Лёша оказалось дожидался нас за забором. Он сидел на бревне, которое, по всей видимости, было здесь вместо скамейки.

– Вы тоже уже пьяные, да? – на моём лице отобразилось подобие насмешки.

Они синхронно замотали головами, полностью отрицая мои слова:

– Конечно нет. Что ты такое говоришь!?

Уголки моих губ приподнялись и вырвался смешок.

Артём взял сигарету, долго рыская по карманам в поисках зажигалки, но так и не нашёл её, тогда он достал коробок спичек. Закурил сигарету и предложил:

– Пойдёмте уже хоть куда-нибудь, – он небрежно махнул рукой, указывая на всё то, что было перед нами.

Так мы шли, глядя вперёд. Всё небо было усыпано яркими звёздами, наш путь освещала только низкая почти полная луна; стояла тишина, лишь изредка доносились радостные крики от празднования, с которого мы так бесцеремонно свалили; на улице не было ни холодно, ни жарко, в самый раз. А ещё этот запах – запах летней ночи, он слишком великолепен. Этот аромат приятно ласкает кожу, заставляет трепетать всё тело, изредка, когда Артём поворачивался в мою сторону его перебивал дым от сигареты, поэтому я с нетерпением ждала, когда же уже Артём докурит. Но и это не могло испортить волшебной атмосферы этой деревенской ночи.

Лёша сделал глоток из бутылки, они неплохо так подготовились, купив алкоголь. Он закинул голову наверх и, глядя на небо, сказал:

– Я обожаю лето, особенно за такие моменты. Есть у летних ночей своя особая неповторимая атмосфера. Когда они наступают, то появляется чрезмерное желание жить, – он усмехнулся, – хочется вставать и что-то делать, покорять всё новое, необузданное раннее. А если учесть мою молодость, то летними ночами я слишком влюблён, не во что-то или кого-то конкретного, а во всё сразу. Начинаешь верить в чудеса, смотреть на мир по-другому, с огоньком внутри. За это можно многое отдать. – его глаза блестели при свете луны, отражавшейся в зрачках, я слушала его, ни на секунду не отрываясь. Я знаю, что когда люди пьяные, то они показывают свою истинную сущность и становятся собой, я убеждалась в этом не раз. Мне нравится настоящий Лёша, мечтательный и романтичный, мне нравится просто слушать его, а ещё мне нравится взгляд Артёма, которым он периодически меня окидывает, да, мне определённо нравится эта ночь. Это время похоже на мой сладкий сон, который оставляет после себя приятное послевкусие, который никогда не позволит, чтобы его забыли, он будет вновь и вновь возвращаться в воспоминаниях, окутывая меня в тёплое уютное одеяло.

Я знаю этих людей около двух часов, если не меньше, но уже сейчас я чувствую с ними душевную близость. Удивительно, но даже на этом момент я уверена, что это не единственная ночь, которая нас будет связывать, нас ожидает что-то ещё, моменты вместе.

– А тебе как? – спросил Тёма. Не поворачивая головы, в его стороны, я знала, что он сейчас смотрит на меня, а ещё я знала о чём конкретно он спрашивает, а потому ответила:

– Нравится.

Я взглянула на него. Он улыбнулся, его глаза в этот момент ярко загорелись. И в них проблеснула детская наивность, ребячество. Вот такой искренний Артём мне по душе, без той напыщенности, с какой он был на Дне рождении. В такого можно будет когда-нибудь и влюбиться, но не сейчас. Сейчас я ещё не готова любить.

Так мы и продолжили идти в неизвестном мне направлении по тропинке в темноте, слегка разрезаемой светом луны. Пока мы гуляли, я забыла обо всей тяжести, что ранее сдавливала мою душу и наконец-то просто насладилась жизнью, хоть и не всей, но этот миг однозначно великолепен!

– Подожди минутку.

Я уставился на бескрайние цветные просторы поля и, сделав глубокий вдох, поднял руки вверх, ощутил, как вытягивается по всей длине позвоночник. Да, по душе мне такое раздолье.

Тёма знал, зачем мы остановились возле поля. Бабушка обожала полевые цветы, поэтому купить ей искусственные было бы предательством. Казалось, что навещать её раз в год тоже являлось предательством, но больше мне не выдержать. Прошлое хватает мёртвым цепом и давит своим грузом на сердце, вынуждает помнить обо всём, как бы того не хотелось. И из-за этого визит раз в год – это всё, что я могу ей дать.

