– А давайте я вам лучше расскажу о своих профессиональных качествах? Я умею делать детский массаж. Хотите, сертификат покажу? Не хотите? Почему вы так смотрите?..

– Раздевайтесь.

Мне уже против шерсти миллионерские выкрутасы Царёва. Я дрожу, но далеко не от страха. Каков наглец! Это немыслимо! Тянусь руками к застежке на спине. Ну ничего. Вот отработаю, внесу уплату за долг и засужу тебя, Богдан Александрович, к чертовой матери.

Направляю железную собачку вниз, скрепя сердце принимаю судьбу. Мне жарко, до одури стыдно. Царёв сохраняет величественное спокойствие, в его распоряжении любая, но за закрытыми дверьми роскошного кабинета я. Богдан замечает мое состояние, однако настаивает, не опровергая нахального предложения.

– Помочь, Валерия?

То, что происходит сейчас, на грани фантастки. Мужчине наскучило наблюдать за моей возней. Он движется прямо на меня, останавливается так близко, что я невольно вытягиваюсь перед ним струной.

Богдан контролирует ситуацию. Хладнокровно касается ладонями моих плеч, разворачивает спиной. Трогает волосы, убирая их вправо.

Мой взгляд плывет, и все границы кабинета размываются в единую муть. Кожей чувствую горячее дыхание Царёва, оно окутывает и пропитывает меня. Я слышу лязг замка и все еще плавлюсь от прикосновений Богдана. Он расстегивает молнию и отстраняется, четким шагом двигаясь к выходу.

– Постойте, а вы куда?

– Сменная одежда на диване, Валерия Михайловна, – делает небрежный жест. – Или вы полагали, что я подпущу вас к дочери в таком виде? Переоденьтесь и обработайте руки антисептиком. Его найдете там же.

Богдан хлопает дверью, оставляя мне на прощание шлейф одеколона и привычный ступор. Он издевается? Кажется, с этим господином будет непросто.

Наедине с собой позволяю шикнуть и раздраженно подхожу к дивану стоимостью как моя однушка. Беру в руки халат из плотной ткани, больше похожий на кимоно. С опаской оглядываюсь, нет ли камер в кабинете. Вроде отсутствуют.

Суетливо стягиваю платье, взлохмачиваю собранные в хвост волосы, надеваю предложенную вещь и практически утопаю в ней – не по размеру совершенно. Аккуратно сворачиваю платье и кладу на диван. Перед тем как вновь показаться Царёву, примеряю дежурную улыбочку, толкаю дверь и выхожу.

– В анкете я ознакомился только с вашим лицом, Валерия, – оценивающее скользит взглядом по новой одежде, – но не фигурой.

Пряча за спиной руки, Царёв быстро направляется из просторного коридора к лестнице, кивком зазывая с собой. Приподнимая низ халата, как барыня, семеню следом, еле поспевая.

– Рабочий день с восьми до пяти. Верно? – запыхаясь на шестой лестничной ступеньке, решаю уточнить детали.

– А что если я вам скажу двадцать четыре на семь?

Богдан выпрямляет стать и терпеливо дожидается меня, взволнованную, наверху. Конечно, ему-то легко с такими широкими шагами. Как ураган летает.

Перевожу дыхание и удивленно хлопаю ресницами, услышав выдвинутые Богданом условия. Миллионерам можно все? Именно так считает Царёв, фразами загоняя меня в тупик.

– А как же время на дорогу? Знаете, на автобусе до вас добираться около часа…

– Будете жить здесь. Мне в любой момент может потребоваться ваша помощь.

Какая? В качестве болванки, на которой можно оттачивать свой цинизм? Так не требуется. Вам, господин, в этом искусстве равных нет. Можно черный пояс выдавать.

– Хорошо, – сквозь стиснутые зубы отвечаю, стараясь сохранять милую физиономию.

Богдан приподнимает бровь:

– Так улыбаетесь… Будто я уже подписал контракт о вашем приеме на работу.

– А разве нет?

– Договор в моих руках отсутствует, – острой шпилькой вонзаются слова мужчины. – Идемте.

Я снова топаю каблуками по лакированному паркету. Особняк бизнесмена кажется бесконечным. Вот для чего ему столько квадратов? Тут с легкостью можно организовать отель.

