– Давай двинем к реке.
– Топить будешь?
Егор промолчал. Противоречивые чувства раздирали душу. Он в сотый раз представил жену в объятиях чужого мужика и застонал. У реки взял себя в руки:
– Расскажи о грехе.
– Тебе это надо? Вижу, весь извелся. Делай то, что задумал. Знай одно: зов женской плоти выше морали, выше всякого стыда. От тебя полтора года ни весточки, что я могла подумать?
Егор брал в руки плоские камешки, бросал в воду. Они, как лягушки, прыгали до средины реки, образовывая небольшие круглые волны.
– Вот что, Валя. Трогать я тебя не смогу, ты мать моих детей, моя жена. Но если изменишь – убью.
Валентина долго молчала, тихо ответила:
– Спасибо и на этом. Я буду верна тебе, как преданная собака. Но предупреждаю: тронешь – соберу пацанов и уеду к сестре в город. Там ты меня не достанешь. А прощения от меня не будет.
Егор вымолвил:
– На том и порешим.
Он обнял за плечи жену, и они долго любовались закатом.
Глава вторая
Пантелей всю длинную дорогу молчал. В голове крутились невеселые мысли: вот-вот привезут людей, а кормить нечем.
– Семка, – обратился он к юродивому, – хоть ты подскажи насчет продуктов.
Семка хитро посмотрел на председателя:
– Сто граммов нальешь – вобью в твою глупую башку нужную мысль.
– Говори, там поглядим.
– Ты питерский. Нашу природу знаешь слабовато. Погляди в степь.
– Смотрю.
– Слышишь свист?
– Суслики балуются.
– Председатель, это решение твоей проблемы.
– Сусликов жрать?
– Ну и дурак, прости меня господи, они ж питаются зерном. Чистейшее мясо.
Пантелей остановил машину, сделал несколько шагов по ковылистой степи. Свист продолжался. Метрах в двадцати заметил нору, оттуда высовывалась рыжеволосая голова зверька. Далее – целый городок нор.
– Семка, с меня сто, нет, двести граммов. Привезу в следующий раз. Людей как обманешь?
– Легко. Пустим слух, что у нас есть кроликоферма.
– Добро! Ложь во имя спасения. Вдруг раскусят?
– Откуда у них на западе суслики? Да и под фашистом они наголодались. Сапоги будут жрать.
На отделении полный разгром: окна выбиты, полы вывернуты, двери валяются по всему двору.
– Семен! Завтра привезу на полуторке пиломатериал, плотника, проволоку под силки, – пообещал председатель.
– Не забудь двести граммов, лучше бутылку.
– С катушек съедешь.
– С них я давно съехал.
Дома Пантелей вызвал к себе Егора.
– Чем сейчас занимаешься?
– Трактор отремонтировал, другим парням помогаю.
– Егор, у меня к тебе ответственное поручение. На четвертое отделение приедут переселенцы. Твоя задача – отремонтировать все здания. Работать день и ночь. Сейчас грузи полуторку, вот список, и в путь. Здесь также мука, макароны, немного картофеля и лука.
– На этих харчах далеко не уедешь.
– Наловите сусликов. Шкурки снимите вдали от поселка, чтоб переселенцы не видели.
– Ты говоришь во множественном числе.
– Тебе поможет Семка. Прошу о его местонахождении – никому ни слова. Убьют!
Егор ухмыльнулся:
– Он давно наказан. Его теперича никто пальцем не тронет.
Председатель насторожился:
– Чего еще учудили?
– Дай слово о гробовом молчании.
– Ну, наверное, даю.
– Месяц назад мужики нашли пенсионера-хирурга. Где – не скажу. Отвезли ему муки и Семку. Последнего напоили и… хирург его оскопил.
Глаза Пантелея расширились.
– Отрезали что ли?
– Почти. С той минуты он как мужик не мужик.
– Ну и звери вы.
– Он-то что натворил – полдеревни рыжих бесенят бегает, все его. За своих баб и поквитались.
Председатель расхохотался:
– Семка демографию поднял. Ладно, ближе к делу. Через неделю появлюсь, чтоб бараки блистали готовностью.
Он достал из стола бутылку водки:
– Передай Семке. И не дури. Я обещал.
Егор сглотнул слюну:
– Я сто граммов себе налью?
