– Так и есть, – мягко отвечает он. – А Рори… она буквально часть тебя. Неудивительно, что тебе хочется быть рядом с ней.
Она кивает и нахмуривается.
– Расскажи мне что-нибудь… о будущем, – с любопытством продолжает она, но, заметив его колебания, поясняет: – Ничего значительного, способного привести к глобальным переменам. Просто… что-нибудь обо мне из твоего времени.
Он задумывается.
Он мало что может рассказать, но, возможно, сможет кое-что показать. Он делает шаг вперед, и его просто убивает то, что она чуть напрягается.
Она уже знает, что они были женаты, так что он запускает руку во внутренний карман пиджака и достает кольцо, которое всегда хранит там, рядом с сердцем.
Ее кольцо.
Хлоя сглатывает, и взгляд ее бледных глаз задерживается на его ладони.
– Оно прекрасно, – бормочет она.
– Я надеялся, что ты так скажешь, – криво улыбается он, – ведь это ты его выбрала.
Интересно, осознает ли она, что рассеянно потирает безымянный палец, смотря на кольцо?
Сделав глубокий вдох, она протягивает руку, чтобы его взять.
– Можно? – застенчиво спрашивает она.
– Разумеется. Оно же твое.
Когда она забирает его, их пальцы слегка соприкасаются, высекая электрические искры. Хлоя поворачивает кольцо, рассматривая его со всех сторон. Должно быть, она замечает выгравированные с внутренней стороны слова, потому что зачитывает их вслух:– Когда все остальное обратится в прах…
Она поднимает на него глаза, в которых читается немой вопрос.
Сняв собственное золотое кольцо, никогда прежде не покидавшее его пальца, Люцифер передает ей и его.
Она резко втягивает воздух, прочитав слова на его внутренней стороне:
– Наша любовь останется неизменной.
Он видит, как целая мириада эмоций отражается на ее лице – она выглядит растерянной и расстроенной, но больше всего – глубоко тронутой.
В ее глазах стоят слезы, грудь быстро поднимается и опадает в такт участившемуся дыханию, и в его собственной расцветает надежда.
Между ними что-то зарождается.
Он это чувствует и знает, что и она – тоже.
– Расскажи что-нибудь еще, – шепотом просит она, словно боясь спугнуть это хрупкое ощущение.
Он делает еще один шаг к ней. Она сглатывает, но больше не напрягается. Тогда он поднимает руку, но медлит в сантиметре от ее щеки.
Его пальцы подергиваются от нестерпимого желания прикоснуться к ней.
– Ты не против?
– Нет, – чуть слышно шепчет она.
Он проводит пальцами вдоль ее скулы – ощущение подобно удару тока, пронзающему все его тело.
Это она.
Это и вправду она.
По ее телу также проходит легкая дрожь, и он убирает руку, не желая доставлять ей неудобство. Впрочем, она тут же качает головой и наклоняется к нему.
– Нет, не останавливайся… – шепчет она, – все нормально.
Он сглатывает, всматриваясь в ее лицо.
– У тебя тут шрам, – бормочет он, нежно проводя большим пальцем по ее скуле, однако не говорит, что он станет боевой раной от поцелуя слишком дружелюбно настроенного добермана мисс Лопез.
Он подносит и другую руку к ее щеке, осторожно беря ее лицо в ладони.
Ее веки трепещут, словно тяжелея, и она накрывает его руки своими, свободно обвивая теплыми пальцами его запястья.
– Я чувствую тебя, – доносится до него ее тяжелый шепот, – почему я тебя чувствую?
Он не отвечает, потому что не хочет разрушать этот хрупкий момент.
Когда она задирает подбородок и переводит взгляд на его губы, ей не приходится озвучивать свою следующую просьбу.
Воздух внезапно становится горячим и как будто разряженным. Он наклоняет голову, и она встречает его на полпути.
Между их губами почти не остается свободного пространства, когда он снова бормочет:
– Ты не против?
Он дожидается ее согласного кивка, а затем целует.