Смотрю на горизонт поля и вижу бабушку, идущую с букетом Иван-чая в синем платье в горошек, седые короткие волосы раздувают потоки ветра, а она идёт и радушно машет мне, улыбка светится на её морщинистом, таком родном лице. Её глаза, они будто искрят. Хоть она и находится далеко от меня, но я вижу её очень отчётливо, словно бабушка стоит в метре и стоит сделать шаг, как я окажусь подле неё. Я вижу, как шевелятся её губы, но звука до меня не доносится, но я точно знаю, что она говорит, точнее поёт: «Не дари мне цветов покупных, собери мне букет полевых…». Бабушка постоянно её пела, наслаждаясь цветами, а мне просто нравилось то, с какой любовью она это делала.

Я очень хочу помахать ей в ответ, но Тёма, он наблюдает за мной сейчас, я точно знаю. Он опять меня схватит, а я опять сорвусь. Нет, только не сегодня. Я просто постою и посмотрю на бабушку, как её ловкие руки пополняют букет ещё и ещё одним цветком. Правда она срывала цветы, но букет совсем не увеличивался, впрочем, меня это мало волновало. Бабушка была такой реальной и так рядом, что не поверить в это было бы невозможно.

Без понятия, сколько времени я находился в таком мандраже, но внезапная тяжесть чьей-то руки на моём плече заставила вернуться в реальность, развеивая бабушку где-то вдалеке.

– Опять?

Я кивнул.

– Давай я тебе помогу собрать, – и Тёма начал срывать цветы, а я перевёл взгляд туда, где была бабушка, но там уже никого не было, словно никогда и не было. Она опять исчезла, опять бросила, опять ушла. Её голос звучал в голове, он продолжал тихонько нежно напевать, больше даже убаюкивать.

Нельзя, нельзя сейчас сорваться и побежать туда. Там нет никого, нет! Или есть? Может, она действительно была там? Бабушка жива!

– Хватит? – Тёма показывает букет.

– Да, – я не взглянул на него, мне было наплевать. Мне нужно было её вновь увидеть, но кроме травы, цветов и насекомых, никого живого не было и быть не могло. Но как же так?

– Пойдём в машину, – его рука цепко подхватила мою и повела прочь от поля.

Не-не. Какая машина? Мне надо помочь ей, она куда-то пропала. Бежать, нужно бежать к бабушке, скорей. Я ещё успею её спасти. Беспокойные напуганные глаза пытаются ухватится за что-то, чтобы хоть чуть-чуть показало бы, что бабушка здесь была, хоть малейшая деталь. Но всё тщетно!

– Лёха, – Тёма щёлкнул пальцами перед моим лицом, – пойдём в машину.

Сглатываю комок в горле, смотрю ещё раз на горизонт, после чего соглашаюсь. Вдох. Выдох. Спокойствие. Я здесь и сейчас. Бабушка умерла, её не могло быть там.

– Может сначала ко мне, а уже завтра съездим на кладбище? – отличное предложение, но лучше пережить всё сразу, а завтра уже вернуться к нормальной жизни. Нормальной!? Ухмыляюсь.

– Я в порядке.

Тёма недоверчиво смотрит, пытается взглядом убедить меня в неправильности поступка, но пропускает дорогу в деревню и направляется на кладбище. Это не так уж плохо, что существует человек, которому не насрать на меня, я благодарен ему. Да, у меня не раз срывала башню, но сейчас я чувствую, что моё состояние находится под моим же контролем, хоть и закрадываются сомнения, которые я стараюсь гнать прочь, сейчас им не место, хотя им никогда не место.

Тёму удаётся убедить, что мне не нужен сопроводитель на кладбище и я сам в силах со всем совладать. Он качает головой и садится в машину, позволяя мне остаться наедине с прошлым. Я понимаю, что ему тревожно отпускать меня одного, но так будет лучше для нас двоих.

Подхожу к бабушкиному место, как всегда, порядок. Меня до сих пор это удивляет, ведь сам я здесь появляюсь один раз в год и особо ничего не прибираю. Насколько мне известно, живых родственников у неё нет, разве что, кроме моей сестры. Неужто Юля приходит сюда, что-то я очень в этом сомневаюсь. Её удочерили девять лет назад, я даже не знаю, где она сейчас находится. Однако же кто-то сюда является и является регулярно, а кроме неё некому. Думаю, что это не имеет значение, я бы не хотел с ней увидеться, не хотел бы, чтобы она узнала, в кого я превратился. Я просто безумно надеюсь, что сестра попала в прекрасную счастливую семью, она такую и заслуживала, потому что такое яркое солнышко не могло получить чего-то другого.