Я закрываю глаза и на ощупь нахожу запястье Богдана, второе. Холодными ладошками дотрагиваюсь. Ну и ну… Кожа Царёва невероятно горячая, и от нее исходит аромат. Такой никогда не забудешь. Приятный, мужской. Так пахнут победители.

Царёв дышит, и я вбираю этот воздух в легкие, ощущая Богдана намного ближе, чем следовало бы.

Мои веки закрыты, и складывается ощущение, будто границы вокруг нас рушатся по крупицам, а время теряет счет. Остается лишь пустота, в которой я различаю, как тикают часы на руке Богдана, как щебечут птицы за большим панорамным окном и даже шаги прислуги на первом этаже.

Богдан чуть надавливает на мои губы, снова и снова поглаживает пальцем. Он молчит и ничего не предпринимает, заставляет меня содрогаться от ожидания. Это невыносимо. Хуже любой пытки.

– Что вы делаете?

– Салфеткой нужно пользоваться, Валерия Михайловна. Неаккуратно кушаете.

Это неправда. Перед выходом из дома подруги успела поглядеться в зеркало тысячу раз и ничего, кроме бесцветной помады, на моих губах не было. Тем более остатков еды.

Вспыхиваю подобно факелу. Отстраняюсь, и Богдан нехотя убирает руку от моего лица. Прячет ее карман брюк.

– Проверка такая, да?

– Даже не пытался. Вы просто очень любите сладкое. После сыра, естественно. Проследуем в кабинет.

Откуда он знает? Неужели агенты Царёва повсюду, и Катькина хрущевка не исключение? Но делать нечего, и я в своем кимоно покорно иду по привычному маршруту. Наверное, представлять себя не в доме работодателя, а как на пороховой бочке, это побочный эффект приличного оклада, обещанного Царёвым.

В кабинете Богдан замечает оставленное мной платье, задерживая на нем взгляд. Занимает кресло у стола. Я усаживаюсь на краешек дивана. Мужчина берет в руки контракт и слишком внимательно изучает информацию. Каждое словечко проверяет.

– Пять лет практики… восхитительно. – Он произносит так, будто не восхитительно. С усмешкой. – А как же институт?

– Заочное обучение.

Мне есть что ответить, глядя на сосредоточенного Царёва.

– Ответственная, легко находит контакт с детьми, неконфликтная.

– Да, Богдан Александрович.

Мужчина расслабленно откидывается на спинку, возвращает контракт на стол. Прокатывается на кресле влево и вправо, смотрит на меня. В упор.

– Вот стоите вы, Валерия Михайловна, в очереди на прием к педиатру. И тут нежданно какая-нибудь особа начинает с вами скандалить. А вы и возразить не сможете. Неконфликтная же.

– Я найду что сказать, не сомневайтесь.

Царёв одобрительно кивает, все так же не сводя с меня взгляда.

– Стрессоустойчивая? С этим бы я поспорил.

– Иногда бывают ситуации, которые выбивают из колеи, но я быстро мобилизуюсь!

Господин Царёв будто с Олимпа взирает на меня сирую. Однако я наполняюсь трепетом, когда он вновь склоняется к документу. Затаив дыхание, наблюдаю, как берет ручку и ставит заветную подпись. Мне хочется вскрикнуть от радости и благодарить всех, но приходится молчать.

Айфон Богдана оживает звонкой мелодией, заставляя его отвлечься от допроса с пристрастием и переключиться на звонок. Мужчина хмурится, начинает выражаться на своей бизнесменской латыни. Он говорит об офшорах и денежных инвестициях. О реализации товара в Китае.

Только успевает закончить разговор и кладет телефон на стол экраном вверх, устройство снова разрывается мелодией. Я невольно устремляю взгляд и вижу, как высвечивается фотография Инны. Соскучилась, наверное. Или все денежки успела спустить.

– Позже.

Ни «алло, Зай» или «привет, милая» я не услышала. Лишь сдержанное «позже». Богдан холоден со всеми, эдакий сухарь в золотой обертке. Но мне на это совершенно плевать. Да. Я вроде принята на работу. Царёв откладывает телефон в сторону и требует мой паспорт. Скептически раскрывает его и несколько минут смотрит то на фотографию, то на меня.

– Просто я очень похудела, – не выдерживаю снова и опережаю возможные расспросы объяснением.

