Даяна

Я действую, как управляемая кукла. Мой мозг, способный решать сложные задачи в экстренных ситуациях, стёк куда-то вниз живота, давя на матку и требуя качественного трения, для получения разрядки. Сколько я уже без оргазмов? Лет пять? И раньше не изобиловало, но последние годы муж не старался, а на Сергея не стояло. И вроде как, можно было потрудиться душем, или руками, вибратором в конце концов, но самоудовлетворение никогда не входило в мои приоритеты. Зачем глотать сахарозаменитель, если где-то продаётся плитка шоколада для тебя. Нужно только освободиться, потратить время на поиски и вгрызться зубами, постанывая от удовольствия.

И вот сейчас я следую за своей шоколадкой, сглатывая слюни и почёсывая зубы языком. Надо бы включить думку, но мозг кайфует в животе, отказываясь исполнять свою прямую функцию, а ноги послушно передвигаются за тянущей рукой.

– Верхняя одежда есть? – просачивается в уши.

– Только сумочка, – зачем-то говорю глупость.

– Где? – сдалась ему эта сумочка?

– У Дарьи с документами, – на автомате произношу.

– Она тебе не понадобиться, – конечно. Зачем мне какая-то сумочка, когда я в руках самого сексуального мужчины.

В машине всё искрит от похоти, проскальзывающей между нами. Движение рукой, и я у него на коленях, пульсирующей плотью ощущаю возбуждение во всей красе. Сдержанность, отсутствие импульсивности всегда были моим коньком, но я елозию по стояку, как течная кошка, пытаясь унять зуд между ног.

– Мокрая… – рычит мой сладкий десерт, просовывая пальцы.

– Мокрая… – отвечаю, вдавливаясь сильнее.

Эти движения внутри, сносят крышу, толкая меня на призираемый раньше машинный секс. Движения резче, амплитуда больше, во мне уже не один, а по ощущениям три пальца. Ещё немного, и низ живота взорвёт, разбив вдребезги мозг, притаившийся совсем рядом.

– Предохраняешься? – словарно домогается находящийся между моих ног мужчина.

– Таблетки, – выдыхаю на стоне, но хочется крикнуть: Не тормози, придурок! Вставь по самые яйца! Уйми зуд, сводящий с ума!

Но я же леди. Леди не пристало так выражаться. Леди должна скромно помахать ресницами, опустить глазки до обозрения кончиков туфель, слегка надуть губки и внятно, но не громко отвечать на вопросы. Это в уме мы можем давиться пошлостями, так, что внутренности краснеют от стыда, а снаружи мы белые и пушистые.

Я уже чувствую огненную головку, трущуюся о промежность, надо всего лишь податься вперёд и опуститься, затягивая внутрь твёрдую плоть… Какая-то сила отбрасывает меня назад, плюхая задницей на сиденье и ударяя затылком о переборную панель, отделяющую от свидетеля нашего сумасшествия. Может водитель и привык к стонам обслуживающего персонала, но меня его голос отрезвляет, заставляя поправить платье и остаться сидеть, напротив.

– Не судьба, – натягиваю улыбку.

– Придётся побыть джентльменом, – соглашается ухмыляясь. – Вина?

В теле всё ещё лопаются от счастья пузырьки шампанского, но я соглашаюсь пропустить пару бокалов, стимулирующих светскую беседу. И не важно, что мысли направлены совсем не в деловую сферу, темы для разговора всё равно находятся.

– Красивый дом. Брутальный, – осматриваю громоздкий, бревенчатый сруб, смягчённый панорамными окнами и голубыми елями, распушившимися под солнечными лучами, прорезающими верхушки многолетних сосен.

– Мне тоже нравится, – двусмысленный ответ, но судя по тому, что я оказываюсь на руках, фраза относилась ко мне.

Зелёные глаза с золотистыми проблесками пожирают, затягивая в глубину не моего сознания. Интерьер я не вижу, только голод, заводящий меня сильнее, шумное дыхание, увеличивающее объём лёгких, крепкие руки, тянущие кверху за задницу и морской бриз со свежими нотками цитруса, проникающий в нос, дразнящий восприятие.

– Скажи, – влажное поглаживание разбухшей головкой, дразнящее плоть. – Скажи!

