томно хлопает ресницами. – Какие планы на сегодня?

– В офис надо съездить. Постараюсь до шести освободиться, – вон, Макс с Джейком, как семьями обзавелись, спешат к шести на ужин. Я теперь тоже не одинокий волк, а глава семейства, мне теперь к шести положено возвращаться. – Чем собираешься заниматься?

– Разберу вещи, обзвоню администраторов, получу отчёт с офиса, – загибает пальцы. – На работу поеду завтра.

– Хорошо. К завтрашнему дню подготовлю машину и водителя с охраной, – облизываю ложку. – Добавки положишь?

– Обжора, – улыбается, снимая с ковшика крышку. – На добавку заработал.

– А на третью порцию? – размешиваю кусочек масла в кремовой текстуре.

– На третью слегка не доработал, – многозначительно смотрит, хитро ухмыляясь.

– Сейчас кашу доем и пойду на перевыполнение плана, – подмигиваю.

Пока Даяна моет тарелки, потягиваю кофе и любуюсь голыми ножками, посматривая на время и просчитывая, успею ли оприходовать её на барной стойке до прихода Зинаиды. Не очень красиво получиться, если пятидесятилетняя домработница застанет мою голову между раскинутых ножек. Прикинув, что минут сорок у нас есть, подхватываю птичку за ягодицы, усаживая на мраморную поверхность, раздвигая ножки и любуясь ярко-розовой плотью, увлажнившейся от соков.

Приникаю губами, прохожусь языком от щёлочки до клитора, всасываю бугорок, покатав между зубами и языком, и повторяю мучительно сладкий процесс. Никогда не любил лизать киски, брезговал, считая это не мужским занятием. Блестящие губки Даи манят, до наполнения рта слюнями, до чесотки в дёснах. Она безумно вкусная, возбуждающе сладкая. От её щёлочки у меня развилась зависимость, как от большой дозы сильного наркотика, вызывающей моментальное привыкание. Непроизвольно вдыхаю, стараясь глотнуть побольше запаха и вкуса. Лижу, зверея от каждой капли сока понимая, что сытость не придёт никогда.

– Лар… Лар… – стонет птичка, притягивая голову теснее в плоть, вдавливаясь, поддавая бёдрами, трахая моё лицо быстрыми, рваными движениями. Ловлю языком вибрацию стенок, оттягиваю зубами опухшую горошину, и ловлю руками бёдра, подпрыгивающие от оргазма.

Как красиво моя крошка кончает. Звонко, смачно, горячо, закатив глазки и приоткрыв ротик. Отрываюсь от плоти, спускаю штаны и натягиваю на себя, скользя по влажности внутрь, выбивая крик. Трахаю быстро, закинув ноги на плечи, впечатываюсь пахом в ягодицы, сотрясая собой разомлевшее тело. Дая заводиться снова, подаётся вперёд, старается вобрать поглубже. Хуею от неё. Сдерживаюсь из последних сил, желая подарить ещё один оргазм. Опускаю руку на клитор, пощипывая, вытягивая, покручивая пальцами.

– Кончай! – рычу сквозь зубы, двигаясь на пределе, вбиваясь до одурения. – Кончай, я сказал!

Как по команде, сжимает стенками член, скручивая, вытягивая сперму. Кончаю, продолжая двигаться, продлевая её оргазм и своё удовольствие. Замираю, приподняв её с поверхности, прижимаю до скрипа в рёбрах, до онемения в руках.

– Моя… Только моя… Никому не отдам… – шепчу, шаря руками по спине, показывая, как дорога.

– Твоя… Только твоя… – получаю в ответ, вместе с впивающими в спину ноготками.

Постепенно дрожь проходит, дыхание восстанавливается, поглаживания замедляются. Отстраняюсь, спуская на пол.

– Скоро Зинаида придёт, – оправдываю своё отстранение. – Не надо её смущать.

– Зинаида, это домработница? – приглаживает волосы. – Молодая?

– Да. Молодая, красивая и очень стеснительная, – дразню птичку, наблюдая, как глаза от ревности становятся угольно-чёрные.

Оставив Даю, еду в офис, договорившись пересечься там с Максом. Через тридцать минут в пробках, уже скучаю, что портит настроение дальше некуда. Не представляю, как весь день буду без неё. Помнится, когда Макс нашёл Дарью, не появлялся на работе год, заскакивая для проформы раз в неделю, показать, что ещё жив.

– Тебе надо уехать на пару месяцев и увезти Даяну, – с ходу набрасывается Макс, как только я появляюсь в офисе.

– Первый вопрос: Зачем? Второй: Куда? – удивляюсь такому неординарному решению.

– Первое: не маячить перед глазами Корнилова. Может он остынет за пару месяцев, или сделает первые шаги, показав, что от него ожидать. Второе: в Лос-Анджелес. Совместишь безопасное с полезным.

– Что-то случилось? – сажусь в кресло, напротив.

– Подрядчика лишили лицензии за косяки на других объектах. Надо перевести временно весь объём на оставшихся и подыскать замену.

– У нас там команда управленцев. Они не справятся с этой хернёй? – пытаюсь возмутиться тупым расходом моего времени.

– Брат. Спрячь свою женщину, пока не случилось чего плохого, – он проникновенно смотрит на меня. – Я довыёбывался со своими амбициями. Помнишь, чем кончилось. Чуть не потерял жену. Уезжай. Найми кучу охраны и займи себя хернёй. Сможешь больше проводить время с Даяной. А я здесь ребят напрягу. Попытаемся предугадать действия Корнилова и предупредить последствия.

– Хорошо. Билеты на завтра беру? – соглашаюсь. Вполне трезвое решение в сложившейся ситуации.