— Стоять! — вне себя от ужаса и осознания непоправимости всего произошедшего рявкнула я.

На что я надеялась? Что паникующий король мне подчинится? Вряд ли. Что выслушает мои объяснения и сохранит давно похороненный секрет в тайне? Тоже сомнительно. Скорей уж это был крик отчаяния. Такой же, как призывы к страже от призрака, которого никто не слышит вот уже больше ста лет. Бессмысленный и бесполезный.

Но если зов Густава таким и остался, то мой породил целую череду событий, покатившихся вперед, как вода, прорвавшая наконец ненавистную плотину. От меня в разные стороны разлетелись потоки искристого инея, замораживающего все, чего касались. Пол и стены в мгновение ока покрылись льдистой коркой. На потолке повисли причудливые сосульки. А подол моего платья украсился искристой изморозью.

Но самое главное ждало меня, когда я, опомнившись, обозревала собственноручно сотворенный ледяной хаос. Две неподвижные фигуры из матового синего льда. Они лежали на полу, словно нерадивые рабочие переносили искусно вырезанные статуи и как попало бросили их посреди дороги. Густав, как и минуту назад, в немом призыве разевал рот, а на его лице был написан ужас пополам с гневом. Лемок же, напротив, даже в таком застывшем состоянии умудрялся излучать презрение.

«Я убила покойников», — нервно хихикнула я, проводя рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину.

Подобрав подол, я присела на корточки и осторожно коснулась сложенных на груди рук эльфа.

— Эй… Лемок?

Волшебный лед был обжигающе холодным. Куда холоднее, чем окружающий меня иней. Но в какой-то мере этот холод удерживал меня на границе между истерикой и реальностью, и я только сильнее сжала пальцы.

— Лемок? — я всмотрелась в застывшее лицо. — Очнитесь… Пожалуйста.

Холод, исходящий от этой глыбы льда, вышибал слезы из глаз. Но я упорно всматривалась в застывшие черты. Именно так Лемок учил меня различать пытающихся спрятаться призраков, и это было единственное действие, которое воспаленный мозг мог идентифицировать как магическое и однозначно осознанное.

И мои усилия принесли свои плоды: лед словно начал таять, а на его месте появлялось уже привычное полупрозрачное нечто, заменявшее призракам тело. Когда бесплотные ресницы дрогнули, я выдохнула с таким облегчением, будто с моих плеч свалилась целая скала. Впрочем, по ощущениям так оно и было.

Лемок как-то неуверенно поднялся в воздух и ошарашенно огляделся:

— Однако…

— Что это? — нервно спросила я. — Я, что, действительно какое-то проклятое богами чудовище, достойное смерти?

— Нет! Что вы! — возмутился эльф. — Ничего подобного!

— А герцог ла Вейн и Густав в этом уверены, — хмуро проговорила я. — И глядя на это, я склонна с ними согласиться.

— Чушь! У меня есть куда более здравое и реальное объяснение. Но прежде, чем я выскажусь, ответьте. В какой семье вы воспитывались?

— В своей, — пожала плечами я. — Вы же угадали правду обо мне.

— Угадал, — кивнул призрак. — Но, похоже, наши догадки — две половины одного целого, и для правды их надо соединить. Кого вы называли родителями, светозарная леди?

Не видя смысла скрывать, я вздернула подбородок и гордо перечислила все регалии своих покойных родителей.

— Какая наглость… Какое неслыханное коварство, — прошептал призрак, словно помутнев. — Это война…

— Какая еще война? — насторожилась я. — Опять?! Кто на этот раз хочет изничтожить страшное чудовище?! Оставьте меня, черт возьми, в покое! И я сама уйду куда-нибудь в пустынные земли!

Горло сжалось от подступающей истерики, и мне стоило большого труда не броситься бежать прямо сейчас.

— Простите, светозарная леди…

— Да прекратите вы так меня называть! — обозлилась я.

— Почему? — удивился Лемок. — Это обычное титулование леди из Первого Дома.

— Какого еще дома?!

— Вашего Дома, моя леди. Вашей семьи, если хотите. Настоящей семьи.