– Хочу тебя, – умоляю закончить экзекуцию и сделать наконец из меня сегодня женщину, счастливую, удовлетворённую, довольную именно этой жизнью.

Спасительное давление, резкая подача, сдавленный стон, нехватка воздуха и пять секунд до взрывного оргазма. Но Ларри замирает, прижав к стене, мешая двигаться, натягивая нервы в тетиву, дребезжащую от напряжения в животе. Кажется, я слышу удары его сердца, или моего, бьющего по ушам, рваное дыхание, с трудом просачивающееся в лёгкие, пульс, в месте прикосновения внутри меня. Рык, или стон от первого скольжения, и звонко лопающиеся нити, накрываемые оргазмом. Каждую клеточку пробивает разрядом, затапливая с головой. Любовь с первого взгляда? С первого поцелуя? С первого нашего секса у этой стены, клеймящего, присваивающего, порабощающего?

Ларри

– Покажешь дом? – первые слова хриплым голосом, после мимолётной крупицы секса у стенки.

– Покажу, по дороге в спальню, – притягиваю за волосы к себе, оставляя влажный поцелуй. Первый с того момента, как мы покинули машину.

Пьяный вкус, бархатная мягкость, сладкое дыхание. Член снова подаёт признаки жизни, намекая на продолжение праздника. Обычно мне хватает разовой разрядки два-три раза в неделю, но не с этой женщиной. Никогда не замечал за собой сексуальную жадность, сейчас же меня прёт от её запаха, тела, податливости. Экскурсия по дому проходит в ускоренном режиме, лестница, коридор, дверь в спальню, кровать.

– Раздевайся, – приказываю, расстёгивая рубашку и сдёргивая галстук.

– Хочешь увидеть покупку? – приподнимает правую бровь, пройдясь руками от груди до бёдер.

– Хочу оттрахать тебя на все пятнадцать миллионов, – стягиваю рубашку, принимаясь за брюки. – И поверь. Это будет много, долго и жёстко.

От предвкушения засосало под языком. В голове проносятся позы, в которых её прогну, места, в которые буду вбиваться, пока не сотру член, тело, в которое буду впиваться руками и зубами, пока не помечу собой полностью.

– Поторопись, – несдержанно рычу. – Если не хочешь остаться с рваной тряпкой вместо платья. На счёт десять должна стоять голая, на коленях и с приоткрытым ротиком. Три… Четыре…

То ли страх остаться без платья, то ли нетерпение заняться камасутрой, успеваю досчитать до восьми, и покорная, обнажённая женщина стоит на коврике перед кроватью. Медленно подхожу, поглаживая по всей длине восставшего дружка, истекая слюной от предвкушения ощутить пухлые губки вместо рук. Дая не спешит, разглядывая, облизывая нижнюю губу, протягивает руку, обводя большим пальцем головку, всё ещё влажную после погружения у стены.

– Возьми в рот, – тихо, но твёрдо произношу, подгибая пальцы на ногах.

Мягкое касание кончика, круговое движение языком, задевающее уздечку, приподнимающее волоски на спине, подающее первые прострелы в мошонку. Стискиваю зубы, сдерживая сиплый стон, зарываюсь в волосы, жалея, что они такие короткие, лишающие возможности намотать их на кулак.

– Глубже, – надавливаю на затылок, подаваясь вперёд. – Ещё глубже.

На третьем движении теряю контроль, завладев лицом, удерживая за скулы, подтягиваю голову чуть выше, выпрямляя шею, и самозабвенно начинаю вбиваться, упираясь головкой в горло, задерживаясь до рвотного спазма и выходя, давая возможность вздохнуть. Даяна расслабляется, закрывает глаза, отдавая себя в моё полное пользование, и только слёзы, стекающие из-под ресниц, говорят, что она со мной, принимает в себя так, как хочется мне. А мне хочется именно так. Жёстко, быстро, глубоко. Хочется ощущать горячее дыхание в упирающийся лобок, хочется видеть эти слёзы от пребывания головки в горле, хочется чувствовать спазмы и выходить на последнем мгновение, пока она не начнёт давиться. Долго её не мучаю, кончая через несколько минут, заставляя взглядом проглотить сперму, и с извращённым удовольствием наблюдаю, как она вылизывает член.