– Да. Сегодня Алиса Тавридис прибыла в Дрезден и посетила Ивон фон Кранепуль в психиатрической лечебнице доктора Хольцман1.

– Этого следовало ожидать. Значит, теперь они точно знают про Джавайну.

– Получается – знают.

«Марсианское досье» было после того, как в европейских, а затем и в мировых СМИ разразился скандал вокруг доктора Алисы Тавридис и якобы обнаруженного ею на Марсе вещества, содержащегося в земной марихуане.

По непонятным (конечно, непонятным лишь на тот момент) причинам информация эта, носившая сугубо научный характер и опубликованная в узкоспециализированном научном журнале «Вестник экзобиологии», который и читали от силы пара сотен специалистов по всему миру, всколыхнула общественность. Впоследствии маховик этого скандала был искусно раскручен одним из европейских наркокартелей, прикрывающихся вывеской религиозной организации. Но тогда, в самом начале, мир разделился на меньшинство – тех, кто поверил в данные Алисы Тавридис, и большинство – тех, кто счел эти данные фейком, шарлатанством или ошибкой.

И только один человек на Земле – ученик поэта и философа Джозефа Джиби, бывший ученый, а ныне рыбак с острова Джавайна, Науэль Эрнесто Рохо твердо знал, что это не ошибка, а его личная трагедия.

Много лет назад он получил так называемое Послание Вселенной и вошел в негласный клуб Творцов – живых существ, владеющих способностью управлять материей силой разума. Эту способность Творцы имеют право использовать с одной, и только одной целью – для создания волн, которые могут зародить жизнь на безжизненных доселе планетах.

Но, вдохновленный образом рая в барабане, нарисованным растафарианским поэтом Джозефом Джиби, Рохо нарушил Кодекс Творцов и усилием воли послал на Марс волны, которые могли бы породить там бактерии, производящие два главных ингредиента этого рая: чистый воздух и гашиш. До сих пор Эрнесто Рохо надеялся, что его идиотский, легкомысленный, пропитанный юношеским максимализмом и восторженностью эксперимент не удался. Алиса Тавридис разрушила эту надежду.

– Кровь, слезы и руины, – сказал Рохо королю Хотонго, близкому другу и единственному человеку, посвященному в его тайну. – Да, кровь, слезы и руины – вот неизбежная расплата за то искажение естественного хода вещей, которое толпа называет чудом. По моей вине уже пролилась кровь, а прольется еще больше. Мой бумеранг возвращается.

Близким друзьям не нужны слова. Король молчал. Размышления Рохо теребили и его душу. Ведь его предок Моро-Рару'а тоже был Творцом, и тоже, во имя спасения своего клана, подчиняясь мольбам и требованиям голодных, обозленных и перепуганных людей, поднял остров из вод океана, и не просто поднял, а еще и накрыл его невесомым покрывалом иллюзии, которое больше трехсот лет спасало островитян от высокомерия и алчности цивилизованного мира. Так что может быть, и его бумеранг летит сейчас где-то между звезд, описывая необозримый, но неизбежно замыкающийся круг… Они сидели вместе и думали каждый о своем, попивая джавайнский ром.

Зато умная и энергичная принцесса Аики, как раз в то время занявшая пост премьер-министра, не стала впадать в ненужную рефлексию. Все, что касалось силы Творцов, интересовало ее с практической стороны: как и Паоро, она надеялась, что когда-нибудь сможет приручить эту силу, чтобы направить ее в нужное русло – на благо родного острова и его обитателей. Она немедленно поручила Ясону Романопуло тщательно мониторить все, что касается этой аферы, и установить наблюдение за всеми к ней причастными объектами. И за пять прошедших лет марсианское досье распухло так, что для его хранения потребовался бы целый зал в королевской библиотеке, если бы, конечно, оно хранилось как раньше, на бумаге.

Таким образом они узнали, что за частными инвесторами, спонсировавшими институт IERECEO и успешную миссию на Марс, стояла европейская наркомафия, что конкурирующая наркомафия тоже захотела получить марсианские бактерии, производящие гашиш, и что ведущие разведки мира вступили в эту игру с какими-то своими, непонятными простым смертным, целями.

