Однако спасение пришло вместе с новым сновидением. Буквально только что она безответно выслушивала Альму, и вот уже перед Аленой большой двухэтажный особняк с красивыми газонами и коваными воротами, подернувшись рябью, превращается в маленькую дряхлую хижину с яблоневым садом.

Перед хижиной на скамейке под яблоней сидит девушка с длинной черной косой. Судя по фигуре – она носит ребенка. Алена не видит ее лица – голова девушки низко опущена. Белые ладони покоятся на животе, словно обнимают еще не родившееся дитя. Девушка что-то тихо напевает себе под нос, и словно в замедленном кадре Алена видит, как с ее бледной щеки срывается вниз одинокая слеза. Она застывает в воздухе, сверкая, словно бриллиант… Потом все заволакивает темнотой, и сон исчезает.

Когда Алена проснулась, уже рассвело. Ее никто не будил, поэтому она решила, что можно поспать подольше. Однако стоило ей закрыть глаза и начать снова погружаться в сон, как изнутри поднялось смутное беспокойство и вмиг прогнало остатки сна. Девушка распахнула глаза и поняла: беспокойство вызвано чужим присутствием.

В комнате кто-то был.

Алена резко поднялась на постели. Вздрогнула от неожиданности, обнаружив, что на нее смотрит пара желтых глаз с вертикальными черными зрачками – узкими, как щелки. Существо обладало черным окрасом и короткой глянцевой шерстью.

– Кошка, – сонным голосом констатировала Алена.

Поморгала, играя в гляделки с животным, посмотрела на закрытую дверь, и спросила, толком сама не понимая, к кому обращается:

– Как сюда попала кошка?

Животное тем временем издало возмущенное «мя-а-ау!», словно хотело сказать: «Ты кто такая? Я тебя впервые здесь вижу» – и спрыгнуло на пол.

Откинув покрывало, Алена свесила ноги с кровати, встала и, как была, босиком, поплелась к двери. Открыв ее, посмотрела на кошку.

Животное тем временем смотрело на нее. И в выражении желтых глаз Алена совершенно ясно читала что-то вроде: «Тебя кто-то просил открывать мне дверь?». Почему-то почувствовав себя крайне глупо, Алена разозлилась:

– Брысь отсюда!

Кошка равнодушно отвернула морду и с горделивым видом, не торопясь, прошествовала к выходу. Как только она оказалась в коридоре, девушка закрыла дверь.

– Кошмар какой, – ворчала Алена, сняв майку и шорты для сна и натягивая на себя летнее платье. – Сначала всю ночь какая-то чертовщина снится, потом кошка… Дверь была закрыта, как она сюда пробралась-то?

«Это ли не доказательство того, что с домом и его обитателями дело не чисто? – уже мысленно спросила себя Алена, решив, что вслух такое произносить не стоит – у стен, говорят, уши бывают. – Здесь явно замешано какое-нибудь ведьмовство».

Заправив постель, Алена расчесала волосы, собрала их на затылке в длинный хвост и с мыслью: «Пора провести расследование на местности», вышла из комнаты.

В коридоре Алена никого не встретила. Двери комнат на этаже были закрыты, поэтому девушка спустилась по лестнице вниз, на первый этаж. В гостиной тоже не было ни души.

«Ну и здоровенный же дом», – возмутилась Алена, раздумывая, где здесь столовая или кухня.

Утро обычно принято начинать с завтрака, а значит, папу, мачеху и сводных братьев нужно искать там. Пока Алена пыталась определиться, в какую сторону ей идти, до ее ушей донеслись волшебные звуки – словно рассыпающиеся по зеркальному полу капли жемчужин.

Кто-то играл на фортепиано.

«Здесь есть пианино?» – подумала она и, подчиняясь волшебству музыки, двинулась в ту сторону, откуда доносилась игра.

На самом деле, Алене казалось, что это не она идет на звуки, а музыка подкрадывается к ней – потихоньку, таясь, осторожно.

Небольшой коридор привел ее к раскрытой двери, и Алена заглянула внутрь. Похоже, музыкальная комната. Возле дальней стены несколько стеллажей с папками, а в самом центре комнаты стоит музыкальный инструмент.

Алена ошиблась – это было не пианино, а большой черный рояль. За инструментом сидел светловолосый мальчик лет десяти. Его пальцы летали по клавишам.

