– Поздравляю с очередным отцовством! – громко говорю.

– Да пока еще нет, ждем вот.

 Не время, но меня начинает распирать от новой информации, разорвет, если прямо сейчас не поделюсь с другом:

– Вишенку на торте хочешь? – загадочно спрашиваю. – А черта помнишь, который пять лет назад чуть не убил тебя? Ммм?

– При чем здесь Филатов?

– Я нашел его.

– Не смей, слышишь? – превращается в поучительного зануду Юсупов – присуще ему в некоторых моментах.

– Чуть позже прилечу в Грецию, и мы с тобой обязательно выпьем коньяка, но сначала я отомщу за тебя, дружище. Я уничтожу Филатова, заберу единственное, что по-настоящему дорого ему в этой жизни!

– Шакал разорвет тебя! Это безумие, Росс!

– Он многого не знает, да и вообще, какого треугольника распереживался тут? Темную игру вести – не хером трясти. Понимаешь?

Наверное, разговор продолжался бы в ключе «дурак – сам дурак», но связь обрывается, и я вновь откидываюсь на подушку, кладу руки за голову. Сон улетучивается, разглядываю хрустальные звенья люстры на потолке.

Филатов хорошо знаком с Юсуповым и много говноты подсунул ему прошлом. Но я до сих пор остаюсь для конкурента неразгаданной загадкой, и он понятия не имеет о моих намерениях.

Источником жизненной силы у Владика является Варя. Старый черт вымещает на ней стрессы и разочарования только ему известными методами. Она своего рода наркотик для конченого самодура. Ему становится легче, а на девчонку плевать.

Ну ок, Филатов. Я раздеру тебя на куски, растопчу твою гнилую сущность, подохнешь от абстинентного синдрома без своей Варвары.

***

Варя

Момент в кабинете Филатова.

Я вижу ярко-красный логотип на футболке в виде буквы «Ф», умело завуалированный под фаллос, и начинаю сомневаться в наличии у Росса инстинкта самосохранения.

Ах, милый бунтовщик, ты даже представить себе не можешь, против какого монстра решил поднять восстание!

Все зашло слишком далеко, едкие провокации Росса сметающим пламенем разожгли необузданную сущность Филатова. Мне пришлось снова надеть на себя личину безразличной твари, циничной суки, что не знает жалости – это не мои слова, так говорят за спиной несведущие люди перед тем, как начать мне улыбаться и выказывать мнимый почет.

– Пошел вон… – говорю я без доли сомнений.

А в душе буря. Хочется кричать, кричать, срывая голос, и молить о спасении.

Настоящий ад не где-то в незыблемом пространстве между планетами и мирами, нет. Врата в преисподнюю открываются всюду, куда ступает нога Филатова. Я не позволю тирану на этот раз пролить кровь, такого удовольствия он не дождется.

Повышаю тон, вливаю в него всю злость, что копилась годами. Еще сильнее поднимаю подбородок. У меня начинают гореть губы от воспоминаний о нашем поцелуе.

В ответ Росс лишь издевательски смеется, цыкает и качает головой, разворачивается к выходу, выходит и хлопает дверью так, что стены содрогаются.

А я остаюсь с супругом, на седьмом кругу ада.

Настанет тот день, когда Влад выпьет последнюю каплю моей жизни. На девятый год, не позднее. И тогда душа наконец-то обретет покой, прибудет к тихим туманным берегам реки Туони, погрузится на мрачную ладью и отправится по холодному течению туда, откуда еще никто не возвращался.

Филатов бранно ругается, подлетает к телефону, звонит на ресепшн, увольняет девушку, которая пропустила Росса, не успев предупредить.

– Ублюдское отродье решил шантажировать меня?! – орет, выгибая бровь, и яростно смотрит на меня.

– Думаю, нет. Твоя сила, Владислав Андреевич, не знает границ, низшая челядь не посмеет пойти против, – стискиваю зубы, натужно улыбаясь.

Филатов получил очередное подтверждение в своей безупречности и теперь садится в кожаное кресло, вальяжно откидывается на спинку и хлопает себя по колену.

Трижды мразь, но хоть про скрепки забыл. Стучу каблуками по глянцевой плитке на полу, умещаюсь на одну ногу мужа.

