Женщине стало жутко, и она решила применить свой дар. Сжав челюсти, она пустила по своим ярко золотым волосам оставшуюся энергию. Они засветились, словно огонёк на факеле. По дому полился тёплый свет. «Свет яркого солнца» – так называли её раньше, до того, как их город захватили и разрушили люди.

Волосы светились гораздо хуже, чем обычно. Грязь налипла на длинные концы, будто краска. Кроме этого, у фальмийки совсем не осталось энергии для своего дара, но не сидеть же в темноте?

Внутри было очень сыро и воняло болотом. Народная фальмская мебель с узорчатой росписью и вышивкой так и стояла, словно её хозяин решил бросить всё свое имущество. Мебель прогнила, но женщина была больше чем благодарна и за это.

Положив младенца на остатки старой кровати, женщина сняла с себя грязную промокшую одежду и посмотрела на свою рану на предплечье. Из раны торчал тоненький железный наконечник очень короткой, но острой стрелы. Женщина закусила мокрый рукав своего плаща и выдернула стрелу одним сильным рывком. От боли она закричала, но из-за рукава крик вышел заглушенным. Из раны тут же потоком засочилась бледная жёлтая кровь, и женщине пришлось туго завязать вокруг раны тряпку.

Она кинула на пол окровавленную стрелу, с омерзением прижав уши к голове, когда та зазвенела, столкнувшись с полом.

Младенец заплакал, и женщина вдохнула затхлый воздух.

– Мы выжили, дочка, – произнесла она и опустилась на пол рядом с младенцем, устало улыбнувшись, – мы справимся, Нейсиль.

Она медленно стала приседать к земле , прижав уши к голове. Её взор золотых глаз неотрывно был направлен вдаль, куда-то за высокие сосны. Бездонные зрачки сузились, всматриваясь в цель.

Она сделала тихий вдох и задержала дыхание. Все мышцы напряжены: от пальцев ног до кончиков пальцев рук, цепко держащих тетиву и деревянный лук, аккуратно отполированный, с изумительной росписью чёрной краской, выводимой тонкой гибкой кисточкой.

Девушка замерла, словно превратилась в статую. Ни одна её мышца не дрогнула, когда изящные длинные пальцы отпустили тетиву. Тонкая стрела ручной работы стремительно полетела вдаль. Вскоре из-за сосен и высокой травы раздались тихое взбрыкивание и писк: стрела попала в цель.

Девушка убрала лук за спину и подбежала к деревьям. Около их корней брыкалось и извивалось небольшое животное с белыми рожками, торчащими из макушки, и когтистыми лапами; с вытянутой мордой и мясистым телом чёрного окраса: рогатый всеядник – редкое животное на землях, где жила девушка.

Она положила руку на рану зверя, и тот будто провалился в небытие. Его зрачки расширились, дыхание пришло в норму, но из смертельной раны широкой струёй текла бурая кровь. Девушка второй рукой вынула с лязгом острый кортик с позолоченной ручкой из ножен на толстом поясе и ловким движением вонзила его прямо в сердце животного. Тот замер, и из его зубастой пасти медленно вышел последний вздох. Девушка вынула кортик из его груди и вытерла о траву, после убрав его в ножны. Стрелу она достала резким движением: стрела попала зверю чуть правее сердца. Вытерев её об траву, она механически убрала её в резной колчан, настолько часто она стреляла из лука. Девушка любила своё оружие, это можно понять по тому, как искусно каждое из них было сделано. На каждом обязательно присутствует изящная роспись красками и ножом для резьбы. Замысловатые спирали обвивали лук на концах, а в середине были вырезаны маленькие выемки для пальцев. Всё было сделано для удобства и комфорта, ведь охотилась жительница одинокого леса весьма часто.

Взяв бездыханное тело животного за задние ноги и длинный хвост, девушка пошла с редкой добычей вглубь леса. Через пару минут ходьбы она вышла к небольшому деревянному домику, из трубы в крыше которого тонкой струйкой выходил кремового цвета дымок.

Тряхнув рукой, уставшей тащить тяжёлую тушку, она поднялась на низкое крылечко и быстро обстучала ноги об пол: не тащить же прилипшую к обуви грязь и пыль в дом?

Открыв дверь и войдя внутрь, девушка положила тушку зверя в специально подготовленную для добычи плетённую корзину. Брезгливо отряхнув ладошки, она устало вздохнула, потерев шею.