В самом конце этажа я замечаю дверь, и она светлее остальных. Богдан останавливается, наверное, вспомнил о галантности, потому что, толкнув ее, пропускает меня вперед. Как мило. Я почти оценила.

Опять сгребаю подол, делаю шаг, но дальше проходить не решаюсь. Хочется открыть рот в изумлении, любуясь интерьером детской. Здесь все такое розовое и зефирное. Над резной колыбелью висит балдахин, а стены расписаны цветами и бабочками. Как стильно, всегда о такой мечтала.

– Пришлось сослать дизайнера в Сибирь, – железным тоном произносит Богдан, заставляя меня обернуться и посмотреть ему в глаза.

– Зачем?..

– Безвкусица. Пусть лесорубам вагончики разукрашивает.

Царёв хмурится, когда его взгляд въедается в арты. Дотрагивается и рукой чуть подталкивает меня, плотно закрывает дверь.

Ох. Слишком горячо ощущается его ладонь на моей пояснице. Пальцы немеют от его прикосновения. Вроде ничего особенного, но действуют странно. Наверное, я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что Богдан – реальный человек, а не герой из параллельной Вселенной. Он опускает руку и шагает к кроватке.

Выдыхаю, успокаиваясь, и следую за ним. И все тревоги улетучиваются, когда Царёв осторожно убирает край балдахина и знакомит со своей дочерью.

Улыбаюсь. Искренне, не так, как в наглую морду Богдана. Я вижу годовалую кроху с румяными пухлыми щечками. Совсем малышка, а уже красотка.

В ней сразу прослеживается некий шарм, харизма. И она явно не похожа на папашу с его арктическими чертами. Нет, девочка другая. За километр породу видно! Мать, наверное, у нее фотомодель или актриса. Но точно не новая невеста, с которой сейчас крутит роман Царёв.

Инна появилась не так давно в его жизни, я тщательно слежу за их страничками в соцсетях. Не знаю, каким способом, но ей удалось уговорить миллионера на свадьбу. Наверное, при помощи магии – других объяснений у меня нет. Сейчас девица активно постит фотографии из Милана. На шопинг отправилась. Конечно же, за счет Царёва. Разгуливает по элитным бутикам, демонстрируя местным свою перекроенную внешность.

Претендентку на место матери Царёв уж точно выбирал долго, а может, и по любви женится.

– Знакомьтесь, моя дочь Александра.

– Сашулька… Она прелесть!

Забываясь, позволяю себе неофициальный тон. Складываю руки на боковины колыбели и немножко покачиваю.

– Александра.

– Ну какая же Александра? Ей всего годик.

Богдан на секунду замирает, он не привык слышать возражения. Я прихожу в себя, отстраняясь от кроватки, и с испугом разглядываю Царёва. Кусаю губы, и вся жизнь проносится перед глазами. Богдан может в любой момент меня вышвырнуть. Нужно собраться и больше не допускать ошибок.

– Что вы будете делать, если у Александры поднимется температура? Случится пожар? – одним шагом Царёв сокращает расстояние между нами практически до нуля. – Вдруг заявятся похитители?

Запугивает, что ли? Разве могут быть враги у такого человека как Царёв? Куда уж хуже?

– Скорая, пожарная, полиция, – подобно автомату, выстреливаю каждый ответ.

– Неправильно…

Он говорит тихо, но так твердо, что я вжимаю голову в плечи. Богдан склоняется, обхватывает двумя пальцами мой подбородок и снова возвращает лицо.

– …Мне. Первым делом нужно осведомить меня, потом все остальное. Вале-е-ерия…

– Ясненько.

Так и хочется ответить «ясненько, мой командир», но, естественно, сдерживаюсь. Царёв ценит исключительно свои несмешные шуточки.

– Испытательный срок неделя. Если меня все утроит, он тоже будет оплачен, – строго бросает и опускает взгляд на мои губы.

Да так внимательно смотрит, словно поцеловать хочет. Но такого же не бывает? С чего бы вдруг ему сдалась я? Нянька. Да еще и с сомнительным перечнем рекомендаций.

А Богдан улыбается. Почти незаметно.

У меня спина намокает, когда наблюдаю, как подрагивают его ресницы. Он нежно проводит большим пальцем по моей щеке, еле уловимо касается нижней губы. Коленки тут же подгибаются, сердце рвется от паники, превращая кровь в раскаленное железо. Так не бывает.