Еще один сын Альмы? Самый младший? Алена не видела его вчера в гостиной, когда Альма знакомила ее и папу со своими сыновьями. Хотя, откровенно говоря, даже если он там и был, Алена была так поглощена ревностью к жене отца, что могла просто не заметить мальчишку.

Дав себе несколько секунд на раздумье, Алена подошла к роялю и стала рядом.

– Что играешь? – спросила она.

– Дебюсси, «Остров радости», – ответил мальчик, не поднимая на нее взгляда.

– Радости? – озадаченно повторила Алена и, подумав, сказала: – Странно, а мне почему-то эта музыка не кажется радостной.

– А что тебе кажется? – флегматично спросил он, не прекращая играть.

Алена поморгала, потом ответила:

– Кажется, что этот остров только выглядит радостным, а на самом деле, в кустах и за деревьями прячутся проказливые волшебные создания и замышляют сделать мне какую-нибудь пакость. А то, что все здесь такое радостное… так это обман, чтобы я потеряла бдительность. Тот, кто однажды попадет на этот остров, уже никогда не сможет его покинуть – вот, что мне кажется.

Мальчик перестал играть и посмотрел на нее с интересом светлыми и ясными глазами.

– Ты слишком подозрительная, – сказал он.

Алена мигнула.

– К чему это ты?

– Ты проецируешь свои страхи перед этим домом на музыку, – ответил мальчик.

Алена мигнула еще раз. Так и хотелось спросить: «Чего-чего сейчас сказал?». А не слишком ли этот ребенок умный для его возраста?

– Тебе… сколько лет? – спросила она.

– Девять.

– Понятно, – разочарованно прокомментировала Алена; она-то надеялась, что он просто выглядит младше. – А как тебя зовут?

– Митя, – послушно ответил мальчик.

– Митя? – Алена воодушевленно округлила глаза. – Дмитрий? Надо же, какое совпадение! Моего лучшего друга тоже зовут Димка!

– Митя, – с невозмутимой настойчивостью уточнил мальчик и взвешенно добавил: – Это не совпадение. Дмитрий – распространенное имя.

– Ну да, – озадаченно согласилась Алена, глядя, как самый младший из ее сводных братьев снова опускает пальцы на клавиши фортепиано.

В этот раз он играл другую мелодию. Если прошлая тихонько подкрадывалась к ней, то эта хлынула на Алену неудержимым потоком. Невольно Алена остановила взгляд на Митиных руках и залюбовалась: словно два танцующих паучка – два красивых белых паучка с длинными тонкими лапками.

– А это что? – спросила она.

– Шуман, «Крейслериана», – ответил Митя и спросил: – А сейчас тебе что-нибудь кажется?

– М-м-м, – промычала, задумавшись, Алена.

Если быть откровенной, в этот раз музыка ей совершенно ничего не навевала. Разве что…

– Как будто… предупреждение, – сказала она.

– Какое? – спросил Митя.

Алена посмотрела на него, поморгала и ляпнула первое, что пришло в голову:

– Штормовое.

Митя перестал играть и, одарив Алену укорительным взглядом, вздохнул.

– Ты ничего не понимаешь в музыке, да? – констатировал он.

Алена секунду подумала, потом спросила, решив сыронизировать над ребенком:

– А если скажу «да», ты не станешь со мной дружить?

В этот раз помолчал Митя. Немного поглядев на нее с любопытством и осторожностью, перевел взгляд на клавиши рояля.

– Можешь не разбираться в музыке, – самым искренним тоном сказал он. – Буду с тобой дружить и так.

Алена настолько растрогалась, что едва не бросилась его тискать.

«Жуть, какой милый ребенок! – умилялась мысленно она. – И как он только может быть сыном этой пожирательницы чужих отцов?!».

– Сыграй еще что-нибудь, – попросила она в приступе внезапно вспыхнувшей сестринской любви к этому мальчишке; Алене даже подумалось, что иметь милого младшего брата вовсе и не плохо.

– Хорошо, – послушно сказал Митя.

Его пальцы снова коснулись клавиш и затанцевали. Музыка резко распахнула двери и заструилась повсюду. Сначала сдержанно, а следом – все больше и больше заполняя собой окружающее пространство.