– Заметно. Что ж… – ударяет ладонями по столешнице и поднимается на ноги. – Я покажу вашу комнату.

Из кабинета я не выхожу, а словно лечу. Поднимаюсь за Царёвым на третий этаж его миллионерской обители. Здесь интерьер проще, и квадраты приходятся под самую крышу. Богдан спешно рассказывает, где находятся уборные и душевые для прислуги. Место их трапезы. В финале подводит меня к темной дубовой двери. Шарит рукой в кармане и достает ключ. Открывает замок.

Я захожу в спальню без роскошных канделябров, все скромно, но функционально. Тут пахнет кондиционером для белья, и окошко почти во всю стену.

Интересно, как Царёв отреагирует, если попрошу завесить начищенные стекла шторами? Попозже узнаю.

– Когда мне приступать к обязанностям?

– С завтрашнего дня. А пока можете перевезти личные вещи.

– Поняла вас, Богдан Александрович.

Чуть склоняю голову, в реверанс не приседаю, но, думаю, подобные почести для Царёва рутина.

– На автобусе баулы потащите или как?

А ему есть дело? Или хочет показаться тактичным? Ох, не доверяю я этим селебрити.

– Да, но вы не волнуйтесь, – добродушно отвечаю и отмахиваюсь рукой, – я вовремя вернусь.

– Вас отвезет мой водитель.

– Не нужно…

Пытаюсь отказать уже спине Царёва, потому что мужчина не считает нужным продолжать со мной беседы. Он слишком занятой человек, потративший аж целый час на болтовню с нянькой. Хлопает дверью и теряется в недрах своего особняка.

Я, пошагав из угла в угол, отмечаю удобный ортопедический матрас на двуспальной кровати, корпусную мебель с прямыми углами, лишенную декора, маленький телевизор и большой вазон с непонятным растением в углу.

Как-то не вписывается в серые стены совсем. Для фотосинтеза тут? Или чтобы я поливала?

Медленно двигаюсь к окну, обнимаю себя руками и залипаю на альпийскую горку во дворе. А позади нее фонтан. Красиво жить не запретишь, и, очевидно, Богдан ни в чем себе не отказывает, всегда получает то, что хочет.

Вздрагиваю и отвлекаюсь от своих мыслей, когда позади раздается скрип двери.

– Валерия, – слышу до колик знакомый тон.

– Да, Богдан Александрович?..

Царёв – хозяин всего, он и не думал стучаться перед тем, как снова почтить своим вниманием. Он проходит в комнату, бросает на кровать вещи:

– Платье забыли и ридикюль. – Уже привычно кидает мимолетный взгляд, но в этот раз задерживается на вырезе кимоно. Богдан предупреждает о готовности водителя к поездке и удаляется, оставляя меня одну: – До вечера.

Когда дверь в комнату закрывается, я подбегаю к ней и, прислонившись ухом, концентрируюсь. Слышу отдаляющиеся шаги Царёва и, наконец, выдыхаю.

Нехорошо заставлять водителя долго ждать. Поэтому снимаю кимоно и спешно натягиваю свое платье. Я уже собиралась выходить, но телефон в сумочке гудит вибрацией.

Суматошно копошусь, достаю трубку. На экране высвечивается дама. Директор агентства по подбору нянь, не слишком приятная особа, мелочная. Впрочем, сегодня я готова повесить фото худосочной женщины с крашеными волосами в рамку и молиться на нее как на образок. Конечно, она еще потребует мзду, и мне придется отплатить, но это позже. Главное, рассчитаться с долгами родных.

– Как все прошло?

Расчетливость в ее голосе так и сочится через динамик. Женщина тоже рискует, но алчность превыше всего.

– Удачно, Агнесса Филипповна, – тихонько шепчу в ответ, – спасибо, что посоветовали представителю Царёва именно меня.

– Спасибо в карман не положишь. Нужно, чтобы Царёв лично написал отзыв о нашей фирме на сайте. А еще лучше – сфотографировался у здания и опубликовал снимок в социальную сеть! – Откровенно раскатывает губу директриса. – У меня клиент, я отключаюсь. Чао!

Как и в любой деловой организации, в агентстве есть некая иерархическая лестница сотрудниц. Точнее, нянь. Тех, кого рекомендуют в первую очередь для самых состоятельных родителей. Опытных от корней волос до кончиков пальцев на ногах нянь.