– Драгоценная Варвара, искорка мироздания, – шепчет Влад, утыкается лицом в мою грудь, жадно вдыхая мой аромат. – Ты мой кислород, слышишь?

– Да.

– Только тебе я могу доверять. Наденешь сегодня золотистое платье?

– Да.

Филатов вызывает в кабинет своих прихвостней, чтобы под конвоем, сопроводили меня до машины. Я собираю белье в пакет, почти неслышно прощаюсь. И только оказываюсь на улице, хватаюсь за голову.

Сегодня я спасла тебя, Росс, но – клянусь святыми! – худо будет, если не остановишься!

Охранник за спиной тактично кашляет.

– Заткни пасть! – кричу, оборачиваюсь и высокомерно смотрю на него.

Расправляю плечи, гордо двигаюсь к белоснежному авто. Меня опять одолевает приступ мигрени, и я прижимаю лоб к прохладному стеклу. Поторапливаю водителя, а дома первым делом побегу к Раисе, которая выдает мне лекарства под строгую запись в тетрадке – Влад ограничил мне доступ к любым медикаментам и даже зеленке. Моя жизнь очень дорога ему, и только он имеет право ее калечить.

Я была обычной девушкой до связи с Филатовым. Поступила в институт, имела кучу друзей и поклонников.

Черные времена настали после смерти моего дедушки, и я уже почти семь лет ношу траур. Скрытое альтер-эго Влада проснулось не сразу. Сначала он лишил меня возможности учиться. Потом шаг за шагом, год за годом, постепенно убивал во мне личность, травил душу, затачивал под себя, делая из меня свою марионетку. Влад очень тонкий психолог и манипулятор.

Больше у меня нет друзей, я ни с кем не общаюсь и практически не выхожу из дома. Внутри толстых стен особняка нет телевизора, и я давно забыла, что такое социальные сети.

Только Влад и Раиса. Она, впрочем, тоже запугана, тенью бродит по дому, заметает следы за хозяином. Такая же узница, не имеющая право покинуть ад, вылепленный кровавыми руками Влада.

Пыталась ли я сбежать? Да.

Один раз, на второй год замужества, мне удалось позвонить в полицию. Я позаимствовала телефон у девушки, с которой столкнулась в уборной в кафе. Приехал наряд. Охрана не смогла помешать стражам порядка. Я написала заявление и чувствовала душевный подъем, несмотря на долгие разбирательства в кабинете участка… пока на пороге не показался совершенно спокойный Влад.

Он деловито шагнул к полицейскому и вручил липовую справку о моем сумасшествии. Вопросы отпали.

Филатов простил меня, однако с того дня держал мои документы в сейфе и лишил меня наличных денег, оставив только карту, после оплаты которой он получает оповещения.

Вторую попытку я предприняла спустя год. Половину лета, как собака, незаметно делала подкоп у забора, возле которого росла малина. Сбежала – мне было все равно куда, хоть к бездомным. Но через тридцать минут ищейки вернули меня обратно. В тот раз Влад меня наказал. Даже вспоминать не хочется, расплата до сих пор снится мне в кошмарах. И да, во дворе больше нет растительности – Филатов приказал вырвать все, запретил гулять по территории без него. В тот день я испытала боль и… приняла судьбу.

Жаловаться и рассказывать о беде кому-либо бесполезно – ни один человек в этом городе не посмеет пойти против Филатова.

Самым большим страхом для меня и причиной ярости Влада является проблема с зачатием ребенка. Супруг очень хочет наследника, а я даже представить себе не могу, какие гены передадутся ребенку от этого безжалостного монстра.

Уже много лет у нас ничего не выходит, мой личный доктор, которого приглашал муж на дом, говорит об истощении – от него все последствия. Но разве можно оставаться здоровым человеком рядом с таким душегубом? Нет.

Громко хлопаю дверцей авто, быстрым шагом направляюсь в коттедж Филатова. Обнимаю Раису, прошу у женщины лекарство. Поднимаюсь в комнату, надеваю мягкий спортивный костюм, ложусь на кровать и чуть ли не вою от головной боли.

– Детка… – заглядывает ко мне Раиса, – я принесла тебе травяной чай. – Проходит дальше, ставит золотистый поднос на прикроватную тумбу. Садится рядом, гладит меня по голове. – Владислав Андреевич опять ругался?