Его перевернутый и расфокусированный много лет назад мир наконец возвращается в правильное положение. Если у него и были какие-то сомнения в том, кем она была, в том, кем они были, эти сомнения исчезают без следа с каждым прикосновением ее губ к его собственным. Она все такая же на ощупь, такая же на вкус, пахнет так же, и ее прикосновения становятся катализатором несметного количества глубоко захороненных воспоминаний.
Он не знает, сколько они простояли вот так, дыша одним воздухом на двоих. Они не углубляют поцелуй и не пускают в ход руки, ограничиваясь лишь соприкосновением губ и тяжелым дыханием. Поцелуй словно бы превращается в обещание будущего и взывает к воспоминаниям прошлого.
Она отстраняется первой, чуть дрожа.
– Ты никогда прежде меня не целовал.
Он целовал ее тысячи раз тысячами разных способов, но понимает, что она имеет в виду.
Она протягивает ему руку с кольцами, и, забрав собственное, он надевает его обратно на палец, где ему самое место.
Когда же она пытается отдать ему и свое, он качает головой.
– Оставь себе, – говорит он. – Как я и сказал… оно твое.
========== Глава 6 ==========
Когда он рассказывает Рори, что вернул ее матери кольцо, из всех возможных ответов он никак не ожидает услышать:
− Ты не сможешь ее удержать. Тебе ведь это известно, да?
Он растерянно моргает, отрываясь от совершенно бесполезной книги о путешествиях во времени.
− Известно, − признает он, но какая-то часть его возмущена ее словами.
− Чарли и дядя А найдут способ вернуть нас, − категорически заявляет Рори, не сомневаясь в родственниках. − Если она влюбится в тебя, а не в Люцифера из этого времени, кто знает, что тогда случится?
− Она в меня не влюбится – она едва меня знает.
Рори выгибает бровь.
− Она всегда будет тебя знать.
Он откидывается в кресле и принимается постукивать пальцами по столу, выбивая неровный ритм. Его дочь расположилась на диване напротив него, отказавшись помогать. Она заявила, что читать скучно, особенно о путешествиях во времени, и предпочла смотреть «Кости».
«Их все еще показывают в эфире!» − взволнованно воскликнула она, обнаружив, что придется ждать новую серию целую неделю. Она отнюдь не самый терпеливый ребенок. «Должно быть, унаследовала это от матери», − возмущенно размышляет он.
− Разве не ты сказала мне бороться за нее? – напоминает он ей об ее пылкой речи на кухне.
− Ну да, − пожимает она плечами, переключая каналы, потому что уже потеряла интерес к последнему приключению Бута и Бреннан. – Я хочу, чтобы ты – вы оба – были счастливы. Круто, что вы нашли утешение друг в друге, но думай в перспективе.
Должно быть, она понимает, что сказала, потому что морщит нос и корчит кислую гримасу.
− Не этот вид утешения, − театрально содрогается она. – «Должно быть, это у нее тоже от матери». – Гадость. Просто гадость.
Люцифер усмехается, но надеется про себя, что она и вправду так считает: ей всего шестнадцать, и он рассчитывает что пресловутый разговор, наверняка сопровождаемый вспыхивающими огнем глазами, состоится много позже. Впрочем, в глубине души он не столь наивен. Она его дочь, в конце концов, а секс для Морнингстара, как сложное уравнение для математика – дается легко и естественно.
Его тревожные мысли о потенциальной личной жизни дочери оказываются прерванными стуком в дверь.
Он идет открывать и потрясенно замирает на пороге, увидев Дэниела и семилетнюю Трикси.
Мысли о Дэниеле причиняют боль. Его вид причиняет боль. Разумеется, он видел его после смерти, когда время от времени наведывался в рай. Он видел его, к своему ужасу, слившимся в страстном поцелуе с Шарлоттой, а также попивающим пиво в компании Джона Деккера.
Но видеть его живым, с этим его кретинизмом накачанного болвана, характерным для самого раннего этапа их знакомства… это совсем другое. Его просто переполняет радость при виде этого глупца.
И потом, рядом с ним Трикси, которую он так сильно любит и которая стала для него такой же дочерью, как и Рори. Смотря на ее маленькое лицо, он вспоминает оставленную им в его времени женщине.