Теперь игра перешла в эндшпиль. На Алису Тавридис, невольную зачинщицу всей этой истории, была организована настоящая охота, и в поисках ответа на главный вопрос – как искусственно синтезированные бактерии попали на Марс – она вынуждена была скрываться и бежать, а люди, имевшие неосторожность протянуть ей руку, погибали. Беспилотный космический аппарат «Флибустьер» с образцами марсианских бактерий на борту, неумолимо приближался к Земле, и так же неумолимо отсчитывались последние дни и часы этой кровавой драмы.

– Эрнесто Рохо давно просил, чтобы мы притащили эту Алису Тавридис на остров и обеспечили ее безопасность. Он винит себя во всех ее приключениях и бедах. Пора вытаскивать ее оттуда. Займись этим, пока я буду в Лиме, – сказал Ясон Романопуло.

– Есть! – обычно саркастичная Надин Бьенсюссэ на этот раз была серьезна и приготовила блокнот.

– Свяжись с русскими из ФСБ, которые ее прикрывают, хорошо заплати им, попроси вывезти ее в Вену и укрыть на пару дней в надежном месте.

– Понятно.

– Лусиано Раминьюш пусть решит все формальности с предоставлением гражданства ей и этому ее другу, как его…

– Оливер Хубер.

– Да, и Оливеру Хуберу. Потом везите их в посольство, вручайте паспорта и сразу в аэропорт.

– Принято.

– Кто из наших сейчас в Вене?

– Мокомо. Он контролирует венский бидонвиль. И еще несколько агентов.

– На всякий случай пусть все будут в курсе и наготове. Гуго де Труасу наверняка успел рассказать ей о фулуфулу-талатала. Это даст ей дополнительный шанс если что-то пойдет не так.

– Согласна.

– Но мы не должны допустить, чтобы что-то пошло не так.

– Все понятно, шеф! – отрапортовала Надин и добавила интимным шепотом: – Возвращайся скорее, пока я не соскучилась.

В течение двух дней подготовка к эвакуации с острова канайканахов была завершена. Они тщательно очистили территорию, подготовили небольшую площадку, с которой их мог забрать вертолет, и, по настоянию Пух’яха, сожгли тотемный столб и все следы материальной культуры племени.

Особое беспокойство Паоро вызывал риск заражения Пух’яха какой-нибудь незнакомой его иммунитету болезнью. Было решено перевозить индейца в изолирующем боксе. Когда устройство было наконец доставлено на площадку, Паоро залез внутрь и остался доволен. По размеру и форме бокс походил на двухместную палатку – здесь можно было не просто удобно лежать, но и сидеть. Одним словом, для восьми– девятичасового путешествия это было вполне комфортное гнездышко.

Но Пух’ях, едва увидев бокс, гневно затараторил что-то на канайканахском, и по его тону и жестам Паоро понял, что устройство чем-то не устраивает индейца. Перейдя на язык чаяруни и продравшись сквозь семантические завалы и лабиринты, Паоро наконец разобрался, в чем дело. Оказывается, прозрачный материал бокса ассоциировался у Пух’яха с мочевым пузырем капибары, который индейцы использовали в качестве презерватива, поэтому такое предложение он воспринял как оскорбление. Напрасно Паоро убеждал следопыта, что этот материал не презерватив, а, скажем, застывшая вода с далеких гор или специально обработанный обсидиан – Пух’ях не мог, по крайней мере пока, преодолеть этот культурный барьер.

Ситуация чуть было не зашла в тупик, но когда Паоро понял, что неприятие индейца вызывает не сам материал, а именно его прозрачность, он быстро нашел решение. Ясон Романопуло и члены спасательной группы с удивлением переглянулись, получив от принца новый приказ: доставить на площадку пять баллончиков голубой аэрозольной краски и респиратор для малярных работ.

Напоследок Паоро и Пух’ях еще раз обошли заброшенное селение. Лицо индейца было беспристрастно – воин не имеет права быть сентиментальным. Лишь раз дрогнули его губы – когда они подошли к кострищу, в котором был расплавлен ророхико Пух’яха, последний умный камень на Земле. «Так вот, оказывается, когда по-настоящему закончился в истории каменный век, – грустно и торжественно думал Паоро, – и я тому единственный свидетель».