— Настоящей… Что?!

— Татуировка на вашей коже — не признак чудовища, или что там вообразил себе подлый полукровка, — принялся с заметным удовольствием объяснять Лемок. — Это отличительный знак. У каждого Великого Дома он свой. Ваш принадлежит Первому Дому островов, история которого насчитывает несколько тысячелетий. Таких Домов всего десять, и каждый из них владеет одним из крупных островов нашего архипелага. На вашем острове сходится тот самый магический фокус, о котором я рассказывал. И так уж сложилось исторически, то именно члены вашего Дома правят островной империей уже более двух тысяч лет.

Я тяжело привалилась к стене, не замечая пробирающего до костей холода магического льда: «Вот так новости!»

— Но как? Как в таком случае я оказалась на континенте? Ведь острова — закрытая империя! Вы сами говорили, что не видели ни одного эльфа уже четверть века! Вы что-то путаете, Лемок.

— Ну, одного видел. To есть одну, — возразил призрак и глубоко поклонился. — Что же касается закрытости… Острова не всегда были такими. Да. Чужаки у нас не приветствовались. Что им делать там, где все тесно переплетено с магией? Да и сами островитяне не слишком охотно посещали континент: что интересного может найтись у дикарей. Но правители с континента порой бывали на островах. По особым случаям, скажем так. И посольства в крупных государствах были всегда. Великие Дома предпочитали быть в курсе дел соседей. И отозвали послов как раз… Как раз лет двадцать назад! Сколько вам лет, светозарная леди?

— Двадцать шесть, — судорожно пытаясь удержаться на грани между паникой и яростью, выдавила из себя я.

— Сходится! — рубанув воздух прозрачной ладонью, вскрикнул Лемок. — Наверняка острова закрылись после вашего похищения! Когда поиски не увенчались успехом, и Великий Дом решил исключить возможность подобного впредь.

— Так почему же меня не нашли? При ваших-то способностях?! — еще не веря в дикую историю, но находя в собственной памяти все новые и новые подтверждения именно такого развития событий, рявкнула я.

— Не знаю. Но думаю, что никто не мог и представить, что похитителем окажется целый король, да еще спрячет похищенное у всех на виду. Интересно… Куда он дел свою настоящую дочь? Впрочем, понятно, куда…

От такой циничной откровенности меня передернуло. «Так вот почему мать всегда была так холодна со мной! — взметнулись в голове обжигающие льдом мысли.

— Вот почему родителей всегда интересовали только мои успехи в учебе. И то только со стороны «что бы еще вбить ей в голову полезного?» Я была ценной

собственностью, наследницей, но не дочерью! А настоящая принцесса вот уже четверть века лежит в какой-нибудь безымянной могиле! Но я-то тогда кто?! Кто я, черт возьми?!»

Этот последний вопрос я и озвучила.

— К сожалению, я не знаю вашего настоящего имени, — разочарованно развел руками призрак. — Только родовое: Аритрум. В переводе на местный оно означает Изумруд.

— Замечательно! Я думала, никто не знает, кто я такая. А оказывается, этого не знаю даже я сама! Черт! Черт! Черт!

Я запустила пальцы в волосы, но серебряные нити диадемы не позволили мне в нервах разрушить безупречный порядок локонов. Все, что я стронула хоть на миллиметр, тут же возвращалось на место. Волосы зашевелились как живые. Будто на моей голове поселились тысячи насекомых. Ощущение было настолько отвратительным, что я опомнилась. Кто бы я ни была, но меня учили быть королевой. To есть всегда и везде держать себя под контролем. И сейчас наступил момент, когда эти навыки — залог моего выживания.

Усилием воли я выпрямила спину и согнала с лица паническую гримасу.

— А с этим что делать будем? — тщательно контролируя тембр голоса, спросила я, кивнув в сторону застывшего ледяной статуей Густава. — Вряд ли герцогу ла Вейну стоит знать, кого он назначил няней при своем племяннике. Иначе он точно вообразит, что я явилась сюда исключительно ради мести.

— А что с ним делать? — пожал плечами Лемок. — Пусть полежит, подумает о своем поведении.