– Но не больше.
В субботу прибыли переселенцы из западных областей. Пантелей, увидев их, прикусил язык. Мрак! Четыре старика, две непонятные бабы и куча ребятишек.
– Кто старший?
Вперед вышел крепкий, с сиплым голосом дед:
– Я. Кличут Корнеем Ивановичем.
– Знакомь со своим воинством.
– Я бывший красноармеец, воевал в Гражданскую с Колчаком. Родил четверых сыновей. Все пропали на фронте. Жена умерла. Жить негде, фашист пожег все деревни. Трое стариков, Сергей, Никандр и Григорий – бывшие колхозники. Они, как и я, остались без детей и имущества. Пацанята – наши внуки. Диковатые они. При фашистах занимались подаяниями, воровством. Видишь мальчишку без руки? Димка украл у фрица продукты, тот отрубил ему ручонку. Благо, в селе жил доктор – он и спас ребенка.
С женщинами сложнее. Верка – молчунья, молодая, красивая, на самом деле – урод.
– Кто, кто? – удивился Пантелей.
– Гестаповцы решили, что она партизанка. Пытали хуже, чем в Средние века. Девку изувечили, отрезали уши и язык. С тех пор замкнулась, людей сторонится. Но работящая.
А вот Анка – бывшая партизанка. Огонь девка. Убили, гады, ее мужика, ребенка. С той поры она закрылась сама в себе.
Пантелей вогнал в себя ужас, который услышал, распорядился:
– Деды в одном бараке разместятся, бабы с ребятишками – в другом. Сейчас повечереете и спать. Утром за работу. Да, Корней Иванович, поставь одну женщину кухаркой. Ей в помощь наш мужик, Семка.
– Он не кобель случаем?
Пантелей усмехнулся:
– Семка смирный, даже очень.
Гостям подали на первое уху, на второе – пшенку с мясом. Все были в восторге. Молчаливая Анка произнесла несколько слов:
– Сколько лет не пробовали мясо. Спасибо, председатель!
Корней Иванович полюбопытствовал:
– Мясо чьего животного?
Пантелей не моргнул глазом:
– Кроличье.
Старик усомнился:
– Я до войны держал кроликов. Ваши мелковаты, и вкус не тот.
Председателю подыграл Семка:
– Это южно-казахстанские кролики, они, верно, мелковаты. В нашей жаре крупными не растут.
Старик посерьезнел:
– Что робить будем?
– Пока тепло, отремонтируйте кошары, они все разрушены. Озеро покроется льдом – начнете резать камыш и плести маты. Ими закрывают верх, получается своего рода крыша. Осенью мы научим вас этому ремеслу.
Корней Иванович остановил председателя:
– Мне знакомо это дело.
– Откуда?
– Я отсидел в ваших местах до войны пять лет.
– Убил кого?
– По пятьдесят восьмой статье загремел, по политической.
– Так ты же бывший красноармеец.
– Чудак! Командиров расстреливали, а мы – мусор. Напишет гнилой сосед бумагу – всё, загремел человек на нары. Хорошо, если на тот свет не отправят.
Мужики шли по песчаной дороге, остановились у озера. Председатель дал совет:
– В воде живут карасики. Привезу сеть, ловите, но понемногу. Это озерцо много народу кормило.
– Спасибо! У меня две просьбы.
– Слушаю.
– Мальцам надобно учиться. Мы нуждаемся в куреве.
– Насчет ребятишек решим. На центральной усадьбе организуем школу. Детям из отделения приготовим спальное помещение. Домой, если так можно выразиться, будут отпускать по выходным.
С куревом вопрос проще. В счет трудодней выдадим махорку. Весной под окнами бараков высадите табак. Соберете урожай, порубите листья – вот вам и табачок высшего класса.
Домой председатель вернулся под утро.
Глава третья
Перед осенними работами Пантелей пригласил колхозников. Пришли человек пятьдесят.
– Маловато нас, – сказал председатель. – Перед войной две сотни приходили, не умещались в клубе.
Парторг Виктор Ермаков открыл собрание:
– Дела, как видите, неважные. Ощущается нехватка людей. Кто предложит что-то дельное?
Все молчали.
Пантелей взял слово:
– У меня в областном городе есть интересный человек.