Девушка вздрогнула, когда около её ног стала тереться её кошка с пушистой белой шёрсткой, громко мурлыча. Девушка взяла её на руки, прижав к груди.

– Проголодалась, моя риссара? – с нежностью в голосе произнесла она. (риссара – по-фальмски «красавица»).

В ответ прозвучало всё то же мурлыканье.

– Конечно ты проголодалась. Ты всегда хочешь есть, только почему-то охотиться сама ты не любишь, – недовольно продолжила хозяйка кошки, уходя вместе с ней на крохотную кухоньку, в интерьер которой входила белая печь и два маленьких стола – один для приготовления пищи, а другой для приёма. Ещё над разделочным столом к стене были прикреплены полки, на которых лежали ножи, разделочная доска и разные скляночки с душистыми приправами.

Она любила всякие мелочи, такие как сушёные измельчённые грибы; превращённые в ароматный порошок травы в разном сочетании, например лаванда, мелисса и мята, или цикорий, одуванчик и орех хрупилии (дерево с белоснежной корой и большими треугольными листьями цвета бронзы). Таких баночек и скляночек у девушки было много, и стояли они по всему дому. Из-за этих приправ в доме всегда стоял очень приятный запах, которым успела пропахнуть с ног до головы и сама хозяйка дома.

Покормив кошку мясом дичи, застреленной вчера, хозяйка прошла по короткому коридорчику в маленькую хозяйскую комнатку или спальню. В комнате не было ничего особенного: узкая кровать, больше похожая на койку, большой сундук с вещами и стол с зеркалом в комплекте с крохотной старой табуреткой.

Повесив на гвоздь в стене лук и колчан , она устало плюхнулась на скрипучую табуретку и уставилась на ненавистную внешность. Она – полуфальм-получеловек с подвижными острыми ушами маленького для фальма размера. Глаза мамины – золото с бронзовым оттенком, обрамлённые тёмными ресницами. Девушка заправила за ухо прядь длинных темно-пепельных волос. Кожа была белой, ближе к человеческой.

Девушка нахмурила брови, с омерзением отвернувшись от своего отражения. Она знала: пусть она и симпатичная, но она больше похожа на отца, чем на мать, при чём золотые мамины глаза ужасно не считались со всем остальным. Её отец – черноволосый человек, из-за которого её мама была вынуждена бежать в заброшенный фальмами Вечный лес Погибели. Из-за него она всю свою жизнь была в бегах с ребёнком. С ней. Это он предал её мать и хотел убить. Это единственное, что знала об своём отце полуфальмийка.

Позже её мама умерла от неизлечимой болезни, когда ей было 11 лет. Она успела обучить свою дочь языку фальмов и людей, живущих в Варнире. Научила её беззвучно ходить, показала, как добывать и готовить себе пищу, метко стрелять из лука и управляться с ножом. Научила шить и материть. Научила варить разные отвары и зелья, разбираться в травах. Развивать и контролировать свой дар. Главное – прятаться от людей. Она успела воспитать её, как достойного фальма. У девушки от матери остался только этот дом, построенный полностью и целиком её руками, и маленький золотой медальон на «прожженной» нитке (самые крепкие нитки в этом мире , изготавливаемые в Крептии – соседней стране Варнира) с вырезанной фамилией её семьи: Лави(на варнирском языке). Её мать носила имя Мариса, а фамилию Лави. Она дала своей дочери фамилию её семьи, ежели отца её ребёнка. Имя мать дала своей дочери в честь своей мамы – Нейсиль. Нейсиль Лави. Она даже не знала и до сих пор не знает, как зовут её отца. Ей всегда хотелось узнать имя своего отца, но Мариса отказывалась называть его и запрещала говорить о нём.

Забрав волосы в небрежный хвост, Нейсиль встала с табуретки и скинула с себя рубаху, испачканную бурыми каплями крови всеядника. Она стянула обтягивающие штаны, которые одевала для удобства, и аккуратно сложив их, убрала в сундук. Из сундука она достала длинное платье болотного цвета с рукавами до локтя и быстро накинула его на себя. Рубаху она убрала в плетёную корзину, точно такую же, как и для добычи. В той корзине лежали вещи для стирки. Раз в неделю девушка ходила стирать вещи и мыться в неглубокой речке, текущей на территории разрушенной страны фальмов – Шийлары.